Эндимион. Восход Эндимиона

– Правильно. – Старик снова прикрыл глаза. – Она была не то чтобы привлекательной, однако в ней чувствовалось нечто особенное. Это ощущал всякий, кого сводила с Энеей жизнь. Не испорченная, не избалованная, несмотря на чехарду с именами, а просто другая. – Он улыбнулся, обнажив розовые десны. – Скажи, Рауль Эндимион, ты встречал не таких, как все?

– Нет, – ответил я, лишь слегка погрешив против истины. Не таким, как все, был этот старик, но я знал, что он спрашивает о другом.

– Мать Кейт, то бишь Энеи, знала, что она особенная. По правде сказать, Ламия Брон знала о том еще до рождения ребенка… – Старик неожиданно замолчал, открыл глаза и уставился на меня. – Тебе знакома эта часть «Песней»?

– Да. Кибрид предсказал, что женщина по имени Ламия родит ребенка, а ребенок впоследствии станет Той-Кто-Учит.

– Дурацкое прозвище! – На мгновение мне показалось, что старик готов сплюнуть от отвращения. – Когда мы с Энеей общались, никто ее так не называл. Она была ребенком необычайно талантливым и своевольным, но не более того. Всякие «особенности» присутствовали только в потенциале. Но потом… – Его глаза будто подернулись поволокой. Похоже, он потерял нить разговора. Я терпеливо ждал. – Но потом умерла Ламия Брон, – произнес старик несколько минут спустя неожиданно окрепшим голосом. – А Энея исчезла. Я официально считался ее опекуном, поскольку ей было всего двенадцать, однако она исчезла без моего разрешения. Исчезла без следа, и больше я о ней не слышал.

В рассказе вновь возникла пауза, словно старик был не человеком, а машиной, которую время от времени требовалось заводить заново.

– На чем я остановился? – спросил он.

– На том, что Энея исчезла без следа.

– Точно. Весточек от нее я не получал, однако мне известно, куда она отправилась и где появится снова. К Гробницам Времени нынче не подобраться, их стерегут войска Ордена, но помнишь ли ты названия и предназначение Гробниц?

Я фыркнул, вспомнив, как натаскивала меня бабушка. Помнится, она казалась мне древней старухой. Но по сравнению с этой уродливой карикатурой на человеческое существо она выглядела сущим младенцем.

– Кажется, помню. Там был Сфинкс, Нефритовая Гробница, Обелиск, Хрустальный Монолит, где погребен солдат…

– Полковник Федман Кассад, – пробормотал старик. – Продолжай.

– Три Пещерных Гробницы…

– Из которых только третья ведет в лабиринты на других мирах, – снова перебил старик. – Орден перекрыл туда всякий доступ. Продолжай.

– Больше я ничего не помню… А, еще Дворец Шрайка!

– Верно, – усмехнулся старик. – Мы не должны забывать ни про Дворец, ни про нашего доброго приятеля Шрайка. Все?

– По-моему, да.

– Дочь Ламии Брон исчезла, войдя в одну из Гробниц. Догадаешься, в какую именно?

– Нет. – Вообще-то я догадывался, но решил не хвастаться сообразительностью.

– Спустя семь дней после смерти Ламии Брон девочка написала записку, глубокой ночью пробралась в Сфинкса и исчезла. Помнишь, куда ведет Сфинкс?

– В «Песнях» говорится, что с помощью Сфинкса Сол Вайнтрауб и его дочь перенеслись в далекое будущее.

– Правильно, – прошептал реликт на «летающей кровати». – До того как Орден захапал Долину Гробниц Времени и закрыл Сфинкса, им воспользовались Сол, Рахиль и некоторые другие. В былые дни многие пытались найти дорожку в будущее, однако Сфинкс словно выбирал, кому разрешить, а кому нет…

– Девочку он пропустил, – заметил я.

Старик фыркнул: очевидно, это разумелось само собой и не требовало иных комментариев.

– Рауль Эндимион, – прохрипел он, – догадываешься ли ты, что я собираюсь тебе поручить?

– Нет, – ответил я. Впрочем, у меня уже возникли определенные подозрения.

– Я хочу, чтобы ты нашел Энею. Нашел, защитил от Ордена, сопровождал до тех пор, пока она не повзрослеет и не станет той, кем должна стать, а затем передал ей послание. Я хочу, чтобы ты сказал ей: «Дядюшка Мартин умирает, и если хочешь застать его в живых, возвращайся домой».

Я постарался скрыть свое изумление. Честно говоря, я и сам сообразил, что передо мной поэт Мартин Силен, знаменитый автор знаменитых «Песней». Но как ему удалось пережить чистки, которые проводил на Гиперионе Орден, как он поселился в этих развалинах? Хотя существуют вещи, которых лучше не знать.

– То есть я должен отправиться на север, на Экву, пробиться в Долину Гробниц Времени, которую охраняют несколько тысяч солдат Ордена, пробраться в Сфинкса, надеясь, что он меня примет… Затем махнуть следом за девчонкой в будущее, поболтаться там десяток-другой лет, после чего сообщить, что вы ждете ее в гости?

Установилась тишина, которую нарушало только гудение, исходившее от многочисленных приборов. Машины, так сказать, дышали.

– Верно, да не совсем, – изрек поэт. Я ждал. – Она не то чтобы отправилась в далекое будущее… По крайней мере сейчас оно уже не далекое. Войдя в Сфинкса двести семьдесят четыре стандартных года назад, Энея совершила короткий прыжок протяженностью ровно в двести шестьдесят два гиперионских года.

– Откуда вы это знаете? – справился я. Из книг, которые я прочел, следовало, что никто – даже ученые Ордена, которые изучали Гробницы на протяжении двух столетий, – не в состоянии предсказать, насколько далеко в будущее способен отправить человека Сфинкс.

– Знаю, – отозвался Силен. – Ты сомневаешься в моих словах?

– Значит, Энея выйдет из Сфинкса в этом году?

– Она выйдет оттуда через сорок два часа шестнадцать минут, – сообщил старый сатир.

Признаюсь, я моргнул.

– Ее будет ждать Орден, которому время выхода Энеи известно с точностью до минуты. – Я не стал уточнять откуда. – Им необходимо захватить Энею. Они знают, что от этой девочки зависит будущее вселенной.

Я понял, что у поэта старческий маразм. Будущее вселенной зависит от такой ерунды!.. Потом меня как осенило, и я промолчал.

– В настоящий момент поблизости от Долины Гробниц Времени и в самой Долине находятся около тридцати тысяч солдат Ордена. Приблизительно пять тысяч из них – швейцарские гвардейцы Ватикана.

Я присвистнул. Швейцарские гвардейцы представляли собой элиту армейской элиты – отборнейшие профессионалы, вооруженные по последнему слову техники. Дюжина гвардейцев в полной экипировке запросто справилась бы со всеми силами самообороны Гипериона численностью в десять тысяч человек.

– Итак, у меня сорок два часа, чтобы перебраться на Экву, пересечь Травяное море, перевалить через горы, расправиться с вояками Ордена и спасти девчонку?

– Совершенно верно, – откликнулся поэт.

Мне захотелось закатить глаза, но я сдержался.

– А что потом? Спрятаться нам негде. Орден контролирует не только Гиперион, но и все космические линии и все планеты, входившие ранее в состав Гегемонии. Если Энея настолько для них важна, они перевернут Гиперион вверх дном, но найдут ее. Даже если нам удастся улететь, что просто невозможно, куда прикажете податься?

– Улететь вполне возможно, – устало произнес Силен. – У меня есть корабль.

Я судорожно сглотнул. Корабль! При одной только мысли о том, что я буду путешествовать в космосе, что проведу в нем месяцы, а на Гиперионе пройдут годы, если не десятилетия, у меня захватило дух. Я вступил в силы самообороны отчасти из-за детского желания стать однажды солдатом Ордена и летать от планеты к планете. Для юнца, который уже успел отказаться от крестоформа, желание было глупее не придумаешь.

– Тем не менее… – Я не слишком-то поверил Силену. Ни один из капитанов грузового флота не примет на борт тех, кто бежит от Ордена. – Они найдут нас где угодно, на любой планете. Или вы хотите, чтобы мы болтались в космосе?

– Нет. Ничего подобного. Корабль доставит вас на одну из соседних планет, входивших когда-то в Гегемонию. Дальше вы отправитесь другой дорогой, увидите множество древних миров. Поплывете по реке Тетис.

Я понял, что старик окончательно спятил. Великая Сеть и Гегемония погибли в тот самый день, когда перестали действовать нуль-порталы и отвернулись от человечества ИскИны. Тогда вновь установилась тирания межзвездных расстояний. Ныне лишь корабли Ордена, транспорты грузового флота да ненавистные Бродяги бороздили мрак пространства.

– Иди сюда, – прохрипел старик и поманил рукой. Я заметил, что согнутые пальцы не желают распрямляться. От него пахло так, как пахнет ото всех стариков; сюда же примешивались запахи лекарств и чего-то вроде кожи.