Спасти Винни

Ежевичкин поставил ногу на бордюр и, вытянув руку, завыл:

Я морковочку в ломтик скрошу,

И говяжьи кости промою,

И лучок тонким кругом взрублю,

И свеколку нарежу с любовью!

Сухари мелкой пылью взрыхлю,

И просею муку белым снегом,

И белки от желтков отделю,

И все это – в духовку с разбега.

Я готовлю, пеку и варю!

Я творец в белоснежной одежде!

Каждый день в моем скромном меню

На тарелках любовь и надежда!

Капа захохотала.

– Какая прелестная чушь! Что попало!

– Потому и списали на берег – замучились это слушать и есть несочетаемое, – ответил Ежевичкин и обернулся на звук аплодисментов. Сквозь хлопающую толпу протиснулся тот самый поэт, почтительно кивнул и принялся яростно трясти ему руку, вращая глазами.

– Коллега, весьма впечатлен! Весьма! Прекрасные стихи! Слог, экспрессия, дерзость! Великолепно!

– Да это не я… – жалобно начал Ежевичкин, но поэт категорично помотал головой.

– Не скромничайте, коллега. И давно пишете? Публикуетесь?

– Да эти стихи…

– Понимаю. Вы скромный алмаз, который стесняется назвать себя бриллиантом. Как насчет совместных творческих вечеров?

– Понимаете…

– Прекрасно понимаю. Но нам не платят. Поэзия, тем более высокая, сейчас не в чести. Но могу обещать чаепитие с пряниками.

– А можно я подумаю? – торопливо спросил Ежевичкин, опасаясь, что его снова перебьют.

– Конечно. Но прятать свой талант в стол – в высшей степени неблагоразумно. Искусство должно принадлежать народу, коллега. Не смею задерживать более. Прошу запомнить: завтра, в субботу, на этом же самом месте мы будем читать стихи. Будем рады видеть вас и вашу музу. До свидания.

– До свидания! – в унисон и с облегчением ответили пенсионеры.

Поэт порывисто дернул потной челкой и гордо удалился.

– Он меня твоей музой назвал! – похвасталась Капа.

– Пойдем домой, ленивая муза.

***

Ежевичкин еще раз похлопал по карманам и вывернул подкладку.

– Наверное, выронил, когда шпагат делал, – неуверенно предположил он.

Капа сделала на лице строгое выражение.

– Раззява! И шпагат не сделал, и ключи потерял!

– Я сейчас, – Ежевичкин потянулся к кнопке вызова лифта, но в шахте загудело, и кабина поехала вверх. Тогда он махнул рукой и побежал по ступеням вниз.

Капа поковыряла ногтем замок, подергала за ручку – а вдруг? Но чуда не случилось. Со стороны квартиры раздалось короткое мяуканье.

– Сусанна, открой! – попросила Капа.

Разумеется, просьба так и осталась просьбой. Кошка почесала когти о дверь и затихла.

Капа постояла немного в раздумьях. До парка, если бегом, то десять минут, обычным шагом – втрое дольше. И неизвестно, сколько времени уйдет на поиск ключей в траве. В общем, можно смело отмерять полтора часа. Ну, час в лучшем случае. И не факт, что Егор вообще их найдет.

Наверху открылась дверь, послышались голоса.

– В общем, смету составлю, пришлю по электронке, а дальше уже согласуем дату. Договорились?

– Да, договорились. До свидания.

По лестнице спустился мужчина лет 35, с простым, ничем не примечательным лицом. В руке он держал прозрачную папку-конверт. Увидев Капу, присевшую перед дверью, спросил:

– Случилось что?

– Ключи потеряла.

– Засада. И долго сидите?

– Неделю, – буркнула Капа, мельком глянув на бесполезного незнакомца. Вот не любила она вопросы ради вопросов.

– Так вызвали бы кого-нибудь. Есть специальные замочные службы.

– Телефон забыла в квартире.

– У соседей бы попросили.