Служить и защищать. Сборник рассказов

– Придется, наверное, – улыбнулась Катя, и тут почувствовала вибрацию телефона в кармане. Извинившись, отошла от справочной.

– Да-да, Екатерина Викторовна, я знаю, не волнуйтесь! – голос Максима Петровича, замначальника службы безопасности проекта Сахалин-1, звучал бодро. – Здесь это часто! Метель поднялась, по прогнозам охинский аэропорт сможет принять не раньше, чем через два дня. Поэтому наслаждайтесь пока красотами областной столицы. Мы вам уже забронировали номер в гостинице в городе. Адрес я вам сейчас скину!

Но насладиться достопримечательностями Южно-Сахалинска Кате не удалось. И к месту своего назначения она тоже не попала. Ни через два дня, ни через неделю, вообще – никогда!

***

Полковник Захарьев с аппетитом ел вишневое варенье. Чудо, а не варенье! Жена подлила чаю.

– Жалко, что Катюша уехала, – сказала она.

Захарьев недовольно поморщился. Ну вот почему именно сейчас нужно говорить о Кате?

– Ну и хорошо, что уехала! – буркнул он.

– Неужели здесь нельзя найти работу? Обязательно на Сахалин? – сокрушенно сказала жена. – Не понимаю…

Захарьев со стуком поставил чашку.

– А что тут понимать? Ей здесь скучно стало. Всех, кого могла, уже избила, вот и двинула в турне по России. Решила расширить географию своей боевой славы!

Жена укоризненно посмотрела на мужа.

– Зря ты так… Катюша – не подарок, конечно, но просто так бить никого…

– Ой, да все! – Захарьев встал. Аппетит пропал напрочь. – Слышать о ней ничего не хочу! Пусть делает, что хочет! Мне все равно!

Захарьев кривил душой. Ему было далеко не все равно! Единственную дочь своего двоюродного брата Виктора он любил, просто старался ей этого не показывать. К чему эти нежности? А еще он на нее очень злился. Злился за ее упрямство. За ее прямо какую-то баранью упертость и категоричность.

– Я вообще ее не понимаю! – полковник заходил по кухне. – Что ей стоило извиниться перед этим богатеньким недоноском?! Да, ее бы уволили, но дали бы возможность сделать это по собственному желанию! А там, через годик, можно было бы восстановиться, когда поутихло бы все! Нет, блин, уперлась! Гордость не позволяет, видите ли! И чего добилась?! Чего?! Уволили по статье!

– И что, теперь восстановиться нельзя? – поинтересовалась жена.

– Можно, но очень сложно! – в сердцах ответил Захарьев.

– И ты не можешь ничего сделать?

– Я работаю над этим! – махнул полковник. – Но она же мне постоянно мешает! Постоянно кого-то рихтует!

Захарьев раздраженно выдохнул, выпил залпом вдруг ставший безвкусным чай и ушел в комнату. Достал с полки фотоальбом и вытащил фотографию: высокий мужчина и симпатичная женщина, стоящие в обнимку на фоне реки. Последняя прижизненная фотография родителей Кати. Через полгода оба погибли в авиакатастрофе. Кате тогда было двадцать три…

***

Перед стойкой ресепшена стоял высокий светловолосый мужчина и что-то говорил на ломаном русском. Администратор, улыбаясь, вернула паспорт – синюю книжицу с надписью United States of America. Катя видела этого мужчину в аэропорту – скорее всего тоже не смог улететь из-за погоды. Вполне возможно, что даже в одном с ней направлении.

– Вы говорить со мной русский! Я практиковать! Только русский, – белозубо улыбался американец.

– Конечно, мистер Дженнингс! – вежливо кивнула администратор.

– No! No mister! Just Glenn! – запротестовал иностранец. – Просто Гленн! Нет мистер! Только имя!

– Хорошо, Гленн! – согласилась девушка и положила ключи на стойку. Он сгреб их, улыбнулся стоящей рядом Кате и пошел к лифту, волоча за собой чемодан на колесиках.

– У меня тут бронь, – Катя протянула паспорт.

Через десять минут она уже входила в свой номер.

***

Гленн Дженнингс сидел на скамейке на аллее возле гостиницы и пыхтел вейпом. Улыбался своими идеально белыми зубами, беззаботно глядя по сторонам и пуская клубы ароматного пара.

– ЗдорОво! – услышал он со спины. Повернулся и удивленно уставился на трех молодчиков, нахальная улыбка которых не обещала ничего хорошего.

– О, что есть «здорОво»?! – дружелюбно спросил Гленн.

– Это значит, гони сюда гомон, котлы, рыжее и трубу! – пояснил один.

Из всего сказанного американец не понял ровным счетом ничего.

– Я не понимай! – пояснил он.

– Это значит, давай сюда кошелек, часы, золото и телефон! – рявкнул второй.

– Короче! Что с ним базарить?! – крикнул третий.

Двое навалились на иностранца, прижимая его к скамейке. Третий ловко снял часы, затем полез в карман его утепленной джинсовой куртки.

– Guys! What the fuck are you doing?! (прим. автора: Ребята, какого х..я вы делаете?!) – заорал Гленн, пытаясь высвободиться.

Но ребята не поняли его вопроса. А если бы поняли, то не ответили бы – они были заняты, потроша его карманы.

– Эй, уроды! – услышали они. – Человека отпустили!

Все трое повернулись и уставились на девушку в пуховике, джинсах и высоких ботинках с ребристым протектором.

– Ты кто? – спросил один, чернявый, в ободранном пилоте.

– Да ясно кто! – ответил второй, круглолицый, в черной кожаной куртке. – Подстилка американская!

– Почем нынче Родина? – съязвил третий, с хищным выражением на рябом лице. – Он тебя что, жахает, наверное, хорошо, раз ты за него тут встреваешь?

Катя приблизилась. Вынула руки из карманов пуховика.

– Ребята, давайте вы сейчас вернете ему все, что забрали и просто тихо свалите?

Все трое рассмеялись. Рябой засунул телефон американца себе в карман и подошел к ней.

– Крошка. А давай ты нам сделаешь приятно? – он схватил ее за плечо и рванул на себя. Нитки пуховика затрещали, из образовавшейся дыры полетел лебяжий пух.