Аполлинарий-2: Дорожная история

– И правильно сделал! Матроскин бы свою буренку тоже не отдал!

– Аполлинарий, это всего лишь выдумка. Давай посмотрим на это с позиции науки и вообще элементарной логики? Средняя продолжительность жизни крупного рогатого скота составляет 20 лет. Понимаешь? Корова физически не могла дожить до нашего времени. Но это еще не всё. Молоко хоть и считается полезным продуктом, хотя это весьма спорно, но уж точно не обладает сверхъестественными целительными свойствами. Я уже молчу про индивидуальную переносимость лактозы…

Аполлинарий поднял лапу, прерывая его.

– Если ее спрятал этот Панкрат Прасковеев, то при чем тут Авиценна? Прасковеева корова!

– Это с легкой руки журналистов: любят они громкие названия. Приезжали сюда в конце 70-х, искали ее, опрашивали местных, но, естественно, корову не нашли. Не нашли, а вот название, в честь великого целителя древности, дали – что, по моему мнению, является натуральным кощунством.

– Кто-то же должен был ухаживать за этой коровой? Кормить, доить и прочее.

Барсик нетерпеливо заерзал на заборе.

– Мне казалось, что я предельно ясно дал понять, что это миф, и даже привел научные обоснования. Хорошо, отвечу. Считается, что Авиценнова корова не нуждается в физической пище. Она – праноед. Энергия воздуха, солнца и все такое. Насчет «доить» – не знаю. Аполлинарий, ну какое это имеет значение, если ее в принципе не существует?! Это все детские сказки, выдумка! И мне совершенно непонятно, как в такой авантюре может участвовать рассудительный и умный Майк?! Мне кажется, это пагубное влияние Бореньки.

– Кстати, о Бореньке! А почему он называет тебя «гондурасовым котом»? Что за порода?

Барсик обиженно захлопал глазами.

– Бореньке не хватает элементарного воспитания. Невежда, невежа, авантюрист, проныра и просто редкостное хамло! Я не понимаю, что его связывает с твоим интеллигентным Майком?

– Дружба! – Аполлинарий похлопал его по голове и спрыгнул с забора. – Пойду сметанки наверну!

– Сметана – это тоже молочный продукт! А польза молока, как я уже говорил…

– Душнила ты! – отмахнулся Аполлинарий и вальяжно поднялся по ступеням крыльца. Подцепил дверь когтями, чтобы открыть ее, но тут она сама резко распахнулась, ударив его по голове. Из дома выбежала Агнесса и одним изящным прыжком вскочила на забор. Потерлась носом о нос Барсика, и оба исчезли из виду.

Аполлинарий, потирая ушибленную голову, пробурчал:

– Родного папу – да по голове! Дверью!

– Это нормально! – мстительно отозвалась из глубины дома Берта.

***

Путь до Заячьей сопки пролегал через лес. Тропинка, местами еще скрытая тонкой коркой подтаявшего снега, была узкой и извилистой.

– А как мы ее ловить будем? – спросил Арно.

– Зачем ловить? – возразил Боренька. – Вежливо попросим пройти с нами в шниперсоновский центр. А если откажется, то приведем силой. Мы же банда!

Майк резко остановился и поднял глаза.

– Боренька! – требовательно позвал он.

Хомяк наступил передними лапками ему на лоб и перегнулся, заглядывая в глаза.

– Да, Майкуша?

– Завязывай нас так называть! Вот только-только Джек успокоился со своими подозрениями, так ты опять подбрасываешь на вентилятор! Еще раз что-нибудь скажешь про «банду» – пойдешь домой пешком!

Боренька беззаботно отмахнулся.

– Да ладно! Джеку сейчас не до нас. Он до сих пор щенкам имена придумать не может.

– Ага, – подтвердил Арно. – Даже с Хельгой пор-р-ругался на этой почве. Это ж каким самомнением надо обладать, чтобы всех щенков в свою честь назвать! Джек, Джеки, Джекил, Джексон и Джекпот! Охр-р-р-енеть!

– Вот-вот! – пробурчал хомяк. – Совсем уже двинулся на почве собственного величия, шериф огородный! Надо Джека на заслуженный отдых отправить – пусть грызет свою пенсионную косточку и не выкобенивается.

– Согласен! – поддакнул Арно. – Надо будет намекнуть ему об этом!

– Оставьте его в покое! – приструнил обоих Майк. – Джек – друг моего отца! На этом всё!

Боренька надулся, а Арно принялся тщательно чистить перышки: а я чё, я ничё!

Компания углубилась в чащу, и вокруг все погрузилось в полумрак – солнечный свет еле проникал сквозь густую паутину голых ветвей. Тимоха вдруг сбавил шаг, состряпав на морде озабоченное выражение.

– Вспомнил, я видел эту корову!

– Где?! – одновременно спросили все.

– Битву у реки все помнят? Хотя, откуда. Вас тогда никого на свете даже не было. А ведь замечательная битва была, ребята. Досталось нам тогда от Джека и Аполлинария, долго мы раны зализывали. А Барсик Хирурга упокоил, да.

– Тимоха, ближе к делу! – потребовал хомяк.

– А, ну да. Так вот, мы, кто в живых остался, в старых рудниках у Заячьей сопки прятались. А там шахты какие-то, катакомбы, мышей летучих – тьма! В общем, там жили, на поверхность почти не вылезали. Только по ночам на помойку за жратвой, и сразу обратно. Так вот, вылез я как-то одной лунной ночкой, ползу, к земле жмусь, чтобы не заметили. Вдруг слышу звон колокольчика. Вижу – корова! Стоит и выменем трясет. А вымя такое здоровенное, налитое, аж звенит – до того полное! И корова вся аж переливается!

– Переливается? – не понял Майк.

– Ну светится! Или мне так показалось. Короче, не в том суть. Я прямо весь с землей слился, подползаю поближе, а корова поворачивает ко мне морду…

Ветерок зловеще зашумел в ветвях, и путникам показалось, что деревья вдруг склонились над ними с угрожающим скрипом.

– Поворачивает морду, а дальше что? – прошептал хомяк.

– А глаз-то нету – вот что! Черные дыры одни! А из дыр этих течет что-то белое! Молоко! Корова эта ко мне подходит и ка-а-к заорет!

Тимоха клацнул зубами в сантиметре от носа Бореньки.

– Подои меня!!!

Боренька отпрянул и свалился со спины Майка, в падении свернувшись в клубок. Закатился в кусты.

Все затряслись от смеха.

– Боренька, пошутил я. Вылезай, – довольно оскалился Тимоха.

Ему никто не ответил. Тимоха заглянул в кусты и тут же дернулся, взвизгнув от боли – Боренька, уцепившись коготками за морду, вонзил зубы ему в нос. Перепуганный Арно вспорхнул со спины кота.