Тосканская графиня

Она развернула бумагу и пробежала глазами явно второпях нацарапанную записку.

Моя дорогая!

Ко мне обратились за помощью наши друзья из Флоренции.

Темные крылья ночи сомкнулась над головой Софии, у нее перехватило дыхание. Друзья. Какие друзья?

Примерно к концу следующей недели тебе должны кое-что доставить. Не могла бы ты принять этот груз и позаботиться о нем? Если согласна, позвони Франческо, вашему виноделу из Монтепульчано, и спроси, когда он рассчитывает доставить вино. А позже у вас заберут тару. Как следует позаботься и о ней. Если же не сможешь, скажи Франческо, что вина вам не требуется. Помнишь, как мы беседовали о том, что когда-нибудь ты сможешь нам помочь? Это вино сейчас нам крайне необходимо.

    Твоя нежно любящая мать

Софию охватило чувство острой тоски по родному дому, но, увы, все это осталось в далеком прошлом. Память сохранила лишь отдельные фрагменты, раздробленные кусочки, осколки прошлого, солнечных дней юности, когда еще не было никакого Муссолини. Конечно, она помнила, как мать настойчиво повторяла, что они всегда должны помогать друг другу, что и ей когда-нибудь представится такая возможность. «Настанет час, когда придется выбирать», – говорила она, сверкая глазами. Но что все это значит на самом деле? Мать явно имела в виду не ящики с вином, и Лоренцо вряд ли обрадуется, если узнает, что она подвергает себя или даже всю деревню Кастелло серьезной опасности. Она затрепетала, подозревая, что все это как-то связано с Джеймсом. Но как все устроить, когда под боком находится и явно что-то вынюхивает Шмидт? А что значит «конец следующей недели»? Откуда ей знать, давно ли мать вручила Максин эту шкатулку?

На следующее утро, внимательно понаблюдав за небом в поисках малейших признаков в нем дождя, полюбовавшись воронами, которые собрались на верхушке башни, София кликнула к себе в студию собачек, где они преданными, обожающими глазами смотрели, как она добавляет к портрету матери последние мазки. Во время работы она продолжала размышлять о секретном письме. Поставив завершающий мазок, София отступила, глядя на холст, и с удовольствием отметила, что ей удалось-таки ухватить в лице матери свойственное той одухотворенное отношение к жизни. Это особенно выражалось в ее взгляде, некая твердость духа, решительность и даже больше. Этого художница и пыталась добиться и не сразу смогла нащупать, поймать этот взгляд. Но в конце концов «неукротимость» в ее глазах получилась довольно убедительно. Что и говорить, писать портреты гораздо труднее, чем пейзажи.

В дверь постучали, и в студию вошел Альдо с завтраком на подносе; собаки принялись обнюхивать его обувь. Он улыбнулся, и у нее защемило сердце. Ей всегда казалось, что, когда он входит, в комнате будто становится светлее.

– А что случилось со служанкой? – спросила она.

– Джулия не пришла сегодня. Мать занята и попросила меня принести вам завтрак.

– Спасибо. Надеюсь, с девушкой ничего серьезного.

– Трудно сказать, – пожал он плечами.

– Не хочешь присесть?

Он подтащил к себе стул, уселся и стал разглядывать портрет. Она отхлебнула кофе, а собачки устроились у ее ног и печальными глазами смотрели на печенье.

– Попробуй-ка печенья, – предложила София, протянув Альдо тарелку.

Он взял одну штучку и, жуя, продолжал рассматривать картину, а она разломила печенюшку пополам и угостила собачек.

– Это ваша мать? – спросил Альдо.

– А что, похожа на меня?

– Еще бы. Очень похожа. А вы всегда хотели быть художницей?

– Не знаю. Я жила в доме, полном картин, музыки и книг. И мне кажется, это оказало на меня большое влияние. А ты, Альдо? Что ты собираешься делать в жизни?

– Держать ферму, как мой отец, – ответил он. – Но сначала хочу драться.

– Ты еще очень молод. Слишком молод для этого, – сказала она и решила сменить тему. – А как насчет девушек? Нашлась такая, которую ты себе приглядел?

Альдо слегка покраснел:

– Нет еще… хотя в Буонконвенто есть одна девушка, которая мне нравится.

– Как интересно. Расскажи мне о ней.

Она снова передала ему тарелку с печеньем, он покраснел еще гуще, но, казалось, рад был поговорить.

– Я ее почти не знаю… да и сейчас война, вряд ли это возможно, – сказал он, опустив глаза.

– Ты уверен? Война или не война, а люди все равно влюбляются, не так ли?

Он выпрямился и посмотрел ей прямо в глаза:

– Ведь я скоро уйду, вы же знаете, графиня.

Когда после смерти отца убитый горем Альдо совсем отчаялся, София пообещала Карле, что всегда будет приглядывать за ним, заботиться о нем, пока мальчик не возмужает, и что проследит, чтобы он не сбился с правильного пути и стал порядочным человеком. Еще в ранней юности он был немного взбалмошный, пропадал неведомо где, водился со всякими темными личностями. И тогда, чтобы немного расширить его кругозор, София взяла его с собой во Флоренцию и в Сиену тоже свозила, и это пошло ему на пользу, он повидал мир за пределами стен их деревни.

– Перестань, Альдо, – сказала она. – Ты же знаешь, твоя мать страшно боится, что ты в любой момент можешь сбежать.

– Простите меня, графиня, но я должен делать то, что нужно.

– И что же именно?

Он бросил взгляд за окно, туда, где на заросших лесами холмах скрывались партизаны, и горячая решимость в его глазах подсказала ей, что он имеет в виду.

– Альдо, ведь это тебе не игрушки. Подумай о своей семье. У них ведь есть только ты. Ты сейчас уже почти взрослый мужчина.

– И как взрослый мужчина, я думаю о своей стране.

Ясно, он уже все решил и не передумает, поняла София и закусила губу, не зная, что на это ответить. Он и в самом деле сейчас говорил как взрослый мужчина, и она понимала, насколько сильны его чувства. Она тронула его руку, и взгляд его немного оттаял.

– Неужели мне никак тебя не переубедить?

Он помотал головой, и она поняла, что в груди его сейчас борются два чувства: печаль и страстное желание броситься в бой.

– А что я скажу твоей матери? Неужели ты не можешь хоть немного подождать? Ты же еще совсем юный. Если я скажу ей, что разговаривала с тобой, она никогда не простит мне, что я не постаралась как следует и не отговорила тебя уходить.

Когда она упомянула о его матери, юноша сдержал чувства и на секунду уставился в пол.

– Хорошо, я не стану пока уходить, пусть не беспокоится. Но рано или поздно мне все равно придется уйти.

– Тогда пусть это будет попозже.

Она взяла его за руку, и он поднял голову.

– Альдо, ты же знаешь, я всегда относилась к тебе как к сыну.

– И я всегда буду благодарен вам за это.

– Да не благодарности мне нужно от тебя. Главное, чтобы ты был в безопасности.

Она сжала руку юноши, и глаза ее наполнились слезами.