Монт-Парнас 24/55

Удивительная прыть и эмоциональность прежде спокойного Дела смутили Маро, а девушка иронично хмыкнула и смерила гостя оценивающим взглядом:

– Творческие наброски…

Замявшись, Маро отвел взгляд и тут вздрогнул: на длинном пальце девушки, прижатом к двери, едва заметно поблескивало кольцо. Маленькое серебряное кольцо. Внутри Маро все перевернулось. Он не до конца осмыслил свои подозрения, но сердце подсказывало: здесь происходит что-то нехорошее. Он умоляюще взглянул на девушку, может, она хотела что-то сказать ему? Предупредить, что нужно уйти от опасности? А вдруг в опасности она? Ожерелье Дела не выходило из головы, а его излишняя благосклонность выглядела до жути сомнительно.

«Что же я наделал?» – в ужасе подумал Маро.

– Между прочим, – произнес Дел, освобождая от ткани свою поклажу, – вам стоит познакомиться. Маро, позволь представить тебе хозяйку этого места. Ее зовут Талия.

– Талия? – отрешенно переспросил Маро, и в памяти шевельнулся давно забытый рассказ. Погодите-ка, вовсе не рассказ, а миф.

Последние обмотки ткани упали на пол, и Дел с наслаждением коснулся блестящей поверхности позолоченного кинжала со старинной резьбой на ручке. В его глазах сверкнуло торжество:

– Муза комедии.

Пораженный Маро приоткрыл рот, но не сумел выразить ничего из роя мыслей, носившихся в голове. Дел спятил! Ну, конечно, спятил! Однако утешения и отговорки Маро прервал ровный, глубокий голос Талии:

– Ты забыл упомянуть, что я – последняя.

Вместо ответа Дел медленно коснулся своего ожерелья, перебирая кольца на шнурке. На этот раз Маро сосчитал точно: их восемь.

– Поезжай, Маро, – неожиданно снисходительным тоном посоветовал Дел и указал золотым острием кинжала на выход. – Заплаченного мной хватит на две твои смены, отдохни.

– Что ты сделаешь? – тупо спросил Маро, хотя и так понимал ответ на свой вопрос. Он мысленно сравнил себя и Дела, тот ниже и, судя по виду, слабее физически, но его безумие приводило Маро в ужас. Разве мог он оставить этого сумасшедшего наедине с девушкой? – Бежим!

Сам не понимая, что делает, Маро неловко схватил девушку за руку и ринулся вон из квартиры. Увезти ее подальше он сможет, нужно только оторваться от Дела. Сейчас скорость – их главное преимущество. Сердце колотилось как бешеное, в ушах звенело, голос Дела слышался издалека. Вдруг рука Талии мягко выскользнула.

Маро с удивлением обернулся и посмотрел на нее. Лицо Талии, казавшееся теперь изваянием самого искусного скульптора, осталось непроницаемым:

– Благородный жест, – оценила она, сложив руки на груди и повернувшись к Делу, – но он все равно найдет меня. Как нашел всех моих сестер.

Маро ошарашенно уставился на нее. Тоже сумасшедшая? То есть Талия не отрицала слова Дела? То есть она?.. Невозможно. Немыслимо. Да ведь все это сказки для детей! Старые, как мир. Маро неосознанно вошел следом за Талией. Он не понимал теперь, куда ему деться, что делать. Стать свидетелем преступления? А вдруг Дел убьет и его? Наверняка убьет, пусть даже Маро не носил серебряного кольца.

– Не убежишь? – слегка удивился Дел и сделал еще один шаг к девушке. – Весьма признателен, не придется тратить лишних сил. Ты знаешь, зачем я здесь, верно?

– И я знаю, кто ты, – надменно произнесла Талия, впрочем, без тени враждебности. – Я помню, как ты отвернулся от нас и потерял веру.

– Отвернулся не я! – вспылил Дел, и Маро невольно сжал кулаки, готовясь к драке. – Тебе ли лгать, Талия? Это ты с сестрами нашептывала мне в ночи новые строки, ты звала отречься от всех дел и предаться древнему искусству. И я пошел за вами, последовал зову: забыл о работе, жене и дочери. Оставленный родными и друзьями, на грани безумия я все вслушивался в ваши голоса и писал, писал! Но что же? Вы бросили меня! Исчезли одна за другой из моей головы, забрали с собой вдохновение и не дали закончить мой труд! Я искал вас, умолял и плакал над своей разбитой жизнью. Но вам просто нравилось смотреть за моими страданиями. Изредка во тьме вы вдруг да и шептали мне словечко, а я, как жаждущий в пустыне, глотал эту каплю, думая, что скоро найду сам источник. Твои сестры не смогли ответить мне, так может ты испытаешь судьбу? Скажи, Талия, почему вы бросили меня? Почему замолчали?

Острие кинжала опасно поблескивало в полумраке прихожей, в гневных глазах горел огонь. Маро казалось, что весь Дел охвачен пламенем, неистовым и неукротимым. Он крепко сжимал зубы и почти рычал, едва сдерживаясь, чтобы не наброситься на Талию прямо сейчас, рука с оружием едва заметно подрагивала. Волны злобы и отчаяния исходили от Дела. Маро невольно попятился к двери.

Но Талия наоборот подошла к Делу так близко, что между ее шеей и золоченым лезвием осталось меньше десяти сантиметров. Она стояла спиной, ее плечи были расслаблены, движения – медленные и спокойные:

– Ты хотел создать сочинение, достойное богов, – негромко сказала Талия. – Но не считал достойным себя, автора. Сколько бы мы не шептали, не вдохновляли тебя, ты не решался. Едва начав, тут же рвал наброски. Не мы тебя покинули, Дел, ты сам закрылся от нас, когда решил, что уже никогда не напишешь ничего стоящего. Слабый духом человек не может ничего породить. Творение – удел демиургов.

Маро стоял у входа, держась за ручку двери, как за спасательный круг. Голос Талии погрузил его в странное состояние между сном и бодрствованием. Перед глазами проносились незаконченные идеи стихов и поэм, вечера, проведенные перед мультимонитором, где предательски белел чистый лист документа. Слышал ли он тогда шепот муз? Предавался ли вдохновению? Маро не задумывался над этим, просто писал, для себя, для души. Глупая, странная, детская фантазия – овладеть старинным искусством слова. Тщеславие никогда не позволяло Маро думать, что его стихи опубликуют или хотя бы прочтут более сотни людей, поэтому неудачи не так сильно расстраивали его. Он не отдавал ради поэзии свою жизнь, как это сделал Дел.

«Дел!»

Кинжал почти касался горла Талии, Дел не двигался и ничего ей не отвечал. И вновь Маро захотелось помочь девушке, кем бы она не была. Увезти ее, спрятать, уговорить Дела, в конце концов! Правда, в уговорах он ничего не понимал и никогда не умел складно выражаться.

– Что ж, раз так, – звенящую тишину прорезал глухой мужской голос, – значит, вы виноваты вдвойне. Развратили слабого человека призрачным величием. Это ли не злодейство? Вы не лучше демонов, что совращают людей. Но те хотя бы дают смертным насладиться перед падением. Вы же только мучили меня, иссушали надежду. И я решил – хватит, пришла моя пора мучить, поверь, я забрал все восемь колец с превеликим наслаждением. Теперь хочу закончить коллекцию.

– Дел, не надо! – крикнул Маро и весь затрясся, невольно сделал шаг из квартиры и приготовился бежать к машине.

Вдруг Талия подалась вперед. Маро испугался, что она сама бросится на кинжал, но муза, видимо, только коснулась острия своей шеей.

– Соверши задуманное, – спокойно сказала она. – Что толку музе жить в мире, где вдохновению нет места? Всюду цифры и алгоритмы. Выверенные планы и просчитанные сюжеты. Мне не продохнуть, меня никто не слышит. Вы доверили единственное, что в вас было божественного, машинам и радуетесь собственному поражению, читаете бесконечно одинаковые романы, утопаете в бессмысленных зрелищах, забывая о том, что когда-то звали искусством. Я не хочу жить в таком мире, не хочу видеть, как вы падете из-за собственных ложных мечт. Окончи начатое. Одно движение сделает меня свободной, а тебя – отмщенным.

Резким движением Дел схватил Талию за плечо и, развернув, прижал к стене. Муза не сопротивлялась, смотрела вдумчиво и покорно. Маро ожидал подвох или хитрость, но, похоже, Талия действительно не хотела больше жить. Почему-то от этого на глаза у Маро навернулись слезы. Дел занес руку для удара, целился в шею. Лезвие со свистом рассекло воздух. Блеснуло золото. Маро закрыл лицо руками и отвернулся, но вдруг услышал:

– Э, нет. Ты не получишь от меня того, чего хочешь. Я не дам тебе освобождения, Талия. Вы обрекли меня на страдания, и я отплачу тем же. Живи, муза комедии. Живи без своих сестер в мире, где ты больше никому не нужна, где каждый миг отравляет тебя. Убить тебя может только этот Александрийский клинок, заговоренный древними жрецами. И он твоего горла не коснется, будь уверена.

Послышался шелест, звук шагов. Мимо Маро медленно прошел Дел, и его длинный плащ развивался в такт движениям. Обернувшись, Маро увидел Талию. Она стояла одна посреди полумрака. Ее плечи ссутулились, голова поникла, в руке поблескивал шнурок с серебряными кольцами. На них капали такие же серебристые слезы.

Промозглый ветер гулял на улице, задувая во все щели и переулки, тормошил верхушки редких деревьев. Почувствовав свежий воздух, Маро судорожно вздохнул и подошел к машине. Рядом с ней стоял Дел, не спеша курил. Маро хотел было что-нибудь сказать, но слова предательски застряли в глотке, резко захотелось промочить горло. Он с трудом понимал, что произошло, стоит ли об этом сообщать и как с ним теперь поступит Дел. Из головы не выходил силуэт Талии, сломленной, одинокой и беззащитной.

– Прощай, Маро, – сказал Дел, докурив сигарету. – Надеюсь, тебе повезет больше, чем мне.

Дел кинул в неподалеку стоящую мусорку сверток, и тот со звоном ударился о дно. Укутавшись в плащ, мужчина побрел по переулку и вскоре скрылся в темноте. Маро остался один. Он обернулся на окно, где видел Дела несколько минут назад, свет еще горел.

Подойдя к авто, Маро задержал дрожащую руку над цифровым индикатором открытия дверей и снова поднял взгляд. В окне все еще горел свет, но музы видно не было. Вокруг стояла тишина. Маро, не отрываясь, смотрел на окно. Одно из сотен в этом доме, из миллиардов в городе, оно представлялось маленькой звездочкой среди неисчислимых, видимых и невидимых галактик. Но эта вселенная таила в себе только порок, горе и не было у нее ни глубины, ни тайны, как у настоящей, небесной. Каждая горящая звезда здесь – это чья-то бездумная и безрадостная жизнь. Чья-то неуслышанная мольба о помощи.

Дверь в квартиру Талии оказалась все еще открытой. Муза сидела в темной прихожей на полу и прижимала к груди ожерелье из колец. Подняв голову, она немного испугалась, но потом медленно произнесла, неотрывно глядя на сверкающее лезвие золотого кинжала:

– Знаешь, а я ведь узнала и тебя.

Маро выдохнул и, едва шевеля языком, прохрипел. Его собственный голос прозвучал глухо и незнакомо:

– Я помогу тебе.

ПРИМЕЧАНИЯ:

Маро – часть имени знаменитого античного писателя – Публия Вергилия Марона лат. Publius Vergilius Maro. Он является автором поэмы «Энеида», цикла пастушьих стихов «Буколики» и дидактического эпоса «Георгики».

Дельи – часть из полного имени Данте Агильери, итальянского поэта, мыслителя, богослова, автора «Божественной комедии»: Дуранте дельи Алигьери. Главными героями являются сам автор и Вергилий.

Парнас – гора, где, согласно греческой мифологии, обитали Музы. Абсолютная высота – 2455 м.

КВТ-63 – отсылка к режиссеру Квентину Тарантино, чей год рождения – 1963.

Интерскар – пародия на премию Оскар.

Компания Гейман – названа в честь писателя Нила Геймана, автора книг «Американские боги», «Скандинавские боги» и др.