Семь капитанов – 3. За бортом. Научно-фантастический роман

Шекспир недоуменно пожал плечами.

– Я во всем разберусь. – заявил Призрак. – И я все равно остановлю его. Но для этого мне нужны союзники. Отдыхай, друг. А я попытаю счастья с оставшимися у нас друзьями… Еще не все потеряно. Надежда еще есть…

Арена, на которой Фитиль стал известным гладиатором, находилась в городских доках. Призрак знал путь наизусть. К счастью, здание доков не успело превратиться в очередную казарму. Войдя внутрь в 23.00, во время, когда обычно бои уже были окончены, Призрак осмотрелся. Зрителей действительно уже не было, как и бойцов.

Призрак пошел по служебному коридору в поисках гримерки Фитиля. Но бойца с таким именем он не нашел. Неужели Фитиль взял новый псевдоним? Это было на него крайне не похоже.

Призрак решил попытать счастья и вытащить информацию из директора, чей кабинет был в самом конце коридора. Скромно постучав, он услышал решительное: «Войдите» и вошел.

Сидевший внутри мужчина сидел в кресле. Когда Призрак вошел, мужчина развернулся вместе со своим креслом. А после Призрак опешил от удивления.

В кресле сидел сам Фитиль. Но кресло было необычным. Это была инвалидная коляска.

– Нет… – прошептал Призрак. – И ты?

– Дружище, не знаю, кто ты, но пусть тебя не обманывает мой вид, понятно? —сурово заявил Фитиль. – Я могу сжечь тебя заживо, не вставая с кресла.

– Не спешите устраивать пожар в собственном кабинете, директор. – заявил Призрак. – Сейчас я все объясню.

И Призрак принялся объяснять. Когда он закончил, Фитиль печально вздохнул.

– И чего теперь ты хочешь? – удивился Фитиль. – Чтобы я поверил в добро, закрыл глаза, помолился, и снова научился ходить?

– Как это случилось? – поинтересовался Призрак.

– Мой последний бой в качестве гладиатора… – пояснил Фитиль. – Мой противник, сукин сын… У нас была договоренность. Да, я должен был проиграть ему за деньги. Знаю, знаю, неспортивно, вся херня… Но не надо мне сейчас нотации читать. Дело вот в чем. Этот тип и так бы выиграл. Я бы сдержал слово. Но видимо ему было мало обещаний. Он запустил мне свой сраный шип, которыми он пуляет, прямо в позвоночник. Не знаю, может случайно. Я постоянно прокручиваю в голове этот момент, но все никак не могу понять. Он же опытный гладиатор. Подставные бои это наше все. Мы всегда действуем безошибочно. Каждое движение наиграно и отрепетировано. А этот мудак после стольких боев просто вышел на арену как дилетант. Будто бы мы и не репетировали. Ну, то есть, поначалу все шло по сценарию. Но шип должен был попасть в ногу. В ногу, мать ее, а не в позвоночник!!! Как можно было так промазать?

– Кажется, я знаю как… – заявил Призрак. – А ты не думал, что ты был не единственный, кто обещал ему денег?

– Конкуренты? – фыркнул Фитиль. – И зачем им это? На мне зарабатывало полгорода. Ставки, ажиотаж, ну спорт, понимаешь? Кому было выгодно меня калечить умышленно?

– Да есть у тебя один желтоглазый фанат… – напомнил Призрак.

Фитиль вздрогнул.

– А зачем ему это? – прошептал Фитиль. – Я же не лез в его дела. Никогда.

– Видимо, чтобы не полез в них и дальше… – пояснил Призрак. – Гарантия, так сказать, чтоб наверняка. Капитаны – вот кто мог бы стать для него настоящей помехой. Мы знаем, как он мыслит. В чем его сильные стороны. Мы могли бы его остановить, если бы объединились… Вы бы могли!

– Не могли! – рявкнул Фитиль. – Всем было плевать! Я даже не виделся ни с кем из нас после Миротворцев… По мне, знаешь ли, люди не склонны особо скучать. Я всегда был у Вас любимчик. Честно говоря, даже не в курсе, что с остальными. Знаю только про тебя. Ну, про это сложно было не слышать. Это видели даже слепые, и слышали об этом даже глухие.

– Что ж, сейчас от тебя пользы уже не так много… – покачал головой Призрак. – Видимо, я остался один.

– Польза значит… – хищно заявил Фитиль. – Быстро же ты учишься жизни. А где тот слюнтяй и тихоня, кем ты был раньше? Теперь ты научился расчётливости? Ну да, зачем проведывать старину Фитиля в его инвалидной коляске просто так? Да, приходи только когда тебе что-то нужно, валяй. Только вот поздновато ты явился. Я уже достаточно огреб. Ты лишился жизни, а я лишился ее смысла! Взгляни на меня! Да, я директор этого фрик шоу. Но ты думаешь, я доволен жизнью калеки? Думаешь, этого я хотел? Знаешь что, друг? Пошел ты нахер, понял?

– Ты просто кретин. – спокойно сообщил Призрак. – Если бы ты вместо своего шоу выглянул бы в окно, увидел бы, что происходит, ты бы понял. Ты бы поднял задницу, собрал бы капитанов и остановил бы Мозгоправа, пока было возможно. Но ты решил что слава и деньжата значат немного больше, чем свобода воли всей страны. Да, я изменился. А вот ты ни капельки. Сердце и совесть у тебя так и не появились.

– Ну так катись к тем, у кого она есть! – крикнул Фитиль. – Например, к себе самому на могилу. Ибо это был последний человек в городе, кому было не все равно!

Последней надеждой Призрака был Синоптик. Известный во всем городе писатель Джек МакГиннес жил в личном особняке у побережья моря. Найти его было несложно. Записавшись у его секретарши под видом фаната на прием, Призрак решил не хитрить и вошел к Синоптику через парадную дверь.

Когда Призрак вошел, Синоптик тут же взглянул ему в глаза, а после за окном тут же началась портиться погода. Тучи заволокли небо, ветер усилился, полил дождь.

– Думаю, Вам надо объясниться, юноша. – заявил Синоптик.

Призрак последовательно рассказал все известные ему факты.

– Допустим, ты не врешь… – уверенно начал Синоптик. – Для чего ты явился?

– Как для чего? – удивился Призрак. – Ты что, не слышал? Город под пятой тирана. Да что там, вся страна. Мы с тобой единственные, кто может его остановить! Надо действовать, сейчас же!

– И что конкретно ты предлагаешь? – спросил Синоптик.

– Да все что угодно! – воскликнул Призрак. – Арестовать его! Свергнуть! Да хоть убить! Мы должны остановить это безумие!

– Безумие… – спокойно начал Синоптик. – Сколько громкости в этих словах. Но что именно ты называешь безумием? Порядок, который наконец-то воцарился на улицах? Преступность, которой уже долгие месяцы как не стало? Счастливых людей, живущих в безопасности и достатке, без страха? Дисциплину, справедливость, заботу о людях? Что из этого ты называешь безумием?

– Ты хоть слышишь себя? – удивился Призрак. – Речь о свободе воли. Да, преступников нет. Вместо них теперь легализованное насилие, пытки и похищения со стороны наемников Мозгоправа.

– Они действуют в соответствии с законом. – напомнил Синоптик.

– То есть теперь закон равняется морали? – спросил Призрак. – А не ты ли всегда говорил о том, что этика любого поступка должна оцениваться в каждом конкретном случае вне зависимости от общественного мнения, норм права и стереотипов?

– Я ошибался. – сурово заявил Синоптик.

Тут Призрака передернуло от внезапной мысли.

– Дружище, ответь мне пожалуйста на один вопрос. – начал Призрак. – Помнишь смерть Счастливчика? Смерть Миротворцев? Как ты считаешь, прав ли был Мозгоправ в тот день? Было ли содеянное им правильным и необходимым?

– Безусловно. – кивнул Синоптик.

– Так я и думал. – застыл Призрак, а после тут же стал эфимерным.

– Что происходит? – удивился Синоптик. – Ты боишься меня?

– Нет, но стоило бы. – заявил Призрак. – Как и любого прихвостня Мозгоправа, которого он успел себе подчинить!!!

В этот момент фиолетовые глаза Синоптика загорелись чуть ярче, но Призрак явно уловил в них тот же пустой взгляд и безразличие, как на фото Президента США.

– Не отрицай того, о чем сам не знаешь. – спокойно заявил Призрак, отходя на шаг. – Ты даже не помнишь этого. Ты под его контролем. Тотальным и абсолютным. Теперь он не просто раздает команды. Он внушает свою точку зрения. Он меняет сознание. Все ясно. Он хочет заставить весь мир рассуждать так, как он сам. Идеальное общество, в котором каждая его идея найдет свое воплощение. Подчинять больше не придется. Все и так будут делать только то, что он считает правильным…

– Мэр Фокстрот заботиться о благе людей. – заявил Синоптик. – Он хочет остановить войны, конфликты, преступность. Разве это не прекрасно?

– Да, а вместе с ними умрет и любовь, искусство, свобода слова и свобода воли… – пояснил Призрак. – У людей больше не будет личности. Это будет мир Мозгоправов… Где каждый человек так же отвратен и испорчен, как он сам.