Минута до полуночи

Пайн покачала головой.

– У меня не было причин возвращаться, Кэрол.

– Пожалуй, я тебя понимаю. – Блюм ободряюще положила ладонь на плечо Пайн. – Ты говорила, что твой отец совершил самоубийство?

– В мой день рождения. Он засунул дробовик в рот и нажал на спусковой крючок.

– В твой день рождения, – повторила Блюм. – Как ужасно!

– Полагаю, таким странным способом он хотел дать понять, что он обо мне думал. Дело в том, что мои родители винили себя за то, что случилось с Мерси. А потом стали обвинять друг друга. Именно по этой причине они разошлись. Не вызывало сомнений, что оба были пьяны и под наркотиками в тот момент, когда Мерси похитили, а на меня напали.

– Какая же невыносимая вина их наполняла, – покачав головой, сказала Блюм.

Они описали дугу вокруг полуразрушенного дома из бруса, стоявшего в конце грунтовой дороги.

– Он выглядит заброшенным, – заметила Блюм.

– Но это не так, – возразила Пайн и показала на древний «форд», припаркованный за домом.

Он выглядел почти полностью проржавевшим. На крыльце спал толстый черный лабрадор с широким коричневым ошейником.

– Неужели здесь действительно кто-то живет? – спросила Блюм. – Складывается впечатление, что ветер и дождь разрушили дом.

Пайн нахмурилась.

– А сколько разрушенных домов ты видела в глухомани Аризоны? – спросила она. – Люди живут всюду, где только можно.

– Это правда, – не стала спорить Блюм.

Они остановились у маленького двора, вышли из машины, и Пайн окинула взглядом единственный дом, в котором она жила в свои первые шесть лет. Он показался ей меньше, чем она помнила, но ведь так всегда бывает?

Входная дверь была открыта, крыльцо просело из-за сгнившего дерева и силы тяжести. Стекло в одном из окон треснуло, а рама покоробилась. Краска повсюду облупилась. Дворик был завален мусором. Из старой бочки объемом в пятьдесят галлонов торчали какие-то обломки. Очевидно, в ней сжигали мусор.

Собака зашевелилась, медленно поднялась на изуродованные артритом лапы и дважды слабо гавкнула. Морда лабрадора стала серой от старости и, казалось, пес едва держится на ногах.

– Привет, приятель, как поживаешь? – успокаивающе сказала Пайн.

Она медленно подошла к собаке, протянув кулак, позволила себя обнюхать, потом почесала лабрадора за ушами, и тот лизнул ее в ответ.

Пайн уселась на крыльцо, посмотрела по сторонам и погладила собаку по голове, Блюм встала рядом с ней.

– Интересно, кто здесь теперь живет? – проговорила она.

– Так я.

Они повернулись и увидели мужчину, который появился из-за дома. В руках он держал двуствольный дробовик «Ремингтон» двенадцатого калибра, который был направлен прямо на женщин.

Глава 5

Пайн встала с крыльца.

– Вы действительно здесь живете? – спросила она.

Ее глаза оставались спокойными, но она не сводила их с мужчины, а правая рука скользнула к оставшемуся в кобуре «Глоку».

Мужчина был высоким и худым, и, несмотря на седые волосы и бороду, казалось, будто он высечен из гранита. Изо рта торчала сигарета. Голову украшала пропотевшая ковбойская шляпа, из-под нее торчали непокорные пряди снежно-белых волос. Над лицом немало поработали солнце и ветер, глубокие морщины избороздили щеки и лоб. Пайн решила, что ему сильно за шестьдесят, что противоречило крепким, как канаты, мышцам, которые не скрывала рубашка с коротким рукавом. Выцветшие джинсы плотно сидели на длинных ногах и узких бедрах. Пара старых сапог чудом держалась на ногах.

– Так и есть, из чего следует, что вы нарушаете право собственности, – сказал мужчина.

– Я жила в этом доме, – сказала Пайн, оглядываясь через плечо.

Мужчина немного опустил дробовик.

– Когда? – уточнил он.

– С середины восьмидесятых.

Он оглядел ее более внимательно.

– Должно быть, вы были тогда ребенком, – заметил он.

– Я и моя сестра.

Он посмотрел на Блюм.

– А это ваша мать?

– Нет, мой друг.

– Ну, и что вы здесь делаете? Осматриваете достопримечательности? Здесь нет ничего интересного. Кладбище и старая тюрьма конфедератов.

– Я вернулась, чтобы взглянуть на свой старый дом. Как долго вы здесь живете?

– Около трех лет. А кто вы такие?

– Я Этли Пайн. Это Кэрол Блюм.

Блюм продолжала изучать мужчину.

– А как зовут вас? – спросила она.

– Сайрус Таннер. Друзья называют меня Сай.

– Могу я называть вас Сай, хотя мы не являемся друзьями? – спросила Блюм. – И не могли бы вы направить дробовик в какую-нибудь другую сторону? У нас с подругой крепкие нервы, но с оружием иногда происходят несчастные случаи.

– Что? О, прошу меня простить. – Он опустил дробовик и бросил на них нервный взгляд.

– Чего вы хотите?