Поездка

Саша медленно наступал на них, заставляя людей отойти за багажник.

– Маша, кинь их сумки! – скомандовал муж. Я повиновалась. Наши мальчики замерли в своих креслах. – Берите сумки и идите назад! – это уже приказ горе-попутчикам.

Переволновавшись, я бросила сумки рядом с мужем, вынудив Кирилла подойти к нему почти вплотную. Бородатый мужчина двигался к вещам, держа руки поднятыми, затем стал нагибаться за сумкой.

Дальше события развивались стремительно: Кирилл набросился на Сашу, шла ожесточённая борьба за оружие и, очевидно, за главенство в машине.

– Саша! – вскрикнула я, закрывая глаза руками.

Раздался выстрел.

– Папа, – еле слышно сказал Лёша.

Убирать ладони от лица было страшно: что я увижу? Любой ответ был пугающим.

Саша стоял над телом Кирилла, возле головы которого медленно растекалось кровавое пятно, и смотрел на пистолет в своей чуть подрагивающей руке.

– Саша! – окрикнула его я с облегчением понимая, что мой муж в порядке. – Саша, ты жив!

Он повернул голову: его глаза были огромными, остекленевшими, взгляд прошёл куда-то сквозь меня.

Дальше случилось невообразимое, отчего мне будут сниться кошмары всё оставшееся время.

Лена схватила плачущих детей за руки и тянула за собой, медленно пятясь задом. Они безоружны, не опасны, им не к кому обратиться за помощью и возмездием, они вряд ли будут нас преследовать. Они безобидны. Их можно просто отпустить! Пусть берут вещи и уходят!

– Садись в машину, Саша! – я пытаюсь взять тембр голоса под контроль и говорить прежним сильным тоном, которому он всегда повиновался. – Поехали!

Муж снова оборачивается и смотрит на меня, и от этого взгляда меня кидает в холодный пот: я больше не знаю этого человека. Кто-то новый поселился внутри этого мужчины, которого я всегда считала слабым и ни на что не годным. Человек передо мной был опасен и одновременно с этим очень полезен: он знал, как можно выжить, у него было оружие, с которым он умел обращаться, а ещё… Ещё отныне именно он принимает решения.

– Закрой детям глаза, – скомандовал Саша. Я не нашла, что возразить.

Костик плакал и икал, Лёшу била крупная дрожь – мальчик судорожно сжимал кулаки, пряча их между колен.

Я повиновалась и изо всех сил зажмурилась.

Прозвучало четыре выстрела: первые три – один за другим, а последний – чуть погодя.

Позже мне с одного взгляда будет ясно: Лена и Паша упали тут же – муж целился прямо в голову. Катя безуспешно пыталась сбежать.

– Я сейчас приду, – у меня зуб на зуб не попадал. – Сидите здесь. Скоро мы с папой вернёмся.

– Мама! – отчаянно закричал Костя, и этот резкий звук привёл меня в чувство.

– Лёш, последи за ним, – бросила я и вылезла из машины. На негнущихся ногах приблизилась к мужу, которого рвало на обочине.

– Так надо было, – прохрипел он, крепко держась за свои колени. – Они бы не выжили. Не смогли бы. Я был прав.

Мне кажется, что муж даже не заметил, как я легонько похлопываю его по спине. Главным в тот момент для меня было не смотреть в сторону тел на дороге.

Саша выпрямился, убрал пистолет в кобуру под ветровкой.

– Забрось их сумки в машину и залезай сама.

– Давай подождём, – предложила я, протянув руку, чтобы положить ему на плечо, но так и не сделала этого. Наверное, я была шокирована происходящим – по-другому я не могу объяснить эту глупую фразу, бездумно сорвавшуюся с моих губ.

– Здесь? Чего ждать? – криво усмехнулся он, с превосходством и какой-то жалостью глядя на меня. Увидев мою вытянутую руку, неопределённо хмыкнул. – Живо, полезай в машину!

Пока я запихивала сумки обратно в машину, ругая себя за неуместное предложение, Саша обыскивал карманы убитых.

Оказалось, что дети успели расстегнуть ремни безопасности и развернуться, чтобы видеть нас. Они были свидетелями всего происходящего.

Лёша смотрел на меня своими распахнутыми серыми глазами: ложь слышать не хотел, а к правде был не готов. Позже я с досадой обнаружу, что он описался. Костя переводил взгляд то на отца, то на тело Кирилла, распластавшееся в его прямой видимости.

Холодными задеревеневшими пальцами я открыла молнии на сумках и осмотрела их. Мне удалось обнаружить аспирин, парацетамол, йод, бинты, три полоски пластырей – всё это я положила в нашу сумку с лекарствами. Еда у них была (лжецы!): три пачки быстрорастворимой лапши, начатая плитка шоколада. Но съестные припасы лежали в сумке Кирилла: хотел ли он съесть всё это сам или планировал поделиться с семьей? Этот вопрос так и останется без ответа.

Также нашлись вещи: тёплый женский свитер, нейлоновые колготки, платье, юбка, четыре футболки для девочки, сарафан, нижнее бельё, пара носков, трикотажный женский костюм, зубная паста, зубные щётки, бритва, прокладки, паспорта, свидетельства о рождении, деньги, золотые украшения, серебряные монеты.

Надо было что-то взять, но я не могла решиться.

– Возьмём всё, разложи по нашим сумкам, – решил за меня Саша, подошедший закрыть дверь багажника. – Дай сюда документы.

Я протянула ему бумаги, ненароком дотронувшись до его пальцев, – тёплые.

Он положил в карманы трупов документы, удостоверяющие личность, и вернулся на водительское сидение. Завёл машину, положил руки на руль и замер.

– Ты как? – спросила я, робко усевшись рядом с ним на переднее сидение: он ведь не против?

Он окинул меня чуть насмешливым, но в то же время решительным и спокойным взглядом человека, у которого всё под контролем. И я вдруг осознала, что отныне так и будет. Мы словно отразились в зеркале и поменялись местами. Теперь я завишу от него. Полностью. И былая уверенность в том, что он не будет злоупотреблять своей властью и психологически подавлять нас с детьми, больше походила теперь на робкую надежду.

На лице Саши больше не было и тени того внутреннего напряжённого монолога, который он вёл с тех пор, как мы начали этот путь. Для себя муж всё решил, автоматически поставив нас перед фактом наличия новых непререкаемых правил в семье.

– Надеюсь, что ему не придётся принимать такое же решение насчёт нас с детьми… Нужно быть сильной и осторожной. Ради детей, ради себя. Нужно стараться не провоцировать его и слушаться во всём, – подумалось мне тогда.

Впереди замаячил дорожный указатель. До следующего посёлка всего 8 км, до деревни такой-то – всего 5 км.

Теперь я была уверена, что мы свернём с пути и поедем в деревню. Знала это. Что ж, это верное решение: дорога выматывает нас, надо где-то осесть на время, отдохнуть, переждать…

Как жаль, что у них было так мало еды. И никакой обуви. Где бы нам раздобыть зимнюю обувь? Лучше валенки, конечно, но в нынешних обстоятельствах сойдёт что угодно.

Мне было ужасно жаль Кирилла, Лену и их детей. Меня всё ещё потрясывало: никто не заслуживает такой смерти! Однако слова Саши о том, что «они всё равно бы не выжили» в новом мире, уже запустили цепкие руки в мои убеждения и нормы морали. И потом пешие, с таким скудным запасом еды, с непростым характером Кирилла они точно долго не протянули бы.

«Не смогли бы».

Я хочу успокоить себя этой мыслью.

Хорошо бы найти дом с печкой и дровами. Лечь в кровать. Может, удастся найти съестные припасы. Надеюсь, в деревне будут пустые дома.

Пожалуйста, пусть найдётся хотя бы один пустой дом…