И ресниц коснусь, что дрожат во сне,
Прогоняя из сна опасность.
И уйду в рассвет. Припаду к земле
Зверем раненым, снегом красным.
***
Я в копилку души собираю мгновения осени –
Золотой листопад и сырую прохладу дождя.
И срываются вновь капли-слёзы алмазною россыпью,
И перо волшебства в сером небе рисует тебя.
Хлёсткой плетью серебряный дождь прорезает мгновения,
Разрывая пространство и время иглою небес.
Я рисую любовь, как омегу и альфу Творения,
Как проклятье, как чудо, как полную гамму чудес.
Старый тополь позирует мне за окном ненавязчиво.
Что ж, и он пусть растёт в уголке, оттеняя закат.
Грусть лизнёт моё сердце, мурлыкая нежно и вкрадчиво,
А когда я вздохну – отведёт полный горечи взгляд.
И, осенним дождём разбиваясь о камни бордюрные,
Мои песни сорвутся и вниз упадут, шелестя.
Ночь укроет их кротко своей темнотою безлунною.
Я рисую любовь. Я рисую закат… и тебя.
***
Я всего лишь горсть земли в ладони,
Угли неостывшего костра,
Соль слезы несбывшегося горя,
След звезды, растаявшей с утра,
Чистая страница из тетради –
Белая, как снег нашей зимы.
На моей души атласной глади
Навсегда запечатлелись мы –
Чёрные на белом – силуэты,
Оттиски, забившиеся в лист.
Спросят ли когда-нибудь об этом
У меня, взяв в руки шлейф страниц?..
Для кого всё это нужно, важно?
Наша жизнь на краешке листа…
Только тем даётся Рай бумажный,
У кого душа, как снег, чиста.
На бумаге не услышать звука.
В многоточиях скрываю звук.
Я – всего лишь звонкая минута
В вечности твоих горячих рук.
ЧАРОДЕЙ
Здравствуй, чародей. Как живёшь?
Ты совсем забыл про меня.
Помнишь, как ты сам вызвал дождь,
Чтоб согреть меня у огня?
У меня жара, пыль и шум,
Выжелтило солнце траву.
Я давно почти не дышу