Зима в Некроплисе

Правда и Алан тоже, видимо, не знал, где она. От него не было писем с тех пор, как Коринн переехала.

Все прошлые сообщения от него были бессодержательными, он сообщал только, что в полном порядке и вставлял шутку-другую про Никто и подружку-банши. Больше всего Коринн раздражало, что «дорогой друг» спрашивал «как она», но ни разу не дал возможности ответить. «Чертовски плохо!» – рычала она, глядя на письмо, а то превращалось в пепел. «Я чертовски плохо! Единственный мой друг ужасный негодяй, Губернатор воспылал ко мне странными чувствами, а возлюбленный, которого я кстати знаю всего три дня, разгуливает где-то во Внешнем мире!..»

Коринн понятия не имела, где Алан и чем занимается. Она уже пыталась его найти. Однажды ее осенило: ежевичные кексы! Он принес их откуда-то и сказал, что часто там покупает. Значит, если найти место, где продаются такие кексы и подождать там достаточно долго, можно встретить Алана! Так она подумала. Хотя он может быть не под своей личиной. Алан мастер морока. Но Коринн надеялась, что увидев ее, парень все-таки покажется. Бредовый план, а другого не было.

Увы, но все свелось к тому, что Коринн так и не нашла нужную кондитерскую. О, она обошла все из тех, что отыскала, и даже спрашивала на улицах. Но никто не торговал ежевичными кексами…Коринн поняла, что так и стоит на холоде, вглядываясь в темное небо, в то время как в переулках шевелятся тени. Чья-то рука схватила за локоть. Коринн задушила в себе готовый сорваться с высохших губ крик, так что он вылетел наружу невнятным писком. Это была всего лишь Фабриси. Впрочем, очень угрюмая и недовольная.

– Сдурела, шляться по ночам? Мозг, как у лягушки! – зарычала она и потащила вверх по ступеням. В Фаби было почти два метра роста, так что рядом с ней Коринн всегда чувствовала себя немного карлицей. Кроме того, соседка обладала ярко-апельсиновой шевелюрой, и, как будто этого казалось недостаточно, двумя длинными фиолетовыми прядями, обрамляющими бледное лицо.

Я уже не маленькая, да и никто меня не ждет, так что какая разница?

Но вслух Коринн этого не сказала, прекрасно понимая, что как раз таким заявлением выставит себя глупым ребенком. Да ей и самой не понравилось бы, как это могло прозвучать. Слишком похоже на жалость к себе, на слабость. А ведь она давно решила повзрослеть. Поэтому Коринн просто улыбнулась:

– Сама-то ходишь!

– Я другое дело! – отрезала Фаби. Рывком распахнула дверь. Неласково втолкнула в тепло, от чего Коринн едва не запнулась о порог. – Давай-давай. Деткам пора спать.

Коринн обернулась. Фаби так и маячила на грани ночи, не давая ветру проникнуть в дом.

– А ты?

– А я занята. Посплю в другой раз.

– Что…

Но Фабриси уже захлопнула за собой дверь.

И вот так всегда! Ну и характер!

После холодных переулков Общий Дом показался лучшим местом на земле. Коринн протянула озябшие руки к огню, глядя, как ворочается под одеялом Густав, а в уголке тихонько вяжет что-то синее мадам Клопбух.

***

Инай

Сила и слабость. Монстр и дитя.

– Живи! – лязгнуло зубами что-то в голове. Там, сверху кто-то взывал к ней. Мягкий, бархатистый голос, совсем не похожий на рык, который она слышала в своем сознании, манил ее родиться. Пробиться наружу из покоя темноты. Очарованная этим голосом, стремясь к нему, желая принадлежать к тому же виду, она выбрала свою форму.

Главный выбор в жизни она совершила неправильно.

Пальцы не слишком-то подходили для этого дела. Они скользили по гладкой поверхности, не причиняя вреда. Ей показалось, что воздуха стало меньше. Это подстегнуло панику. Она принялась биться в стенки, используя голову и слабые конечности.

Она победила. Тюрьма хрустнула и рассыпалась. В легкие ворвался затхлый, но такой сладостный воздух. Глаза попытались сфокусироваться… на нем. Первым, что она услышала, было проклятье на эльфийском языке.

Вторым… Рычащий голос в голове назвал ее имя: «Инай». Он сказал: «Я нарекаю тебя этим именем, ибо так диктует Честь. Но помни, что ты не дочь мне, двуногая. Ты позор нашего рода».

ГЛАВА 2

Коринн

Ее утро началось с восклицаний и светлого луча, скользящего по одеялу. Коринн разлепила веки. В Общем Доме было так светло, как не бывало, кажется, никогда. Холодный воздух щекотал кончик носа. Даже пощипывал.

Что такое?

Она потерла глаза. Входная дверь оказалась распахнутой настежь. Возле нее сгрудились обитатели хостела, что-то бурно обсуждая. Даже Фаби была здесь, зевающая во все горло, с красными от недосыпа глазами.

– Подумаешь! – говорила она. – Чего только в Некрополисе не бывает! Наверняка оппидумские умники начудили с погодой своим бестолковым колдовством!

– Это очень красиво, – одновременно с ней бормотал Густав, подергивая ушами. – Моему внутреннему волку нравится!

– Я такого не видала, – качала головой мадам Клопбух, – все видала, а такого не видала.

– Да что же это? – возмутилась Коринн, вскакивая с постели. Босые ноги, соприкоснувшись с ледяным полом, мгновенно онемели. Кое-как сунув их в ботинки и набросив на плечи одеяло, она бросилась к двери. И замерла на пороге рядом с остальными.

Грязный двор и черные крыши за одну ночь покрылись искристым изумрудным покрывалом. Цепочка собачьих следов вилась на том месте, где еще вчера была дорога. Воздух дрожал, прозрачный, холодный, колючий. Небо казалось невероятно далеким, светясь всеми оттенками зеленого и золотого. Безветрие и тишина стояли в Некрополисе, а город, похоже, сам недоумевал, как это получилось.

– Снег? – прошептала Коринн. Она читала о снеге. Он случался во Внешнем мире, как и много других странных вещей. Но здесь не бывало снега. И в городе никогда не было так холодно.

По крайней мере, я о таком не слышала. И судя по лицу мадам Клопбух, она тоже.

Погода в Некрополисе обычно была знобкой, часто преподносила сюрпризы в виде туманов или дождей, но не более того.

Густав вдруг завыл, смешно запрокидывая голову. Фаби раздраженно пихнула его в плечо и объявила, что отправляется спать.

– Разбудите меня только в том случае, если пойдет град из камней размером с телегу, – хмуро предупредила она.

Обычно Коринн встречалась с тройняшками каждый второй день и должна была прийти к ним только завтра, но мадам Кобаяси попросила ее об услуге:

– Мне нужно сходить в Крепость. Меня не будет всего пару часов. Могла бы ты сделать мне одолжение и посидеть с лисятами?

Коринн согласилась. У нее было одно дело на сегодня, но такого рода, что можно перенести и на вечер, а благосклонность хозяйки хостела дорогого стоила. К тому же ей просто нравилось проводить время с рыжими непоседами, если оно не было слишком долгим и никто из них не пытался откусить ей ухо. Зубы у бесят были до ужаса острые.

– Ты можешь их сегодня даже не учить. Просто прогуляйтесь по двору. Они так хотят на улицу! – сказала Тамико с улыбкой.

Перед уходом мадам Клопбух одарила девушку синей шалью и варежками.

– Мои косточки оказались правы, – бормотала она, пристраивая шаль у Коринн на плечах, – как и всегда. Будет холодно. Я связала это для тебя, деточка.

Коринн тепло поблагодарила старушку и вышла в…зиму. Кажется так это называлось во Внешнем мире. Странное ощущение нереальности захватило ее с первых шагов. Город был другим под всеми этими слоями изумрудного снега. Будто чище и красивее. Но Коринн знала, что это обманчивое ощущение. По крайней мере, что касается чистоты.

Ботинки с хрустом и скрипом проваливались в неутоптанную дорогу. Мороз щипал щеки и уши. Наверняка даже Жак Бержак слез со своей бочки и забрался в теплое местечко.

Если снега выпадет больше, придется потрудиться, чтобы выбраться из собственного двора.

Она подозрительно взглянула на небо.

Кто его знает, сколько обычно падает. И как часто. А также, насколько холоднее может стать?

Это важно, когда живешь в каменном мешке с едва теплящейся саламандрой, а из теплых вещей остался единственный свитер, и он сейчас на тебе.

Она так мало знала о зиме. Почти ничего. Зима упоминалась в нескольких сказках, которые она читала. Но там это было лишь красивым фоном к не менее красивой истории. Принцы спасали замерзших красавиц из ледяного плена. Снежные королевы забирали с собой мальчиков с пламенными сердцами и любили их до последнего вздоха… Хотя возможно, она что-то путала. Коринн давненько не заглядывала в эти книжки. Все они остались на полке в башне.

Она вздохнула и выдохнула облачко пара. Лисятам это понравится.

– Смотри, как я могу! – кричала Матсу и плюхалась спиной в снег. Иногда во время своих падений она на миг превращалась в девочку и начинала дико хохотать. Матсу кричала на лисьем языке, или, возможно, на языке оборотней. По-человечьи она сегодня повторяла только «Здоровско!» и «Играть!», а ее братья вспомнили слова «Падать!» и «Валяться!». Коринн радостно подумала, что ее обучение дало хоть какие-то плоды. Ичиро зарылся носом в сугроб и, кажется, облизывал снег, хотя Коринн уже несколько раз просила его этого не делать. Джиро носился по двору, как ненормальный. Они во много раз превосходили размерами настоящих лисят и скорее походили на крупных собак. Коринн не всегда могла справиться с разбушевавшимися тройняшками, и это был один из таких случаев. Устав призывать их к порядку, она просто замолчала, давая лисятам вдоволь побеситься. Наблюдая за чужим счастьем, она и самой себе казалось немного счастливее. Словно чужая необузданная радость вливалась и в нее, каким-то образом попадала прямо в сердце и заставляла его слегка оттаять, потеплеть.

Но в один миг все закончилось. Начал падать снег. Коринн и тройняшки задрали головы к небу, приветствуя новое погодное явление в своей жизни, пытаясь разглядеть (а кое-кто и распробовать) его получше. Коринн поймала снежинку на варежку.

Какая странная. Похожа на маленькую пентаграмму…

И вслед за этим Коринн поняла, что падает вниз, а глаза ее закрываются.

Она лежала на мягком, и это было не так уж плохо. Но на лице было мокро и холодно. Коринн села, машинально оттирая лицо от подтаявшего снега. Щеки горели на морозе. Во рту был странный привкус холода. Она оглянулась – тройняшки тоже приходили в себя. Они удивленно переглядывались и дергали ушами.

– Мы уснули? – спросила Матсу. Три пары любопытных глаз уставились на девушку.

– Похоже, что так. Вы в порядке?

– Ага.

– Чувствуете что-то странное?

Лисята совершенно по-человечески покачали головами. Матсу на миг превратилась в девочку и тут же перекинулась обратно. Мадам Кобаяси говорила, что дети еще не могут контролировать свое тело, но Матсу похоже скоро научится. Коринн тоже обернулась. Ничего необычного вокруг не было. Двор оставался тихим и пустым. Снег больше не шел.

Она поднялась, отряхнула одежду. В сугробе остался отпечаток ее тела.

Интересно, сколько мы так пролежали? И что это, черт возьми, было?!

Коринн осмотрела себя. Ничего не пропало. Хотя, честно говоря, она переживала только за цепочку на шее. Других ценностей у нее с собой не было.

Какой-то маг сделал это с нами? Зачем? Хотел нас убить? Не похоже. Мы живы, а это самый веский из аргументов против.

Она еще раз внимательно обозрела двор. Даже следов не прибавилось! Такое ощущение, что здесь никого не было.

– Я ничего не понимаю, – пробормотала Коринн.

– Мы тоже, – согласился Ичиро и добавил на человеческом: – Дом!

– Дом! Дом! – загалдели его брат и сестра. Они выглядели испуганными и подавленными.

– Надо говорить «домой», «Мы хотим домой», – автоматически поправила Коринн и кивнула: – Пойдем. Я отведу вас.

Она сидела с лисятами, пока не вернулась мадам Кобаяси. Все это время тройняшки, обычно такие жизнерадостные, провели, молча вылизывая шерстку друг у друга. Зная их уже некоторое время, Коринн поняла, что так они успокаиваются, как бы повторяя, что ничего страшного не случилось.

Мадам Тамико вбежала и стиснула лисят в объятиях.

– С ними все нормально? – спросила она у Коринн.

– Да. Они просто немного испугались. А откуда вы знаете…

– Пошел снег, и мы все упали, – резко сказала женщина. – Я была у ворот Оппидума. Так и не успела войти. Я видела, как люди и упыри повалились на землю, словно мертвые. Я так испугалась! Хотела убежать, но не смогла. Помню, как ударилась головой о мостовую. Хорошо, что снег смягчил падение. И темнота. Потом все проснулись. Или только мне кажется, что я спала, не знаю. Когда я встала, то сразу бросилась назад. Вдруг с моими лисятами что-то случилось!.. Ох, я так перепугалась!

– Было похоже на сон, – согласилась Коринн. – Что это могло быть? Какая-то магия?

– Несомненно, магия! – Мадам Кобаяси поджала губы, все так же крепко обнимая детей. – Хотела бы я знать, чья!

В ее глазах показалась ярость рассерженной лисицы.

Тамико Кобаяси напоила ее чаем, поблагодарила и очень ненавязчиво простилась. Завтра, по ее словам, можно было не приходить. Она скажет, когда услуги Коринн понадобятся. Коринн попрощалась с лисятами и пошла в сторону рынка, то и дело поглядывая на небо. Ее занимал вопрос, связан ли снег с колдовством. Связанна ли с этим вся зима, что так внезапно обосновалась в городе. Как бы то ни было, небо казалось безобидным. Оно было даже светлее, чем обычно. Оно притворялось, что ничего не произошло. «Ладно, – подумала Коринн, – на этот раз поверю тебе».

Но что же случилось? Какой-то сумасшедший маг применил заклятие сна к целому району города? Возможно ли такое? Зачем он это сделал?

Она поежилась. Холод пробирался в рукава и устраивался на сгибах локтей. Коринн взглянула на силуэт крепости, что возвышался на горизонте, легко обогнав все городские крыши в высоте.

«Умники из Оппидума» – вспомнились ей слова Фабриси. Она имела ввиду воскресителей, некромантов, занимающихся самыми темными из искусств. Побочные действия их магии часто выходили из-под контроля, населяя Некрополис всевозможными формами монстров. А может и чем похуже. Вероятно в этот раз воскресители сильно напутали, проводя свои жуткие ритуалы.

Не доходя до рынка, но уже прекрасно его слыша и обоняя, Коринн свернула в Ведьмин переулок. Магазин без таблички неприветливо смотрел на нее пустыми темными витринами. Если хорошенько приглядеться, сквозь пыльное стекло можно было увидеть старый орган, скрипку на стене и черную арфу.

Коринн подергала за ручку, отлитую в форме контрабаса – на всякий случай, хотя за последние полгода еще не случалось такого, чтобы дверь оказывалась открыта.

Дверь не поддалась и сейчас. Коринн стянула варежку. Громко, со знанием дела, постучала. Она приходила сюда каждый день. (Ну ладно, почти каждый.) И всегда стучала в дверь.

– Оставь в покое мою лавку и убирайся, маленькая дрянь! – прозвучало по ту сторону. Голос несомненно принадлежал хозяину магазина, Бишопу Хмелье. Коринн так растерялась, услышав ответ, что на секунду забыла все слова. На протяжении полугода никто не отвечал ей с той стороны.

– У меня для вас заказ! – запоздало воскликнула она. – Я заплачу любые деньги!

Сначала было бы неплохо их заработать.

Но стоя здесь она готова была обещать что угодно. Лишь бы ей открыли чертову дверь и спросили наконец, чего она хочет. Это было действительно важно.

– Убирайся! – повторил Хмелье. Она услышала, как он уходит вглубь лавки. Бухнула кулаком по деревянной обивке и с раздражением отметила, что содрала кожу на костяшках. Несколько раз пнула дверь, собирая взгляды окружающих. Еще недавно она себе такого не позволила бы. Теперь ей было все равно, что о ней подумают. Потому что она тоже была о них не самого лучшего мнения.

Магазин молчал, погруженный во мрак. Никто больше не отвечал ей.

Проклятый упырь! Чего тебе стоит только выслушать меня!

Она специально злилась. Злость – хорошая движущая сила. Единственное, что у нее осталось, это злость. Без нее можно было почувствовать себя пустой. Маленькой. Брошенной.

Нет, я не собираюсь думать об этом. Мне надо поговорить с Хмелье. И я поговорю с ним!

Коринн посмотрела на витрины. Как-то она уже пыталась разбить их, чтобы проникнуть в магазин. Витрины не поддались, надежно хранимые каким-то заклинанием.

Ладно.

Была еще задняя дверь. Коринн бросилась в переулок, чтобы прийти к зданию с другой стороны. Там располагался грязный двор. И маленькая дверка на фасаде здания. Она была приоткрыта. Бишоп Хмелье стоял в проеме, курил и смотрел в небо. Он все так же походил на ожившего скелета, тощий, с неприятно-блеклыми глазами и редкими клочками волос мышиного цвета, если говорить о полевых мышах.

Коринн могла бы поклясться, что упырь вздрогнул, увидев ее. Потом зашипел, обнажая клыки. И тут уже настал ее черед пугаться. Все маленькие волоски на ее шее встали дыбом. Она в узком безлюдном дворике, а упырь скалится и смотрит, краснея от злости. Пожалуй, я зря искала с ним встречи. Ну и взгляд!..

– Я не уйду, пока не поговорю с вами!

Голос не дрогнул, в отличие от сердца. Коринн даже не попятилась, хотя очень хотелось. Собственные ноги готовили ее к бегству. Но разум говорил: «Стой! Ты ведь пришла сюда за этим! Самое глупое, что можно сделать – убежать, так и добившись своего».

Хмелье оскалился сильнее.

– Говори!

Он умудрился выплюнуть это слово, как величайшее оскорбление.

– Мне нужна музыкальная магия для призыва. Уверена, вы можете…

– После всего, что было?! Ты просишь меня ПОСЛЕ ТОГО, КАК ЛЮДИ ГУБЕРНАТОРА СХВАТИЛИ МОЮ ЖЕНУ И УГРОЖАЛИ МНЕ?!!

– Я… Я не прошу. Я хочу купить…

– Купить? Думаешь, деньги что-то изменят? Приходишь сюда, как ни в чем не бывало! Полагаешь, я стану помогать с вызовом Крысолова, который к черту разнесет наш город?!!

Прозвище Ренара кипятком ударило по внутренностям.

Бишоп Хмелье орал, и глаза его все больше наливались безумием:

– Она ушла от меня, понятно? Вам больше нечем мне угрожать! Нечем!

– Ваша жена? Мне жаль…

– УБИРАЙСЯ! – его голос эхом отразился от стен двора. На этот раз Коринн действительно попятилась.

– Если ты еще раз появишься возле моего магазина, я покажу тебе, что значит смерть от потери крови! И мне плевать, что со мной сделает после этого твой высокопоставленный любовничек! Так ему и передай!

Ей потребовалась пара секунд, чтобы осознать: хозяин лавки имел ввиду Губернатора. Хмелье сплюнул и скрылся за громко хлопнувшей дверью.

– Он не мой любовник! – воскликнула Коринн яростно. – И я не хотела, чтобы так получилось с вашей женой!

Двор был пуст. Она ничего не добилась. К тому же, кажется, только что нажила еще одного врага. Хмелье винил ее во всем случившемся.

Бездействие – тоже зло. Долгое время она была слишком наивна, чтобы не доверять. Она пустила в дом незнакомых людей, верила всему, что они говорят, и помогала по мере сил. Ей не хотелось задумываться, заслуживает ли смерти предыдущий Губернатор. Она, честно говоря, и сейчас этого не знала. Оба кандидата на пост правителя Некрополиса были достойны друг друга, если провести состязание по количеству грязных интриг. Но погиб не только Дюк. (Смерть его была ужасной, Губернатора растерзали гремлины, повинуясь приказу маленькой девочки, которую Николас взял в заложники. От его претендента ни осталось ни кусочка.) Пострадало множество других людей.

Коринн пыталась все исправить, но было поздно. Придя на место преступления в последнюю минуту, мало чего можно добиться.

***

Инай

Инай здесь не нравилось. Дело было вовсе не в холодном каменном полу и не в мрачном, тонущим в тени потолке. Не во влажных стенах. Отчасти в гремящей ледяной цепи, тянущийся за ней, куда бы она не шла. Инстинкты говорили, что это плохое гнездо. Здесь было опасно. Все эти существа, что приходили сюда, не желали ей добра. Инай, как могла, пыталась напугать их, шипя и скаля зубы, но прекрасно понимала, что конечности слишком – недопустимо! – слабы. Об этом так же не уставал повторять лязгающий голос у нее в голове. Если существа захотят ее съесть, она не сможет им помешать. Но она будет драться до последнего. Да, она хочет жить. Хочет жить.

– Кто ты? Враг, друг? – набравшись смелости спросила она у одного из существ. Он не ответил, даже не посмотрел в ее сторону. Существа говорили иначе, они открывали для этого рот, а ее вопрос шел прямо из головы.

ГЛАВА 3

Коринн

Подавленная, она вышла из переулка, пиная ногами снег. В Некрополисе был только один магазин, торгующий музыкальными инструментами, и сейчас ее оттуда выкинули, запретив появляться вновь. А ведь у нее была надежда, что с помощью колдовской музыки получится призвать Ренара! «Я вернусь, когда ты меня позовешь. И на этот раз, ты уйдешь со мной», – так он сказал. Но она понятия не имела, как приблизить этот момент.

– Зачем тебе нужен упырь?

Коринн вскинула глаза. Николас стоял на ее пути, скрестив на груди руки. Глаза цвета кофе казались непроницаемыми. Он не был одет в традиционную мантию Губернатора, но все равно выделялся из толпы. Коринн едва не фыркнула, разглядывая подбитый мехом плащ, капюшон которого был сделан из головы волка.

– Хочешь призвать Крысолова, да? Я мог бы помочь.

Ну коне-ечно.

Вероятно, он и правда мог бы помочь: пригрозить Хмелье, например. Вряд ли хозяин лавки всерьез собирался противостоять властям Некрополиса. Но что потом? Если Ник и поможет с ритуалом, то только для того, чтобы схватить Ренара на этой стороне.

Нет уж, спасибо.

– Господин Губернатор, – Коринн скопировала его позу и слегка склонила голову, собираясь проскользнуть мимо. Как он нашел ее? Неужто знал, что она придет сюда?

– Когда мы одни, ты можешь звать меня по имени.

– С чего бы? – она вложила в голос все свои запасы яда. Но это не подействовало.

– Я провожу тебя до хостела, – Николас оказался рядом.

– Я иду не туда!

– А куда?

Он, казалось, был сама заботливость. Коринн передернуло. Она действительно собиралась домой.

– Не твое дело.

– Если ты думаешь, что я не знаю про Общий дом, то глубоко заблуждаешься. Я знаю. Никто не выпускал тебя из виду.

Вот так. Оказывается, она напрасно расслабилась, чувствуя себя в безопасности. Коринн вздохнула и направилась в сторону хостела. Какая теперь разница. Ник шел рядом, подстроившись под ее шаг. За спиной, метрах в ста маячили наблюдатели в новых, с иголочки, плащах, с устрашающими посохами, увенчанными черепами и магическими кристаллами. Ни для кого не было секретом, что им существенно повысили жалование. Среди фигур в пепельных плащах угадывался Лесли Гриббоу, наблюдатель, который был закреплен за Коринн после смерти ее родителей и первый помощник Губернатора.

– Что слышно о нашем бравом Крысолове?

Она пожала плечами, не желая отвечать.

– Понятно, ничего. А как поживает Алан?

Коринн снова промолчала.

– Все тебя бросили, не так ли? Никому не нужна. Кроме… дай подумать… меня. Только я о тебе помню, малышка.

Николас попытался заглянуть ей в глаза, но она упорно избегала его взгляда. В напряженном молчании они дошли до Общего Дома. Ник поднялся по ступенькам и рывком распахнул дверь. Не скрывая любопытства, уставился внутрь.

– Ну и дыра, – резюмировал он. На этот раз Коринн подняла голову и подарила Губернатору злобный взгляд, красноречиво показывая, что он играет на остатках ее терпения.

– Говори, что тебе надо, и убирайся отсюда!

Она легко могла посмотреть хостел его глазами. Потрепанное жизнью одноэтажное здание из черного камня, с крохотными окошками под крышей. Ни говоря уже о том, что Николас увидел внутри. Или точнее, не увидел. Мебель. Простейшие удобства. Ничего этого не было, только постели и едва теплящийся огонь посредине комнаты. Коринн отметила, что по крайней мере жильцов сейчас нет, и ей не придется объяснять, кто этот парень в плаще из целого волка.

– Мне нужна твоя помощь, – сказал Ник.

– О чем ты?

Он посмотрел поверх ее головы, ища глазами своих людей.

– Я не могу говорить здесь. Приходи завтра в Оппидум.

– И не подумаю!

– Ты же хочешь вернуть свою башню?

Коринн замерла, почти загипнотизированная его тоном. Потом встряхнулась. Именно он ее отнял! А теперь играет на чувствах!

– Мне здесь нравится.

Николас насмешливо прищурился, но голос оставался серьезным.

– Не принуждай меня грозить чем-то плохим. Ни тебе, ни мне это не придется по вкусу. Гораздо приятнее, если я благодарю, а не заставляю силой, уж можешь мне поверить. Сделай, как я прошу. Будь завтра. В моей гостиной.

Ее сердце заколотилось быстрее.

«Грозить тебе чем-то плохим»?

Первая мысль была о родителях. Неужели Ник говорил о них!

– Мы все обсудим, – сказал Николас, дотронувшись до ее плеча. – Мне правда надо, чтобы ты пришла. И вот еще кое-что, – он вложил кинжал в ее ладонь. – Так сказать, жест доброй воли. Мой подарок тебе, взамен… утраченного.