Полукрылые. Черные песни забвения

Вот так и в тот вечер Артём, дурачась, пропел несколько нот. И тут произошло что-то невероятное! Внезапно одна свеча, мигнув, погасла, а огненные лепестки остальных лихорадочно затрепетали как от резкого порыва ветра, хотя сквозняка в комнате не было. Занавески на окне при этом даже не шелохнулись. Мама, уже поднимавшаяся с кровати, замерла. А потом Артём, толком ничего и не понявший, услышал её сдавленный всхлип. Он приподнялся и в полумраке разглядел, как она прижала ко рту руку.

Очнувшись от воспоминаний, Артём неловко пробормотал:

– Да, х-хорошо, что н-нам повезло, – и он направился в спальню, но ходу добавив: – Ну л-ладно, мам, я з-зашел только у-учебники положить. Сейчас на обед, а п-потом тренировка. А в-вечером ещё с-собирать чемодан.

– Конечно, иди, увидимся позже, а я пока ещё посижу… – Милена Игоревна виновато улыбнулась, вернулась на диван и, взяв папку, снова устало склонилась над ней.

Переодевшись в спортивную форму, Артём заторопился в сторону столовой, ведь обед почти закончился.  Впрочем, он специально тянул до последнего, лишь бы лишний раз не пересекаться ни с кем из одноклассников. А потом ещё и задержался, пока разговаривал с мамой. Увы, ему не повезло – массивная деревянная дверь бывшего кафетерия резко распахнулась прямо перед ним, чуть не врезав по лицу. Из неё, глупо хихикая и держась за руки, вывалились Макс с Мариной.

– Ого, смотри, зай, – притворно удивилась девушка. – Его Величество снизошёл из своих царских палат до столовской еды.

– Ага, садитесь жрать, пожалуйста, – Редькин отвесил шутовской поклон. – Там ещё немного объедков осталось.

Артём зло прищурился и оценивающе уставился на сладкую парочку. Глаза у обоих блестели, шевелюра Макса была явно более растрёпана, чем на культурологии, а губы Прилепиной заметно припухли от поцелуев.

– П-продолжайте обжиматься по углам, – процедил Титов, – и В-виталий Иваныч вас са-самих сожрёт за опоздание н-на тренировку.

– Не завидуй, малыш, – Марина потянулась, чтобы сочувственно похлопать Артёма по плечу, но тот резко отстранился. – Однажды и тебя кто-то полюбит. Может быть…. Если перестанешь быть таким уродом!

Макс хохотнул и, обняв свою девушку за талию, утянул вперёд по коридору, не дожидаясь ответа.

Артём и не собирался ничего говорить им вдогонку, но, когда он потянул на себя дверь столовой, его пальцы так сильно сжали витую железную ручку, что металл больно врезался в ладонь.

Внутри ожидаемо оказалось почти пусто. Лишь пара человек доедали свой обед, сидя за дальними столиками у больших скруглённых сверху окон. Впрочем, и еды тоже уже практически не было. Как ни печально было признавать, но Макс был прав. Артём подошёл к овальному островку с закусками и выскреб себе в тарелку остатки сегодняшнего салата. Вероятно, это был «Цезарь», тот, который с сухариками, но Титов не очень разбирался в кулинарии. В сторону второго островка – с горячими блюдами – он даже не взглянул. Там наверняка даже выскребать было нечего. Сам виноват.

Пристроив свой нехитрый обед на столик у стены, Артём скинул с плеча рюкзак и приземлился на соседний стул. В небольшой столовой было как обычно прохладно и сумрачно, несмотря на яркое майское солнце, заглядывающее в окна. Толстые стены здания плохо пропускали тепло, и жарким волгоградским летом становились идеальным убежищем от зноя. Зато зимой помещения было не нагреть. Когда в позапрошлом декабре Артём перевелся в лицей, первые несколько месяцев он постоянно кутался в самый теплый свитер, какой у него имелся. Если бы он не боялся выглядеть глупо, то и шарфом сверху обматывался бы.

Одна из длинных энергосберегающих ламп под самым потолком столовой периодически мигала и негромко потрескивала, как будто кто-то невидимый оседлал её и грыз сушки. Выковыряв размякшие, и оттого неприятные сухарики, Титов быстро прикончил салат и открыл одну из двух пластиковых бутылок с водой, захваченных со стойки. В этот момент завибрировал телефон, лежащий на столе рядом с тарелкой, и на экране появился фиолетовый прямоугольник со словами:

«Где тебя блин носит?!!!!».

Вообще Афанасьева, которую обычно ставили его партнёршей на крылатых тренировках, была ничего, но, когда она начинала терять терпение, восклицательных знаков не жалела. Настя хоть и хихикала над шуточками, которые в его адрес регулярно отпускали Редькин или Прилепина, но после того, как тренер стал ставить их в пару, взяла над Титовым негласное шефство. Возможно, даже тайное. Артёма это немного раздражало – вот ещё, девчонка командует! Но где-то очень глубоко, так глубоко, что он и сам себе не признавался, ему было приятно, что хоть кто-то из одноклассников проявляет дружеское участие. Пусть даже и с восклицательными знаками.

Артём не стал ничего отвечать, смахнув сообщение. Ничего с ней не случится, подождёт ещё пару минут. Вместо этого он обновил крылограм, полистал ленту новостей. Других сообщений, кроме неоткрытого от Афанасьевой, у него не было. Как обычно.

Выходя из столовой, Артём взял из холодильника пару пластиковых контейнеров с сэндвичами и положил в рюкзак. Они ему определено пригодятся. После тренировки заварит дома чай, а то до ужина можно и не дотянуть. А ещё, не считая, прихватил несколько пакетов с тыквенными семечками из высокой плетёной корзины, всегда, как привратник, стоящей на тумбе справа от выхода.

Такие корзины с тыквенными семечками в лицее стояли во многих классах, в рекреации второго этажа и даже в коридорах жилого крыла. В прошлом году на одном из уроков по спецкурсу Вероника Сергеевна объясняла, что именно семена тыквы очень полезны для Крылатых, а особенно для птенцов. Все дело в каких-то там аминокислотах, и ещё, кажется, в высоком содержании то ли фосфора, то ли магния, то ли и того, и другого. Артём точно не запомнил, тогда новая информация обрушивалась на него с сокрушительностью цунами, так что причина важности семечек как-то размылась. Да и ладно, главное, что вкусно, и не одному ему. Лицеисты любовно называли семечки «птичьим кормом» и употребляли их в огромных количествах.

Когда Артём уже спускался по лестнице в холл, телефон снова завибрировал, и на экран вползло очередное окошко крылограма, фирменного фиолетового цвета:

«ТИТОВ!!!!»

На самом деле приложение называлось «WingsClub», но между собой его называли по-простому – «крылограм». Когда Артём только перевёлся в лицей, в один из первых дней Никита прислал ему ссылку.

– Добавляйся, чувак, мы в основном там тусуемся. Это приложение только для своих, для Полукрылых. Просто так в «AppStore» его не найти.

После скачивания, на экране телефона появилась фиолетовая иконка с изображением крыльев. Сначала он его даже не открывал, просто не понимал, зачем. А потом выяснилось, что ребята из класса практически не пользуются другими соцсетями, разве что для общения со своими неКрылатыми друзьями из прошлой жизни – той, что была до лицея – или с родственниками, не подозревающими о существовании Полукрылых.

Крылограм же оказался очень удобным, например, чтобы связаться с кем-то из Крылатых, даже если вы не были лично знакомы. По поиску можно было даже найти странички тех, у кого такие же птицы. А те, кому хотелось что-то спросить или просто пообщаться, могли заходить в тематические комнаты-чаты, под своим именем или скрыв его. Очень скоро Артём оценил все плюсы этого приложения.

– Да я оп-паздываю всего-то н-на пять минут, чего п-панику разводить! – пробормотал он себе под нос, но тем не менее ускорился, перепрыгивая через несколько ступенек за раз.

Войдя в актовый зал, Титов увидел, что ребята сгруздились на сцене, и все как один смотрят куда-то наверх, под самый потолок. Сбросив рюкзак на лавку у стены, Артём подошёл и негромко поинтересовался:

– Чего там? Н-на что слетелось в-вороньё?

– О, ущербный явился! – не замедлил прокомментировать Макс, даже не оборачиваясь.

– Отвали, – по привычке огрызнулся Артём. Он проследил направление взглядов одноклассников, поднял голову и обомлел.

Из журнала наблюдений за Полукрылыми

Психео – это энергия сильных отрицательных эмоций, которую видят только Полукрылые, и на которую они могут воздействовать с помощью Выпеваний (собирать или распылять). Концентрируется в местах скопления неКрылатых, а, значит, и большого объёма отрицательных эмоций: в больницах, на кладбищах, на вокзалах.

В прошлом многие Полукрылые верили, что видят души умерших. И даже считали себя психофорами, то есть проводниками душ на тот свет. Собственно, от этого и произошло название: «психео» на древнегреческом означает «душа».

Обычно психео выглядит как еле заметный полупрозрачно-белый туман на уровне головы или груди. Но при высокой концентрации может также выглядеть, как противного вида грязно-серая масса, висящая неподвижно или медленно плывущая по воздуху.

Глава, в которой птенцы тренируются

Актовый зал в лицее уже давно не выглядел как актовый. Кресла с протёртой бархатной обивкой, на которых когда-то сидели зрители, демонтировали и вынесли. Вместо них на пол постелили специальный резиновый линолеум, нанесли разметку, и зал актовый превратился в зал спортивный. Сцена с занавесом, впрочем, осталась, но ей почти не пользовались.

Конечно, на территории лицея был и стадион. В хорошую погоду ученики непременно бегали кросс на свежем воздухе, как обычные школьники. А затем возвращались в помещение и занимались на брусьях и баланс-бордах. Последнему уделялось особенно много времени – у птенцов развивали концентрацию, чувство равновесия, координацию движений.

– В ци-цирковые акробаты г-готовят что ли! – ворчал Артём, но на самом деле ему нравилось балансировать на доске. Во всяком случае это у него получалось лучше, чем следующая обязательная часть каждой крылатой тренировки. После баланс-бордов они переходили к задутым свечкам, парящим перьям и бурлящей воде в глубоких тарелках, а в этом году начали понемногу воздействовать на более тяжелые предметы и друг на друга. Как раз для этого Виталий Иванович и разбил их на пары.

Психео в лицее, где было полно Полукрылых и отсутствовали обычные люди, не появлялось, так что потренироваться с чистой энергией получалось очень редко. Иногда ученикам специально устраивали экскурсии в места скопления неКрылатых, а значит и большого объёма эмоций: в музеи, на выставки, несколько раз ходили всем классом в кино, а однажды были даже в областной больнице. Там психео оказалось больше всего, и из-за высокой концентрации вместо обычных еле заметных полупрозрачно-белесых завихрений оно выглядело как грязно-серые клочки ваты, висевшие то тут, то там, а иногда и вовсе на глазах сливавшееся в облачка покрупнее.

Звуков при этом, конечно же, никаких не было, но воображение Артёма живо представляло противный хлюпающий «чпок», с которым и так неприятного вида субстанция объединялась в ещё более мерзкие сгустки. Глядя на это собственными глазами, вопросов о том, почему Вероника Сергеевна на спецкурсе называет психео нечистью, не возникало. Чистым оно определённо не выглядело.

Но всё-таки основной целью крылатых тренировок было научить птенцов не бояться своих порой неожиданных способностей, уметь их применять, а самое главное – уметь их скрывать. Конечно, ни в какие спецагенты школьников не готовили. Им не предстояло спасать человечество от злодеев или бороться за мир во всем мире. И даже ежегодные олимпиады ввели в программу больше для развлечения, чтоб не дать подросткам заскучать и придумать себе развлечения самостоятельно. Это, впрочем, все равно не помогало.

Вот и сейчас десятый класс в практически полном составе стоял, уставившись наверх. Там, под самым занавесом, Вихрева пыталась снять с рамы свою кожаную куртку с заклепками, опасно подпрыгивая на шатающейся стремянке.

– К-как она т-туда попала? – поражённо произнёс Артём.

– Они с Маринкой поругались, та психанула и закинула её шмотку наверх, а потом и Песнью добавила, чтоб точно зацепилась, – невозмутимо поведал Камиль.

– Д-да я про Эллу…

– А-а-а, она сама залезла. По стремянке. Ты слепой что ли?

– Так н-нам же з-запрещено туда лазить…

Макс захохотал и прокричал вверх:

– Слышь, Вихрева, шевели батонами. А то тут самый правильный пришёл, щас побежит тренеру на тебя жаловаться.