Бартер со Снежной королевой

Папа бывшего одноклассника, нынешнего бойфренда. Ну, состоятельный. Ну, со своим загородным домом.

Я что, не видела состоятельных мужчин? Не общалась с владельцами собственных бизнесов?

Не самое хитрое дело – очаровать или произвести положительное впечатление на любого из них… в зависимости от поставленной цели, конечно.

По лобовому стеклу надрывно забарабанила мелкая морось.

Я вздохнула.

Ноябрь в наших широтах официально принято считать зимним месяцем. Но с каждым годом холода наступают всё позже, о снеге на новогодние каникулы приходится только мечтать, зато слякоти, сырости и хмари хоть отбавляй.

Мимо торопливо пролетали деревья, кое-где в просветах мелькала насыпь железнодорожного полотна.

От бесконечного поп-бита у меня заныло в висках. Я протянула руку к панели и принялась крутить настройки радио.

– Мы почти приехали, – заметил Максим, – говорю же: не нервничай, прекращай сбивать настройки, мне потом заново эту радиостанцию искать?

И тут я задалась вопросом: в самом деле, должна же я нервничать, хотя бы немного, хоть капельку?

«От Снежной королевы слышу», – огрызнулся внутренний голос.

– Приехали, – сообщил Макс.

Удивительно, но папа Максима почти не изменился с тех времён, когда мы учились в школе – или мне показалось?

Или просто я плохо его помнила.

Пожалуй, добавилось седины в волосах, черты лица стали суше и резче. А в остальном… держался он прямо, чуть ли не с военной выправкой, да и в голосе непроизвольно звучали командирские нотки, хотя вёл он себя более чем дружелюбно.

Трёхэтажный дом, угнездившийся на отшибе в посёлке Лисий нос (ещё немного – и можно выйти к заливу), произвёл на меня странное впечатление. Двоякое. С одной стороны, всё чисто, ухоженно, ничего лишнего, никаких нагромождений декора. С другой – уж больно всё напоминало рестораны и клубы, оформленные в охотничьем духе.

Чучела фазанов и тетеревов на стенах… мебель тяжёлая, массивная… камин в гостиной… куда без него.

Короткая экскурсия по дому (бывшие комнаты Макса, кстати, оказались довольно аскетичными… модный скандинавский минимализм) – и все собрались за столом. Готовила, насколько я понимаю, и на стол подавала, конечно, домработница; любопытно, откуда у Максима интерес к готовке, и почему он абсолютно не парится лишний раз постоять у плиты.

Каждый пытался создать тёплую непринуждённую атмосферу – сообща все вполне в этом преуспели. Начали с обсуждения школьных времён (воспоминаний оказалась уйма), потом отец Максима принялся расспрашивать о моём вузе, о преподавателях, об уровне современного образования.

Моей работы и.о. арт-директора почти не коснулись, и я, чёрт его знает почему, была этому даже рада. Пусть лучше папа Макса считает, что я работаю в престижном месте на не самой пыльной должности: рассылаю красиво написанные письма с призывами продегустировать новое изысканное меню и отвечаю на звонки всех жаждущих добавить заведение во всевозможные гастрорейтинги и каталоги мест отдыха…

Мой облик вполне соответствовал производимому мной впечатлению: хорошая, в меру амбициозная девочка из скромной семьи – отнюдь не серая мышь, но и не выпячивающая свои достоинства охотница за наследством. Волосы заплетены в тугую французскую косу, зелёное платье с небольшим вырезом и длиной за колено не обтягивает, а сдержанно струится, намекая на точёные изгибы. Держу пари, даже Максим не ожидал от меня такого образа, продуманного и уместного.

На десерт предложили черничный пирог. На прощание отец моего бойфренда сделал комплимент голубизне моих глаз, неоднократно повторял, как он рад «познакомиться заново», зазывал нас в гости в любое время, и: «А что, если нам как-нибудь всем вместе выбраться на охоту?»

Страшнее для меня, пожалуй, только приглашение выбраться на рыбалку, но я старалась улыбаться как можно искреннее.

Максим, кажется, был счастлив.

По крайней мере, всю обратную дорогу он не мог согнать с лица улыбку до ушей и никак не комментировал то, что после каждой новой песни я переключала радио на следующую радиостанцию: это одно из моих любимых занятий в машине.

Глава 7

– Блядь!

Именно так выразился Максим и даже кулаком по столу шарахнул, оскорблённый (по всей видимости) в лучших чувствах.

– Может быть, ты всё-таки успокоишься и расскажешь подробно? – мягко поинтересовалась я.

Максим не собирался успокаиваться, но всё-таки рассказал.

Радушный приём, который устроил нам его папа, оказался «потёмкинской деревней». Папа не обрадовался бы моим повторным визитам. И дело было даже не в том, что я ему не понравилась.

В глубине души (по крайней мере, так думал Максим) отец Макса мне отчасти симпатизировал. Я ему понравилась… отдельно от его единственного сына. Желательно, чтобы от этого самого сына я держалась подальше и наши пути пересекались не слишком часто. Оптимально – примерно раз в пять лет на очередной встрече выпускников или что-то в этом роде.

Всё это папа Макса вывалил на его голову, когда Макс заехал в Лисий нос за очередной партией пиджаков и ботинок, которые мне ещё предстояло как-то утрамбовывать в нише за неимением лишних шкафов и комодов.

Максим сначала недоумевал, потом возмутился, потом призвал к рассудку и логике. Папа настаивал на своём.

Максим пошёл на крайние меры – пил с папой коньяк, закусывал лимоном, выслушивал папины воспоминания о младенчестве Макса и о детстве самого папы, рассказывал ему, какая я чудесная – умная, живая, весёлая, открытая, искренняя, красивая…

Всё было без толку.

«Ты с ней не справишься», – твердил папа.

И пытался натирать лимон солью, хотя никто не выставлял на стол текилу.

А главное, Максим не мог добиться чёткого и внятного обоснования, что именно, по мнению папы, со мной не так.

Попытавшись в кратчайшие сроки протрезветь, Макс отправился к заливу подышать воздухом. Это не помогло; вдобавок, сбитый с толку алкогольными парами, Максим, не чувствуя холода, гулял в одной рубашке.

Протрезвел он только к утру, из пригорода сразу поехал в офис, а ко мне вернулся уже после работы, основательно простуженный и с ворохом неприятных новостей.

– У меня где-то была малина, – сообщила я и принялась шарить по полкам. – Сейчас заварю чай с имбирём, добавим мёда – через день будешь как огурец…

– Да пофиг на имбирь, – не собирался утешаться Макс.

– Для тебя это так важно? – я обернулась от очередной полки, чуть не уронив упаковку молотого имбиря на пол.

– Что – это? Его мнение? Или его одобрение?

– И то, и другое…

– Понимаешь… по сути, у него ведь, кроме меня, никого нет. Друзья… мало.

Я едва заметно пожала плечами и отправилась наполнять водой электрический чайник. Этой «обновкой» мы были обязаны Максиму: прозрачный, с ярко-оранжевыми пластиковыми вставками, кухонный агрегат в футуристическом стиле напоминал скорее стремительный космический корабль, чем предмет домашнего обихода.

Интуиция подсказывала, что вряд ли проблема кроется во мне. Кого-то я напомнила отцу Максима… может быть, даже его бывшую жену. Если он прочит сына в наследники своей строительной мини-империи, вероятно, лично ему хочется видеть рядом с Максом менее амбициозную спутницу. Кого-то, кто возьмёт на себя тылы. Того, из-за кого не придётся потом коротать вечера над ужинами, приготовленными домработницей.

Впрочем, никто не виноват, что отец Макса не удосужился привести в дом новую хозяйку и коротать вечера вместе с ней, и не столь важно, кто стал бы отвечать за ужины.