Поправив лямку рюкзака, я поспешила на пляж, где и провела время часов до семи. И с удовольствием осталась бы подольше, если бы не вечерняя прохлада и чувство голода. У Горилки, например, оно выражалось в желании вырвать из моих рук и тут же слопать недочитанную книгу.
Расслабленная и довольная жизнью, я вернулась на свою улицу. И едва не стала свидетельницей убийства.
Сразу за мной в комплекс въехал ярко-красный кабриолет. На излишне большой для данного места скорости машина понеслась по улице. В этот самый момент, пушистый рыжий комок, неизвестно по какой причине названный в честь египетского фараона, увлекся ловлей бабочек и выбежал на дорогу.
Прежде, чем успела сообразить, что происходит, я бросилась к машине с воплем:
– Стой!
В отличии от пушистого шпица я была куда более заметной преградой, и автоледи таки заметила меня сквозь огромные солнцезащитные очки известного бренда. Затормозив так, что визг и запах жженой резины заполнили улицу, она остановилась сантиметрах в пятнадцати от собаки.
На мой вопль выбежали обе враждующие соседки. Одна смотрела на мир испуганными глазами цвета янтаря, а вторая, забыв про не успевшие высохнуть ногти, бросилась к собаке.
– Ах, ты мой хорошенький, бедненький мой Тутонька, – причитала высокая блондинка с короткой стрижкой, прижимая успевшую перепугаться собаку к тощей груди.
Еще не отошедшая от пережитого домохозяйка, нервно теребила в руках полотенце и, забыв про детей и стряпню, пыталась понять, что же произошло. Она была красива, но измождена до предела. Бледное до синевы лицо и огромные мешки под глазами выдавали ее состояние с головой. Белая футболка, хоть и была самого мальнького размера, висела на ней будто на вешалке. И то тут, то там ее украшали разномастные пятна. Устало поправив выбившуюся из косы прядь, она спросила:
– Все целы?
Ее слова сработали словно катализатор. Из кабриолета, хлопнув дверью, выскочила автоледи. Высокая брюнетка со стрижкой каре, была обладательницей минимум шестого номера груди и очень узких бедер. Платье-футляр на тонких бретелях едва выдерживало ее богатство, и оттого, должно быть, грудь ходила ходуном и вполне могла выскочить из лифа. В общем, одного взгляда было достаточно, чтобы определить за что так сильно полюбил вторую жену, не слишком долго горевавший вдовец Цифля.
Лихо передвигаясь на каблуках сантиметров в двенадцать, не меньше, она подскочила к хозяйке собаки и визгливо начала обвинять ее во всех смертных грехах. Та в долгу не осталась. И началось…
Пока женщины скандалили, я, не стесняясь, рассматривала своих соседок. Знакомство с ними я представляла как-то иначе, но судьба, как водится, решила по-своему.
– …да, если бы не она… – ткнув в меня пальцем, грозно заявила журналистка и все обратили свой взор на мою скромную персону.
Не договорив, Виктория сбилась и замолчала. Все трое меня раньше не видели и что я тут делаю представления не имели. Первой в себя пришла Алла. С нескрываемым презрением спросила:
–Ты кто такая?
Решив не опускаться до хамства, нацепила улыбку и вежливо ответила:
– Меня зовут Софья. Вчера переехала вон в тот дом, – я махнула рукой в сторону дома сестры.
Взгляд женщин потеплел. Одна только Алла нахмурилась. Сложив руки на пышной груди с вызовом спросила:
– Ты Маринкина сестра что ли?
– Верно.
– Будто одной нам мало было, – презрительно поморщилась она и, не дожидаясь ответа, вернулась в кабриолет.
Рванув с места как профессиональный гонщик, она унеслась к своему дому. Проехать оставалось метров пятьсот, но без циркового номера не обошлось. К счастью для меня, я успела вовремя отскочить на тротуар, а Горилка и вовсе покоилась на моих руках, наблюдая за происходящим без особого интереса.
– Дура! – выразила всеобщее мнение журналистка и по-мужски протянула мне руку. – Виктория.
– Соня, – улыбнулась я.
– Ира, – поприветствовала меня многодетная мама. – Рада знакомству.
– И я.
– А Соня – это Софья? – нахмурилась журналистка.
– Да, – кивнула я.
– Ты на Аллу не обижайся, – сказала Ира. – Она дурная, но добрая.
– В каком месте? –хмыкнула Вика.
– Что? – не поняла Ира.
– Добрая в каком месте, спрашиваю?
– Нельзя же так, – покраснела Ира. – Соня человек новый и…
– Должна знать правду, – отрезала Вика. – Алла – сука чистой воды. Скоро сама поймешь.
Я неопределенно пожала плечами, не зная как реагировать на подобное предсказание.
Посмотрев на меня взглядом усталых глаз, Ира сказала:
– Прими наши соболезнования, Соня. Марина была замечательным человеком и это действительно большая утрата.
С этим спорить не стала и Виктория. Помрачнев, кивнула.
– Вы хорошо знали мою сестру?
Женщины переглянулись. Не могу объяснить, но что-то в их взглядах, движениях сразу же насторожило меня.
– Не очень, – поспешно сказала Вика. – Жили рядом, здоровались. Все.
– Ой, – ахнула Ира. – У меня суп на плите.
И тут же бросилась к дому. Не знаю, был ли суп в действительности, но предлог уйти получился очень удобный. Вика, обняв обеими руками собаку, сказала:
– Мне тоже пора. Надо еще кое-что по работе сделать. Увидимся!
Посмотрев на Горилку, я тихо спросила:
– Не кажется ли тебе, подруга моя, что знают они куда больше, чем говорят?
Горилка прикрыла лапой нос. А мне больше ничего не оставалось делать, кроме как пойти восвояси. Но покоя соседки не давали. Однако и любопытство свое я удовлетворить никак не могла.
Напомнив себе, что начинать надо с малого, позвонила одногруппнице. После окончания университета, Люба устроилась в один очень престижный журнал стажером. По происшествии времени ее карьера пошла в гору, а связи и знакомства значительно расширились. Остается надеяться, что мир журналистов достаточно тесен, чтобы Викторию она знала (хотя бы через несколько рукопожатий).
Моему звонку она обрадовалась. Мы поболтали о том, о сем не меньше часа. Увлекшись разговором, я едва не забыла зачем позвонила. Но вовремя опомнилась и спросила: