Перо

Тут же явилась дама невысокого роста, круглой формы и с каким-то помятым лицом. Крыльев за спиной её не было видно.

– А кто тут плачет? – засюсюкала она, – наша Верочка тут плачет! Она хочет ам-ам. Нянечка отнесёт Верочку к мааамооочке, – закончила предложение она уже нараспев.

Арариэль даже как-то обиделась. Почему с ней разговаривают, как с умственно отсталой? Зачем её куда-то относить есть и почему в воздухе не появляется пища?

А тем временем эта женщина принесла её к другой. Она не была похожа на ту, что назвала себя нянечкой. Хоть лицо её и было осунувшимся, заплаканным и очень усталым, но видно было, что когда она выспавшаяся и весёлая, то если не королева красоты, то весьма недурна собой.

А пока Арариэль размышляла, нянечка передала её этой женщине. Та осторожно взяла в руки, распахнула халатик и тыкнула прямо в нос грудью. И тут людина поняла – упав с небес, она угодила аккурат в тельце новорожденной, в которой, видимо, ещё не было души. Учитывая, как часто она наблюдала за появлением детей на земле, весьма нелепо, что ей понадобилось столь много времени, что бы догадаться, что именно произошло. От обиды она заревела пуще прежнего, а усталая женщина, видимо, мать младенца, продолжала тыкать грудью ей в лицо.

– Не получается, – с отчаянием в голосе обратилась та к нянечке.

Пышная обладательница помятого лица вздохнула. Она давно уже смирилась с полным незнанием молодых мамочек о том, как ведут себя дети.

– Конечно! Вы же её так задушите!

При этих словах женщина испуганно тут же отодвинула от себя дочь. А нянечка добавила:

– Просто держите её возле груди и она сама за неё схватиться.

Арариэль, поняв, что так просто от неё не отстанут, взяла себя в руки, перестала плакать, вздохнула и начала сосать грудь. Молоко на вкус оказалось горько-сладким, но вкусным. Ничего. Пить можно. А нянечка заметила:

– Вот видите, как славно! Как ощущения?

Нянечка, конечно, с её-то огромным опытом совершенно точно знала, какими бывают ощущения во время первой кормёжки грудью, но задавать такие вопросы были частью её работы. Ведь общение с пациенткой – неотъемлемая часть профессии. Так как, когда пациент доверяет медицинскому персоналу, то и на поправку идёт быстрее.

– Больно! – поморщилась женщина.

Верно. Всё так и должно было быть. Молочные железы после беременности итак отличаются чувствительностью, а тут ещё за самое уязвимое место беспардонно хватается маленький ребёнок и начинает с остервенением сосать. К такому надо ещё адаптироваться.

– Ничего, Елена Константиновна, – довольно кивнула нянечка, – так часто сначала бывает. Вы очень быстро привыкните.

Вскоре Арариэль унесли от матери, поменяли пелёнки и оставили в покое.

– Так, главное – спокойствие! – размышляла та тем временем. – Меня скоро хватятся и начнут искать. Всё исправят. Будет всё, как раньше. Ту душу, что должна была поселиться в этом теле, направят сюда, а я вернусь в Рай. Да. Так и будет.

Размышляя в подобном положительном ключе, людина сама не заметила, как уснула. Всё-таки это было маленькое тельце недавно родившегося малыша и неудивительно, что она так быстро устала.

Когда сон прервался, первое, что заметила Арариэль, это темноту вокруг. Видимо, наступила ночь. Лишь потом услышала чей-то голос, который тихо звал её:

– Ара… Ара… Ара, просыпайся.

– Ади? – сонно прошептала её душа. Именно душа. Тельце младенца ещё не могло говорить.

Вполне разумно, что людина подумала – к ней пришёл Адимус. Ведь они много общались в Раю.

– Нет, это я – твоя покровительница, Арариэль.

В Раю и правда о своих подопечных заботились те ангелы, именем которым нарекались души. И обычно они особо не появлялись на глаза. Только перед тем, как временным жителям Небес пора было снова вернуться на землю. Тогда ангел-покровитель приходил, прижимал палец к губам, что бы память о прошлых жизнях и Рае стёрлась, после чего направлял в то тело, которое выбирала себе душа. Но тут случай и правда был экстренный.

– О! Госпожа Арариэль! – встрепенулась душа. – Вы заберёте меня обратно наверх? Слава богу, а то я, кажется, снова мокрая. Не самое приятное ощущение.

Ангел печально покачала головой.

– Нет, дорогая моя. Ты остаёшься здесь.

Сердечко маленького ребёнка ёкнуло при этих словах. Она зажмурилась и приготовилась зареветь. Но быстро напомнила себе, кто она на самом деле такая и ей удалось утихомирить физическое тело, невольной обитательницей которой стала.

– О, нет! Только не это! Я не готова! И почему? Разве нельзя вынуть мою душу и поселить ту, что должна была жить в этом теле?

Ангел сделала смиряющий жест, призывая хранить спокойствие и смирение.

– Тогда дитя умрёт. Мы не можем этого позволить. Нельзя, чтобы невинные страдали.

Но, чем дольше Арариэль находилась в физической оболочке, тем больше тело, подчиняясь своим законам, заложенным Богом когда-то и называемой людьми Природой, брала своё и тем меньше людинская натура проявляла должное ей. И душа взорвалась эмоциями.

– Но я тоже невинная! Я погибла мученической смертью! Должна была ещё 100 лет отдыхать. Пусть тело умирает. Ведь душа не пострадает.

Арариэль понимала, что происходит с её подопечной на физическом уровне, поэтому не стала снова повторять смиряющий жест. Осознавала – душа теперь больше человек, чем людина и ведёт себя соответствующе.

– Пострадает. И очень сильно.

– Да почему?! Та, что должна была вселиться в тельце маленькой Веры в Раю, а там чудесно. Разве нет?

Ангел покачала головой. Она ещё надеялась образумить свою подопечную.

– А ты подумала о родителях этого дитя? О её будущем муже? О людях, которых должна спасти, когда вырастет? На которых повлияет? О будущих детях, внуках, правнуках? Не появится на свет целая ветвь родовы. Завершится род. У Елены Константиновны больше не будет детей. Она и тебя зачала с огромным трудом. Много молилась, ездила по святым местам. Ей было послано чудо и ты просишь это чудо у неё отнять?

Людина-Вера замолчала. Она понимала, что покровительница говорит ей правду. Что если её вернут на небеса, это будет сильным злом. А добро не может творить зло, иначе настанет разруха и Армагеддон приблизится.

– Но… это навсегда? Мне никак уже не вернуться?

Ангел Арариэль промолчала, но её лицо было выразительнее слов.

– А… память? – задала ещё один вопрос Вера.

– Она сотрётся. Таков закон.

Подопечная чуть было не выдала фразу, что это совершенно дурацкий закон. Но, несмотря на то, что физическое теперь преобладало в ней больше, кое-что от людины в ней ещё оставалось и Ара сдержала этот порыв. Лишь спросила:

– А та… что должна была вселиться в тело?

– Она будет твоей подругой. Сейчас у одной женщины начались роды.

Вере было всё-равно, собственно, будут ли они общаться вообще, не говоря уже о дружеских отношениях. Она чувствовала лишь две вещи – острую, как ей казалось, несправедливость и некое раздражение по отношению к той, что должна была родиться в этом теле. Но вновь умудрилась не дать выплеснуться этим неблагородным и неблагодарным чувствам.

– Я смогу её узнать, несмотря на утрату памяти? Как имя её души?

– Это зависит лишь от тебя, дитя моё. Онафиэль её имя. В честь ангела луны.