Завтра на двоих

– Да нет, что ты! – глазки у Эдьки были абсолютно невинными даже тогда, когда его, словно нашкодившего кота, буквально тыкали носом в оставленные улики, так что полагаться на этот невинный взгляд мог только тот, кто знал Эдьку не более пяти минут.

– А вот мы сейчас и посмотрим! – Лерка направилась к дверям. В ожидании Стаськи открыла и подъездную дверь, и входную, даже не спрашивая. Но на этот раз оказалось, что Эдька и в самом деле говорил правду, потому что на пороге стоял совершенно незнакомый мужчина. Точнее, грубо слепленный что на лицо, что телом молодой мужик из категории «расступись, столбы!». Он уставился на Лерку почти с таким же недоумением, с каким и она на него. Потом, не здороваясь, спросил:

– А хозяйка где?

– Я хозяйка, – ответила Лерка. – А вы что хотели?

– Что ты мне воду мутишь? Хозяйка! Бабка где?

– А она здесь больше не живет, в город переехала. Могу адрес дать, если она вам нужна.

– Плевал я на ее адрес! Ты как оказалась в этой квартире?!

– Приняла в наследство, – с вызовом ответила Лерка, поскольку этот напористый и наглый молодчик начал ее раздражать.

– Какое наследство? Что ты мне балду гонишь? – зашипел молодчик. – Мы эту бабку не первый год пасли, и не было у нее никаких родственников!

– Пасли – это по полянке выгуливали? – строя из себя дурочку, наивно предположила Лерка. – Так бабушка у меня не травоядная.

– Слышь, ты, умница! – взорвался неприятный тип. – А ну, покажи документы!

– После того, как докажешь, что имеешь право их требовать! – отрезала Лерка. – А если нет, то убирайся, к чертовой матери! Причем сейчас же! Иначе я полицию вызову!

Неприятный тип замер, то ли потеряв дар речи от Леркиной наглости, то ли просто прикидывая, как бы поудобнее ее придушить.

– Какие-то проблемы, Лер? – раздался у нее за спиной Эдькин голос. Тип взглянул Лерке за плечо и увидел там что-то такое, отчего изменился в лице. И планы его, видимо, тоже изменились, потому что, процедив с угрозой:

– Ну, мы с тобой еще увидимся! – он резко развернулся и стал спускаться по лестнице к выходу. Однако так просто не ушел. Наверное, оказавшись на улице, запустил в окно камнем, потому что защищающая стекла кованая решетка зазвенела от сильного удара. Но выстояла.

– Какой нервный мальчик! – заметила Тинка.

– Да уж… – Лерка развернулась к друзьям и тоже обмерла. Вся троица стола плечом к плечу поперек коридора. И в каком виде! Нормально выглядела одна только Тинка. Катюха стояла все с тем же своим ножом, только вымазанным в крови, как и ее руки. А Эдька… У него был окровавлен и рот, и лицо, и горло, как будто Катюха со своим ножом пыталась его перерезать.

– Вы что, хэллоуин взялись отмечать? – осторожно спросила Лерка. – Тогда почему именно сегодня и непременно на кухне?

– Нет, наш праздник называется по-другому! – грозно покосившись на Эдьку, сказала Катюха. – Он называется «пустили козла в огород»! Я свеколки отварила побольше, хотела винегрет нарезать, а этот… – она снова уничтожила Эдика взглядом, – до нее добрался! Уничтожил и свеклу, и все надежды на винегрет!

– Я-то только надежды! А ты ради пары-тройки свеколин человека готова прикончить! – огрызнулся Эдька, на всякий случай отодвигаясь подальше. Попал в полосу льющегося из кухни света, и Лерка сама увидела: да, это свекла! Но как эффектно она походила на густую венозную кровь в коридорном освещении! До мороза по коже!

– Ты что, придушить его пыталась за горло? – спросила она у Катюхи.

– Да если бы только пыталась! – ответил за Катюху Эдька. – Если бы этот твой гость ее не отвлек, сейчас со мной все было бы уже кончено!

– Да иди ты! Просто ухватила неудачно, – оправдалась Катюха.

– А этот тип принял нас, похоже, за компанию свихнувшихся готов, – кивнула Тинка. – Кстати, а что же в самом деле ему было нужно?

– Да приходил к моей старой леди. И очень огорчился, узнав, что она здесь больше не живет. Они, видишь ли, пасли ее не первый год. Наверное, Инна Васильевна в конце концов именно поэтому и решила передать мне свою квартиру. Понимала, что иначе квартира рано или поздно все равно достанется этим вот, а ей этого не хотелось.

– Черные риелторы, – с пониманием кивнул Эдька. – Да, твоя леди рисковала не только тем, что ее любимая квартира могла попасть в случайные руки. Эти ребятки и ей самой могли существенно сократить оставшийся срок жизни. Сколько таких случаев бывало! Даже за несчастную «однушку-хрущевку» приканчивали пенсионеров. А уж тут-то такой кусок у них из когтей выпал! Было отчего осерчать!

– В общем, так: больше двери, не глядя, никому не открывать! – постановила Лерка. – А прежде чем нажимать на кнопку домофона, выглядывать в окно.

– Да ну, что ты все усложняешь! – отмахнулась Тинка. – Одно дело – окручивать старую одинокую женщину, и другое дело – попереть на целую толпу. Они же должны понимать, что такое им с рук не сойдет, и проделать это по-тихому точно уже не получится.

– Согласна, – кивнула Лерка. – Но береженого Бог бережет.

– Так я звоню Стасику, что вы согласны на его переезд? – сделал из разговора свои выводы Эдька. – Он мог бы уже сегодня приехать.

– И скажи ему, чтоб свеклы по дороге купил! – приказала Катюха. – И хлеба тоже можно.

Стасика они пошли встречать после обеда, к остановке. Не то, чтобы он мог заблудиться – дорога здесь была всего одна, – но просто захотелось прогуляться всей компанией. А еще, поскольку погода была сегодня хорошая, хотелось немного ознакомиться с парком. Парк действительно был запущен: наверняка здесь раньше имелись и клумбы, и скульптуры, от которых теперь остались только основания ваз и постаменты. Разбегающиеся по парку мощеные дорожки сохранились лучше, но тоже были местами выщерблены, а порой и вовсе пропадали в дико разросшемся ажурном кустарнике. Местами вокруг деревьев заплетались какие-то лианы, явно не местного происхождения, да и многие деревья, скорее всего, были откуда-то завезены: например, старые раскидистые туи выше человеческого роста, какие-то необычные ясени и еще что-то, с крупными листьями. Пока девушки обсуждали, к какому роду вообще могут принадлежать эти последние деревья, Эдька нашел в траве первый гриб. Нечервивый. Белый! Счастливый до такой степени, как будто, как и обещал накануне, добыл «в семью» самого настоящего мамонта, Эдька потрясал и хвастался своей находкой до тех пор, пока ему не пообещали отобрать ее и выбросить, если не успокоится. Или – по выбору! – закинуть за шиворот и там раскрошить. После этого Эдька обиделся на девчат на целых пять минут. Но, понуро свесив голову, нашел еще один гриб! Крепкий, толстенький, с бархатистой шляпкой и одуряюще ароматный! После этого уже и девушки не могли удержаться, тоже принялись за поиски. У хозяйственной Катюхи нашелся в кармане сложенный пакет, в который и начали складывать добычу. Третий, четвертый, пятый… Пакет тяжелел, а друзья все больше поддавались азарту. Грибы даже искать не требовалось – они сами вызывающе возвышались над начавшей клониться к земле травой. Главное – надо было заметить их крупные шляпки, по цвету очень удачно сливающиеся с окружением. Но в этом помогала их нехарактерная для всего остального бархатистость, а если удачно бросить взгляд издали – так и светлая крепкая ножка. Про истинную цель своего выхода из дома ребята вспомнили только тогда, когда увидели Стаську, бредущего по дорожке. Одну большую сумку с вещами, на колесиках, он тянул за собой. Вторая, поменьше, но тоже объемистая, свешивалась ему на грудь, на ремне, перекинутом через шею.

– Эй, висельник, дерево ищешь?! – окликнул его Эдька.

– Я не висельник, я каторжник. Бурлак, – уточнил Стаська, тоже наконец-то заметив рассредоточившихся по парку друзей, которых он ожидал увидеть на дорожке, спешащими ему навстречу. – Это так вы меня встретить обещали, да?

– Да ты посмотри, что у нас здесь! – довольный Эдька предъявил ему причину нарушенного обещания, распахнув перед носом пакет. – Видал? Один к одному! Так что давай закидывай в кустики свое барахло и присоединяйся! Вечером нажарим!