Веник алых роз

Столпов покачал головой.

– Н-не мог он на н-ней ж-ж-ж-ж…

Смысл уже был ясен, но, увы, проклятая буква никак не хотела кончаться.

– Он не мог жениться? – подсказала ему Мариша, сжалившись над мужиком. – А почему?

– Потому что уже ж-ж-ж…

– Женат? – догадалась Мариша. – Господин Климентий женат?

– Да, и развестись он со своей тощей мегерой никак не может, – отозвался Столпов и даже рукой махнул: мол, безнадежно, пробовал банкир, не выходит ничего у бедняги. – Да Нинель особо и не настаивала на браке, – договорил он.

– М-да? – скептически переспросила у него Мариша. – Не настаивала? В самом деле?

По ее глубокому убеждению, ни одна нормальная женщина, перешагнув тридцатилетний рубеж, не откажется захомутать хоть плохонького банкира, попадись он ей на пути. Тем более что Нинель этот роковой рубеж перешагнула довольно давно. И грех было бы бросаться перспективным женихом только из-за какой-то там вредной жены.

– Вот я Нинель двадцать раз предлагал руку и сердце, – продолжал откровенничать с Маришей Столпов. – А она всегда отказывалась.

– А может быть, она уже была когда-то замужем?

– Кто? – искренне изумился Столпов. – Нинель? Замужем?

Похоже, этот факт его чрезвычайно позабавил. Но Мариша ничего веселого в своем вопросе не усматривала. С чего бы это взрослой женщине не хотеть замуж, хотя бы и за Столпова? Не иначе, как у нее уже был печальный опыт и она опасалась обжечься еще раз.

– Нет, – наконец закончил глупо хихикать Столпов. – Нинель жила совершенно одна. У нее даже родни не было. Сиротка она. В детском приюте выросла.

Он прослезился, а затем речь его стала настолько невнятной, что Мариша поняла: конец близок. Сейчас этот столп театрального искусства, образно говоря, упадет мордой в салат и надолго затихнет. А она у него так и не выяснила ничего конкретного. Ни адреса этого банкира, господина Климентия, ни его телефона, ни даже имени его жены, которую в данном случае все же не стоило совсем уж сбрасывать со счетов. Мало ли что там Столпов думает об отношениях Нинель и ее банкира. Может быть, Нинель всем трезвонила, что не желает замуж за него, а сама активно склоняла мужика к разводу. В таком случае жене Климентия такой поворот событий мог сильно не понравиться. И она взяла, да и устранила любовницу мужа.

Над этой версией следовало хорошенько подумать. Тем более, что и способ убийства был какой-то женский. Ну в самом деле, яд в креме или в гриме. Мужчины на такое коварство вряд ли способны. Хотя среди театральных встречаются всякие извращенцы. К людям творческим подходить с обычной меркой не следует. Столпов начал засыпать и даже похрапывать.

– Эй! Проснитесь! – потрясла его Мариша.

Но это не помогло. Поэтому Мариша, недолго думая, опрокинула над его головой графин с водой. Холодный душ подействовал.

– Фр-р-р! – замотал головой Столпов. – Что это было?

Столпов пробудился, завертел головой, но так и не понял, почему вдруг ему стало так мокро и неуютно. Зато он слегка протрезвел.

– Я был готов скрасить одиночество моей милой Нинель, но… но она всегда мне отказывала, – склонившись на плечо Мариши, посетовал грустный гном все еще заплетающимся языком. – Такая женщина… Какие спектакли с ее участием и деньгами Климентия мы ставили! Мы даже сшили новый занавес! А теперь что? Что, я вас спрашиваю? Теперь Климентий рано или поздно найдет себе новую протеже. И где гарантия, что эта девчонка будет из моего театра?

В голосе Столпова прозвучало такое отчаяние, что Мариша почти поверила, что он смерти Нинель не только не желал, но даже был готов на руках пожилую приму носить, только бы она и дальше зарабатывала для театра тугую копеечку.

– Ничего, – попыталась утешить его Мариша. – Главное – вычислить убийцу Нинель. И тогда ваш банкир в благодарность за то, что вы нашли убийцу его обожаемой женщины, даст вам еще много денег. Такие услуги не забываются, вы уж мне поверьте.

– Думаете? – уставился на нее режиссер. – А это мысль! Я бы даже сказал, хорошая мысль. Конечно, милиция задержала одну девушку. Сказали, что у нее нашли улику. Но я не верю.

– Нет?

– Нет, – покачал головой режиссер. – Это не она.

– У вас есть основания так думать?

Столпов несколько раз решительно кивнул и вроде бы даже почти совсем протрезвел.

– Эта история с ролью в новой пьесе, на которую нацелилась Галина и которую решила не дать ей сыграть Нинель, произошла буквально шесть дней назад.

– И что? – не поняла Мариша.

– Дело в том, что Нинель угрожали раньше! – понизив голос до таинственного шепота, произнес режиссер. – И эти письма стали приходить гораздо, гораздо раньше.

– Да?!

– Почти два месяца шли, – кивнул режиссер. – Или даже больше. Понимаете, я-то знаю, что говорю. Дело в том, что мы с Нинель… Как бы это сказать, в общем, я был ее очень близким другом. И она не скрывала от меня, что озабочена этими письмами.

– Вы их видели?

– Видел и читал, – отозвался режиссер. – И знаете, что я вам скажу? Ничего более отвратительного мне читать не приходилось. Определенно, это писал какой-то псих. Да, я уверен, это писал псих! Ненормальный!

– И что он хотел от Нинель?

– Требовал, чтобы она оставила своего банкира, – ответил режиссер. – Начала вести честную жизнь и призналась бы во всем.

– Призналась в чем?

– Не знаю, – отвел глаза Столпов, и Марише почему-то показалось, что он не вполне откровенен с ней.

– Других требований не было? – спросила она, решив пока не заострять на этом внимания. – Например, чтобы она прекратила играть не подходящие ей по возрасту роли или чтобы вообще ушла из театра?

– Нет, – отозвался режиссер. – Ничего такого. Исключительно угрозы в адрес Нинель, если она не отстанет от Климентия.

– Странно, – задумалась Мариша. – Может быть, это писала его жена.

– Чья?

– Климентия.

– А зачем ей? – недоуменно покрутил головой Столпов.

– Да из обычной бабской ревности! – с досадой на внезапно поглупевшего режиссера воскликнула Мариша. – Не хотела делить мужа с любовницей, вот и угрожала последней.

– Не ее почерк, – покачал головой режиссер. – Мне Нинель принесла несколько на отзыв. И сам Климентий тоже видел письма. Это был почерк не его жены. Нет.

– Так что же! – пожала плечами Мариша. – Могла кого-нибудь попросить!

– Знаете, – вдруг проникновенно произнес режиссер, которому, похоже, наскучил весь этот разговор о письмах. – А вы мне нравитесь!

– В самом деле? – посмотрела на него Мариша.