Делай все наоборот

– Не обращай внимания, – успокоила его Мариша, – он, когда выпьет, очень разговорчивый.

– И он явно недоволен. Ты уверена, что он разрешил тебе взять машину? – продолжал терзаться Леший.

– Ну конечно, – очень искренне обиделась Мариша. – Как иначе могли у меня оказаться его ключи?

– Мариша, ты в курсе, что мы участвуем в уголовно наказуемом действии? Угон машины – это не фунт изюма. Нам может грозить солидный срок, а я не намерена коротать свои дни в городской тюрьме, – прошептала я ей на ухо так, чтобы не нервировать лишний раз попутчиков.

– Не беспокойся, во-первых, у них нет тюрьмы, нас отошлют в Чернигов, а оттуда домой, а во-вторых, ключи-то у нас, значит, и угона не было. Он сам мне дал, понимаешь, сам, а ты свидетель, что он мне их дал и еще присовокупил, чтобы я вела осторожно, что я и делаю.

А между тем проводник выдавал весьма скудную и противоречивую информацию относительно дороги. Благодаря его стараниям мы крутили по дорогам без малого пару часов, а результат был все еще неудовлетворительным.

– Надо было дождаться утра, – подал здравую мысль Леший, частично посвященный в курс дела. – Стась, я уверен, именно так и поступил.

– Ничего подобного, он сказал, что он на машине и ждать рассвета не собирается, – разбив нашу последнюю надежду на возвращение домой, сказал по-прежнему пьяный проводник.

Мариша стиснула зубы и повернулась к нему назад.

– Послушай меня внимательно, – прошипела она сквозь зубы. – Мы должны добраться до того хутора и доберемся. Но сколько времени уйдет у нас на это, зависит только от тебя, поэтому тебе лучше постараться вспомнить дорогу.

Но даже такое внушение не помогло. Ночевать пришлось в лесу. Ночь была теплая, и мы все-таки искупались в каком-то ручейке. Так что Лешему было вроде бы не на что жаловаться, но выглядел он почему-то весьма недовольным. На рассвете всех разбудил наш горе-проводник. Он настойчиво тряс Маришино плечо, которое оказалось в пределах его досягаемости, и всячески домогался получить ответ, какого черта он тут делает и где все остальные.

– Кто еще тебе нужен? – удивилась Мариша. – Ты взялся показать дорогу до хутора своей бабушки, мы, дураки, тебе и поверили.

– И что?

– Где хутор, я спрашиваю?

– Да вон же он, – буркнул проводник, кивнув головой в сторону соседних деревьев, за которыми и в самом деле проглядывали стены какой-то постройки.

Выскочив из машины, Мариша скинула туфли и поспешила к ним. Я помчалась за ней, на ходу проклиная всех подруг в мире, проселочные дороги, а заодно и старушек, которым втемяшилось жить в таком уединенном и труднодоступном месте. Хутор выглядел запущенным и безлюдным, как и обещал наш проводник. Мариша пробежала по примятой чьей-то машиной траве к главному дому, но он оказался пустым. В сарае стояла малиновая «девятка», в которой Леший без колебаний признал машину Стася, но его самого не было видно.

– Где твоя бабушка шляется в такую рань? – накинулась я на провожатого. – Сил моих нет с вашим семейством.

– Если ее нет дома, то разве что в огороде.

Мы обогнули дом и вышли к небольшому огороду, по которому тянулись ровные грядки с помидорами, луком и фасолью.

– Ой, сколько тут ворон! И смотрите, они совершенно не боятся чучела. Кружат над ним да еще и норовят усесться на него. Первый раз такое вижу! – удивленно воскликнула Мариша.

– Первый раз видишь такое, потому что это… – заплетающимся языком пробормотал Леший, до того внимательно всматривающийся в стаю ворон, и побежал к огороду.

Первым места, над которым кружили вороны, достиг проводник. Вороны при его приближении в испуге разлетелись, но считать это везением было опрометчиво. Они хоть в какой-то мере закрывали собой ту мешанину из клочьев окровавленной одежды и растерзанной плоти, которая еще несколько часов назад звалась Стасем Гриценко.

Он висел на двух крестообразно укрепленных жердинах, воткнутых прямо в землю и приготовленных для установки чучела. Его руки были крепко стянуты за спиной тонким капроновым шнуром и перекинуты через горизонтальную перекладину, а ноги представляли собой страшный натюрморт из раздробленных костей. Сходство с распятым Христом придавал кусок белой ткани, составляющий единственную его одежду.

– Какой ужас! – прохрипел стремительно теряющий румянец Леший и готов был упасть в обморок. Я и сама чувствовала, как тошнота подкатывает к горлу и жить хочется все меньше и меньше.

– Мариша, что это? – пролепетала я.

– Как что? – удивилась она. – Труп. Кто-то опередил нас и прикончил нашего приятеля до того, как мы успели потолковать с ним.

Наше внимание привлекли странные звуки. Это наш проводник пытался что-то сказать, в чем ему сильно мешали душившие его спазмы, но он исправно пялился куда-то за наши спины и попыток заговорить не бросал.

– Признавайся, скотина, – довольно спокойно для данной ситуации начала Мариша, – кому ты еще проболтался о том, что направил Стася к бабке?

– Никитин, – выдавил из себя вконец убитый происходящим проводник.

– Да где же ты успел его найти! – возмутились мы хором. – Его не было на вечеринке.

Проводник еще немного побулькал горлом, дернулся всем телом, отступя назад, и выдавил из себя:

– Никитин приехал.

– И какого черта ты все ему разболтал? – сердито спросила Мариша. – Сам ведь твердил, чтоб мы не проболтались органам. Ну, ты и фрукт. Выдал ментам своего лучшего друга.

– Неужели Никитин и прикончил его? – удивилась я, ощущая неприятный холодок во всем теле. – Тогда он и нас может… чтоб не болтали. Чего ему теперь терять.

– Никитин приехал, – довольно тупо повторил проводник, продолжая пятиться задом.

– Слушай, приятель, не нарывайся, – буркнула Мариша. – И так нервы на пределе.

– Сюда идет, – успел сообщить нам проводник, прежде чем споткнуться и шлепнуться на землю, а мы наконец-то расслышали приближающиеся сзади шаги и оглянулись.

К нам в самом деле изо всех сил спешил Никитин, а кроме него, приближалась компания из четырех человек, каждый из которых был мне знаком. Кажется, они были нами очень недовольны. Из них всех я меньше всего сейчас хотела видеть Игоря, но он-то и мчался первым и так явственно стремился пообщаться с нами, что становилось жутко. Следующим в списке нежелательных персон был, конечно, Никитин, от бесед с ним я бы тоже воздержалась, но он был тут; потом я отлично обошлась бы и без двух парней из группы поддержки. Единственный, кто несколько утешил меня, был парень, которого я мельком видела на вечеринке и у которого ко мне не могло накопиться много претензий. Только его и была я искренне рада видеть, но он шел самым последним и погоды не делал.

А вот Игорь приближался. Он мчался к нам на всех парах и грубо ругался. Не следовало бы ему показывать, что он знает такие выражения, но понять его было можно. Начал он сразу с обвинений.

– Вы угнали мою машину, – безапелляционно заявил он нам. – Вы угонщики.

Имея за спиной довольно свежий труп зверски замученного человека, мы сочли его обвинение более чем приемлемым.

– Вас посадят в тюрьму, – сообщил он, и мы склонны были с ним согласиться. – Это вам так не сойдет.

Даже с этим заявлением мы не стали спорить. Леший только сделал несколько шагов в сторону, и в наших плотно сомкнутых рядах открылась брешь, через которую вновь прибывшие и увидели распятого Стася.

Игорь поперхнулся очередным обвинением и затих, вытаращив глаза и изогнув шею под таким немыслимым углом, что оторопь брала. Никитин, наоборот, сразу же проявил редкую собранность и живость. Первый шок для него длился всего несколько минут, в течение которых я лично испытывала ни с чем не сравнимое удовлетворение. Но они пролетели, как все хорошее, очень быстро.

Вскоре Никитин уже кружил вокруг креста. Осмотрев труп, он оглянулся на нас и задал вопрос, который я опасалась услышать с того момента, как увидела его, приближающегося к нам.

– Ну и кто из вас его прикончил? – хмуро спросил Никитин, упрямо не сводя заинтересованных глаз с Мариши.

Под пристальным взглядом Никитина даже она с ее стальными нервами забеспокоилась и начала бормотать что-то невразумительное насчет того, что так уже было, когда мы сюда явились; что у нас у всех алиби; что нашу машину могли видеть по меньшей мере в пяти населенных пунктах, где мы пытались разузнать дорогу на хутор. В конце речи ее осенило, и она потребовала адвоката, чем окончательно убедила Никитина в виновности.

– Заткнись! – свирепым шепотом посоветовали мы ей хором.

После этого нас усадили в две машины, причем мы с Маришей не сговариваясь выбрали служебную машину Никитина, где, заблокировав двери и окна, оказались в относительной безопасности от брызжущего слюной и ядовитыми намеками Игоря и даже не отказали себе в невинном удовольствии исподтишка, через зарешеченное окошко кидать на него быстрые взгляды, которые тем более были приятны, что он был нам почти не опасен. Никитин приказал двум своим парням следить за тем, чтобы с нами не приключилось что-нибудь плохое. Поэтому ожидание, когда Никитин с оставшимся в его распоряжении парнем закончит свое общение с трупом, прошло без нанесения нам тяжких увечий. Но никакой заслуги Игоря в этом не было. Если бы мы с Маришей не предприняли меры предосторожности, еще неизвестно, как бы закончилась наша встреча.

Труп Никитин с напарником осмотрели и оставили висеть, что, на мой взгляд, было настоящим свинством, но они профессионалы, им видней. Потом они уединились за сараем, где, должно быть, тянули соломинку, кому оставаться со Стасем. Выпало одному из знакомых нам парней. Вид у него при этом был кислее некуда.