Призрак с хорошей родословной

– Поздно, – сказала она. – Иначе что же это получится? Сама Виктора укоряла, а потом вроде него решения, как перчатки, менять стану? Нет, раньше мне нужно было думать. А теперь уж придется терпеть. Но ничего, с утра пораньше я скажу, чтобы они уматывали. И вы меня поддержите, хорошо?

Мы дружно кивнули. Еще бы не поддержать! Да такое соседство было прямой угрозой для наметившейся сделки между Прапором и Любкой. Однако дальше все пошло мирно. Виктор со своей супругой привезли с собой целый багажник вкусностей и выпивки. У нас тоже было замариновано мясо для шашлыков. После того как рыбка закоптилась, мы выложили ее на блюдо и водрузили на вытащенный в сад и уже накрытый стол. Тут было прохладно и очень приятно. Вскоре все расселись вокруг него. И если вначале в воздухе витало неприязненное отчуждение, то после пары выпитых рюмок все оживились, хотя вряд ли в глубине души стали лучше относиться друг к другу.

Прапор кидал опасливые взгляды на Виктора, явно прикидывая, насколько велики шансы удержать за собой приглянувшийся дом. Любка сверлила мрачным взглядом свою соперницу, а та смотрела по сторонам с отсутствующим видом, так что по ней ничего невозможно было понять. Принявший на грудь Виктор начал просить прощения у своей бывшей жены, заверяя, что найдет ей отличного парня в женихи. Любка досадливо морщилась, но потом слегка оттаяла. Теперь наступил черед Любимы затрепетать от гнева. Один Женька лопал за троих и явно чувствовал себя превосходно. Несмотря на напряженность, мы с удовольствием прикончили изумительно нежную и вкусную копченую рыбку, потом сжевали все шашлыки и сами не заметили, как наступила ночь, а бутылок спиртного на столе существенно убавилось.

– Спать охота! – зевнув, сонно пробормотал Женька. – А это все, – и он махнул рукой на остатки застолья, – завтра с утра уберем.

Мы не спорили. День закончился, и мы неожиданно поняли, как сильно он утомил нас. Только Любка выразила желание немного прибрать стол. Впрочем, мыть посуду она тоже не отважилась, а ограничилась тем, что просто сбросила все объедки в компостную кучу и собрала грязные тарелки в тазик, залив их водой с моющим средством. Виктор к этому времени уже храпел в мансарде. Любима, судя по тому, что ее нигде не было видно, тоже находилась там. Пожелав друг другу спокойной ночи, мы разошлись по комнатам. Прапор и Катька отправились в ту самую северную спальню, которую хотел занять Виктор. Мы с Маришей заняли вторую спальню, а Женя рухнул на диван в гостиной, заметив, что устроился лучше всех.

Любка выбрала себе для сна довольно странное место – веранду, заявив, что не привыкла спать в духоте, там ее всегда мучают кошмары.

Сначала я думала, что от усталости моментально усну. Но не тут-то было. Проворочавшись без сна добрых два часа, я поняла, что в словах Любки был резон. Остальные, немного побродив, вроде бы тоже уснули. А мне все не спалось. Виктор, руководствуясь непонятными причинами, поставил во всем доме окна без форточек. Да что там без форточек – окна тоже не открывались. Должно быть, вентиляция дома, по мысли строителя, должна была осуществляться исключительно за счет открытых дверей. Но согласитесь, довольно странно спать ночью, пусть даже и в деревне, с открытой дверью. На улице пошел дождь, но дышать легче не стало.

Я покосилась на Маришу, но она, похоже, преспокойно дрыхла, не ощущая никакого дискомфорта от духоты. Я невольно ей позавидовала. Конечно, своими мощными легкими небось выцедила из воздуха весь кислород. А мне оставила одну углекислоту. Какой эгоизм, а еще подруга называется. Я возмущенно попыхтела, подмяв под себя подушку и попытавшись подложить ее к лицу прохладной стороной. И тут неожиданно до моего слуха донесся какой-то шорох, словно кто-то крался по дому, стараясь ступать как можно тише. Но тут человек кашлянул, и стало ясно, что это мужчина.

– Кому бы это там шляться? – пробормотала я себе под нос.

Женька дрых в соседней комнате, и его храп был мне отчетливо слышен. Так что это был не он. Прапор или Виктор? Я прислушалась еще немного. Шаги вроде бы стихли, но мне отчего-то стало не по себе. Я осторожно встала и выглянула в гостиную. Женька развалился на диване. Дверь в соседнюю спальню приоткрылась, и были видны спокойно спящие Прапор и Катька. Причем от Прапора исходил такой сильный запах перегара, что мне почудилось, что у меня мутится в голове.

– Если Катьке и положено терпеть такое соседство, то я какого черта мучаюсь? – прошипела я и двинулась на веранду.

Насколько я помнила, стоящая там тахта была такой широкой, что на ней вполне нашлось место еще для пары особ вроде меня. Но стоило мне двинуться, как Катька подняла голову от подушки.

– Ты куда? – хрипловатым голосом спросила она у меня.

– На воздух.

– Я с тобой! – моментально вызвалась Катька. – От Володьки такое амбре, что я чуть не окочурилась.

«Надо же! – подумала я про себя. – А ведь только что лежала и изображала на лице полнейшее счастье и умиротворение».

Мы пересекли гостиную, не потревожив Женьку. Прошли через кухню и очутились на веранде.

– Любка! – позвала я. – Мы к тебе. В доме страшно жарко. А у тебя свежо. Пустишь?

Любка молчала.

– Вот дрыхнет! – восхитилась Катька. – Понятное дело, тут хоть дышать можно!

И в самом деле на веранде было гораздо прохладней, чем в доме. К тому же за окнами в этот момент начался дождь. Правда, форточек на веранде тоже не было, но неплотно пригнанные стекла позволяли проходить снаружи свежему воздуху.

– Любка! – окликнула Катюха нашу хозяйку. – Подвинься чуток. Мы рядом с тобой полежим.

Любка снова не отреагировала. И хотя на веранде, когда мы пришли, было тепло, она спала, накрывшись одеялом с головой, а для верности, похоже, свою голову прикрыла еще и подушкой.

– Вот и стоит выбираться на воздух, чтобы потом спать, укутавшись до макушки, – произнесла Катя и потрясла Любку. – Ой!

Сооружение у нее под рукой развалилось. И мы с удивлением обнаружили, что на тахте никого нет. То, что на первый взгляд казалось телом спящей Любки, на самом деле было несколькими подушками, уложенными в ряд и накрытыми одеялом.

– Куда же она делась? – изумилась Катька.

Я припомнила чьи-то шаги в доме и слышанное мной недавно в кухне мужское покашливание, и у меня зародились определенные подозрения. Спуститься с мансарды можно было двумя путями. Через кухню и снаружи дома, где по стене дома поднималась прочная лестница. Если это Виктор покашливал в кухне, значит, он зачем-то спускался с мансарды. А учитывая, что Любка куда-то исчезла, то возможно, что он зашел к ней и они ушли вместе.

– Им есть о чем поговорить, – заметила Катька, когда я изложила ей свои соображения. – Пусть потолкуют, – добавила она, присаживаясь на тахту.

Но мне в отличие от нее спать расхотелось совершенно. Напротив, я ощущала какую-то холодную дрожь во всем теле. Верный признак того, что вокруг происходит что-то не слишком благополучное.

– Что вы тут делаете? – раздался голос Мариши.

Мы обернулись и увидели, что она стоит в дверях в длинной ночной рубашке и сонно щурится.

– Чего не спите? – спросила она.

– Вот Любка куда-то делась, – растерянно произнесла Катя, глядя за окно. – Там дождь идет, а ее нету.

– А вам что за дело? – недовольно спросила Мариша. – Это ее дом. Куда хочет, туда и идет.

В этом был определенный резон. Но мы почему-то не могли успокоиться. И теперь уже втроем уселись в ряд на тахту и принялись переживать. Короткий летний дождь прекратился так же быстро, как и начался.

– Как бы он ее не поколотил, – вздохнула наконец Мариша, и мы без слов поняли, что она имеет в виду Виктора и нашу Любку. – Настроены-то они оба по-боевому.

– Верно, – кивнула я.

– Но под конец застолья они вроде бы помирились, – заметила Катя.

И это тоже было верно.

– Пошли, – неожиданно велела нам Мариша. – Как помирились, так могли и снова сцепиться. Пошли, и если вдруг услышим крики, то вмешаемся. Не хочется, чтобы они передрались между собой. И так…

Она не договорила, но в этом не было нужды. Напряженность так и витала в воздухе с того момента, как порог этого дома переступили Виктор со своей новой супругой. Мы все ее чувствовали и понимали причину без дополнительных объяснений. Вернувшись в дом, мы накинули сверху пижам куртки, вышли на улицу и прислушались.

– Вроде бы ничего подозрительного, – произнесла Катька и осеклась. Потому что именно в этот момент неподалеку от нас страшно завыла соседская собака.

– Вот проклятая животина! – выругалась Мариша. – Нашла время концерты устраивать! И так нервы ни к черту, а она еще и воет.

Мы прислушались еще раз, но ничего не услышали. Вернувшись в дом, мы уселись с твердым намерением дождаться возвращения Любки. Но время шло, а она не появлялась. Впрочем, Виктор тоже не возвращался, хотя он мог подняться по наружной лестнице и мы бы его просто не заметили. Но вот Любка? Где она пропадала? Несколько раз мы выходили из дома. И, вооружившись фонариком, бродили вокруг него. Но Любка словно сквозь землю провалилась. Это было очень и очень странно. Ей давно пора было бы вернуться. Тем более что снова начал накрапывать дождик. Ну что она могла делать в такую погоду на улице – да еще ночью? Ломая голову в поисках ответа, мы все трое забрались на тахту и в конце концов задремали. Но вскоре встрепенулись, заслышав, как возле дома хрустнул сучок.

– Любка! Это ты? – высунувшись за дверь, спросила в темноту Катя.

Но человеческая тень, которая стояла у забора, неожиданно метнулась прочь. Пожав плечами, мы переглянулись и вернулись на веранду, где наконец заснули. Проснулись мы оттого, что мимо нас промаршировал Женька, которого мучил «сушняк» после вчерашних возлияний. В доме воды, по его словам, уже не осталось. И страдалец был вынужден отправиться во двор к колодцу.

– Уже светает, – наконец заметила Мариша. – А Любки все нет. Не нравится мне все это.

Напившийся Женька оглядывался по сторонам и зевал.

– Вы чего не спите? – спросил он у нас.

– Любка пропала, – удрученно произнесла Катя.