Муж из натурального меха

Лилька углубилась в вспоминания и вынуждена была признать, что Алена права. Первый звонок Деборы прозвучал на другой день после того, как Борис вернулся из Питера, куда ездил договариваться о поставке серии премиальных меховых изделий в один из магазинов.

– Тогда все ясно! Дебора или владеет этим магазином, или работает заведующей. Как магазин назывался, помнишь?

– «Пушистые штучки».

– Ага, – многозначительно произнесла Алена. – Мне даже кажется, я знаю, кто нам с тобой поможет выяснить об этих штучках все!

С тех пор как Инга вышла замуж и официально стала мадам Залесной, ее привычки решительно изменились. Если раньше она прежде всего заботилась о самой себе, то теперь, заполучив супруга, вынуждена была собственные удовольствия отодвинуть на второй план. Теперь чтобы побаловать себя, Инге всякий раз приходилось совершать над собой усилие. Пусть и крошечное, пусть даже не усилие, а всего лишь напоминание, но без него как-то не получалось. Тем сильнее она обрадовалась, когда поняла, что ее тянет понежиться в горячей воде с шапкой ароматной пены.

Задумано – сделано. Не прошло и десяти минут, как Инга уже растянулась в ванне, чувствуя, как сильная струя воды взбивает пену вокруг

нее.

Ох, до чего же хорошо.

Погода стояла сырая и холодная. Июнь, а больше похоже на апрель. Или даже на март. Пришлось достать запрятанные поглубже теплые куртки, шапки и обувь. Долго находиться на улице не хотелось, но и дома было немногим лучше. Топить в июне ни одна котельная не собиралась. И плевать этим коммунальщикам, что градусники за окном даже днем редко поднимались выше отметки десять градусов, а ночью температура и вовсе стремилась к критическому нулю. Как ни крути, горячая ванна оставалась единственным спасением на случай свихнувшейся погоды.

Залесный предлагал оборудовать у нее в квартире сауну. Но пока руки до воплощения этого замысла у него не дошли, Инга довольствовалась привычной процедурой. Может, оно и хорошо, что Залесный не спешит с обустройством сауны. Все-таки организация быта – не самая сильная сторона ее любимого. Он и потолок на кухне белил несколько месяцев. Грязи развел столько – ведрами не перетаскать. Все что-то подправлял, подкрашивал, а потолок все равно получился в пятнах.

Релаксации в горячей воде помешал телефонный звонок. Инга уже почти задремала, пришлось приоткрыть один глаз, чтобы проверить, не почудилось ли ей. Телефон звонил, и она поблагодарила себя за предусмотрительность. Оба телефона, домашний и мобильный, лежали близехонько, на расстоянии вытянутой руки.

Звонила Алена. С первых слов стало ясно, что у подруги что-то случилось. Инга, конечно, пыталась задавать вопросы, но Алена, когда волновалась, говорила так быстро, что перегородить плотиной ее словесный поток было почти невозможно.

– Какие еще «Пушистые штучки»? – вяло отбивалась Инга. – Зачем мне ехать в этот магазин, да еще срочно? За шубой? Сейчас же лето!

В ответ Алена разразилась такой пулеметной очередью, что Инга поняла окончательно: ее горячей ванне пришел конец. От подруги даже на расстоянии шла такая волна энергии, что Ингу буквально выбросило из воды.

– Уже бегу. Да-да, поняла, это очень срочно.

Влажному телу немедленно стало зябко. Еще на минуточку Инга запрыгнула в ванну, погрелась, а потом схватила махровую простыню приятного нежно-зеленого оттенка. Цвет ее слегка насторожил – она как-то не помнила, чтобы покупала такую. Видимо, это Залесный принес в дом в один из редких приступов хозяйственности, которые на него иногда находили.

Умилившись заботе любимого, Инга попыталась завернуться в простынку, но поняла, что сделать это не так-то просто. Какой-то умник сшил простыню совершенно невероятным образом. У нее имелось узкое отверстие посредине, а все остальное было застрочено так, что получалась какая-то звезда с пятью неравными лучами. Два длинных, два покороче, а один совсем коротенький и толстенький.

Что за ерунда? Зачем это здесь?

Тут Инга начала смутно припоминать, что Залесный говорил что-то о подарке, который он приготовил для любимой женушки. Похоже, это он и был.

Что это такое, Инга сразу разобраться не смогла. Но ткань была такой мягкой и пушистой, что просто невозможно было человеку, выскочившему из ванны, не начать ввинчивать себя в отверстие посредине. Вскоре она разобралась, что два длинных отростка – это штанины, покороче – рукава, а самый короткий – капюшон. На животе была вшита молния, застегнув которую Инга взглянула в зеркало и невольно закричала.

Из зеркала на нее смотрел то ли заяц, то ли другой зверь, явно тяжело больной, поскольку заплесневел до ушей. Наружу торчали только нос, щеки и рот с подбородком, а голову украшали два острых длинных отростка – ушки.

Инга повертелась перед зеркалом и решила, что в принципе все не так уж плохо.

Вот только зеленая ткань придавала ее лицу тот особый оттенок, какого у здорового человека не бывает. Инга потянула за молнию, и она послушно поползла вниз. Голове стало свободнее, получилось даже скинуть капюшон, но моментально стало холодно мокрому затылку.

Пришлось ей снова потянуть молнию вверх. Ей показалось, что вверх молния идет как-то туже, чем вниз. Но Инга торопилась согреться и поэтому не обратила на капризы молнии никакого внимания.

Обхватив себя руками, она попрыгала по комнате, чтобы согреться. По батарее немедленно застучали. Инга знала, кто там шумит. Несколько месяцев назад в квартиру этажом ниже въехала пожилая дама, обладательница крайне скверного характера.

В свой первый визит она предупредила Ингу:

– Я сплю очень чутко, маюсь бессонницей по ночам. Так что, будьте любезны, соблюдайте тишину.

Не заподозрив ничего дурного, Инга заверила, что они с мужем живут тише некуда. Но очень скоро выяснилось, что все не так просто. Оказалось, что сон у их соседки настолько чуткий, что малейшего шума достаточно, чтобы она уже не сомкнула глаз.

Видимо, чтобы как можно больше народу знало, что она уже не спит, соседка время от времени изо всех сил колотила шваброй по батарее. У этой дамы, единственной во всем их подъезде, еще сохранились чугунные радиаторы, звук которых разносился во все концы. Попробуй постучи по пластиковой оплетке – совсем не тот эффект.

Прыгать Инга перестала. Она уже согрелась, и злить соседку совсем не хотелось. Хотя, с другой стороны, было уже почти одиннадцать, так что особо виноватой она себя не чувствовала. Соседке снизу так и не удалось внушить им с Залесным трепетное отношение к собственному сну. Несмотря на то что сон мог сморить эту даму хоть в полдень, хоть в два часа пополудни, хоть в шесть вечера, вести себя тихо рекомендовалось всегда. Просто на всякий случай, а вдруг?

Ходить по квартире в теплом и мягком комбинезоне было приятно. Еще одна радость – такой наряд не требовал ни носков, ни тапок. Вот только с руками возникла проблема. Поскольку заячьи лапы были застрочены наглухо, освободить пальцы можно было не иначе, как высвободив верхнюю часть целиком. Разумеется, Инга не собиралась этого делать и попыталась обойтись своими новыми лапами.

Какое-то время ей казалось, что она победила, но затем чайник выскользнул и с громким грохотом покатился по полу, разбрызгивая воду. Снизу застучали еще активнее. Инга подняла чайник, еще раз наполнила его водой и поставила на плиту. На этот раз она действовала аккуратнее, воды налила совсем чуть-чуть, так что сложная операция прошла благополучно.

Но появилась новая проблема. Как зажечь огонь? Были бы чайник или плита электрическими – никаких проблем, щелкнул кнопочкой, и все. Но у Инги плита была газовой, еще и розжиг барахлил. Залесный все обещал, что посмотрит, починит, продует, поменяет, и все заработает как новое или даже лучше. Но обещать он обещал, а делать не делал. И мастера вызывать не разрешал.

– Зачем? – отвечал он обычно. – Сегодня после завтрака все сделаю.

После завтрака что-то его отвлекало, и он обещал:

– Вечером точно.

Приходил вечер, потом вечер уходил, но все оставалось без изменений. Ингу это бесило, а самого Залесного – ничуть.

– Завтра посмотрю, – зевал он и засыпал сном младенца.

Словом, розжиг не работал, приходилось пользоваться спичками. Инга нащупала коробок, достала из него одну и прежде, чем успела подумать, можно ли зайцам зажигать огонь, чиркнула спичкой. В первые секунды все было нормально, она даже успела поднести спичку к плите и увидеть, как вспыхнул газ. Но дальше спичку следовало погасить, и вот это у Инги уже не получилось.

Злополучная спичка зацепилась за какую-то ворсинку, прилипла, потом неудачно извернулась и упала прямо на мягкую ткань.

– Ай-ай-ай! – заверещала Инга, чувствуя, как в воздухе запахло паленым.

Она попыталась стянуть с себя комбинезон, дергая за молнию, но та безнадежно заела. Чем-то забился замок, отчего молния не желала двигаться. А паленым тем временем пахло все сильнее и сильнее.

– Спасите! Помогите!

Инга заметалась по кухне, роняя посуду. Кое-что падало и оставалось целым, что-то со звоном разбивалось. Шум стоял страшный, но снизу, как ни странно, больше не стучали. Если бы у Инги было время это заметить, она бы насторожилась. Впервые за все время их соседства у дамы снизу появился объективный повод для недовольства, а она не соизволила им воспользоваться. Но Инге было не до того.

Комбинезон дымился уже изрядно, Инге даже показалось, что ее филейную часть начинает припекать.

– Воды! Дайте воды!

Инга пыталась открутить краники, но мягкие лапы скользили по металлу, не давая желаемого сцепления. Не успевший закипеть чайник она вылила на себя. Та же участь постигла компот, который настаивался со вчерашнего дня. Когда не помогло и это, пришлось опрокинуть на себя кастрюлю с вермишелевым супом. Вроде бы помогло. Но в следующую секунду в том месте, где должен был находиться хвост, запекло так, что она взвизгнула и бросилась в ванную.

К счастью, воду она выпустить не успела и сейчас со всего размаху запрыгнула в полную до краев ванну. Вот где настоящее счастье! Какое-то время Инга просто радовалась, как удачно для нее все закончилось. Дальше раздался звонок в дверь, и из ванны пришлось выбираться. Сделать это оказалось не так-то легко. А когда все-таки получилось, к своему удивлению, Инга обнаружила, что воды в ванне осталось совсем мало. Часть выплеснулась на пол, а часть впитал комбинезон, который сразу стал тяжелым и неуклюжим.

В дверь продолжали звонить. Кому-то она была нужна позарез. Пришлось крикнуть:

– Уже иду!