Месть капризного призрака

– Знаю. Железо притягивать. А… А зачем он тебе?

– Ну ты даешь! Сама же сказала, железо притягивать.

Видя растерянное лицо жены, Вовка снисходительно объяснил:

– Там, где я езжу, мне частенько заброшенные старые колодцы попадаются. А куда издавна люди при первой же опасности все самое ценное бросают?

– Куда?

– В колодцы!

Постепенно до Ксении стало доходить. Да и Вовка, воодушевленный новой покупкой, на объяснения не скупился.

– Вот сюда привязывается веревка и опускается.

И прилепив к магниту несколько монеток, потом долго с пыхтением пытался их сковырнуть.

– Сто двадцать кило, – восторженно приговаривал он. – Все клады будут мои!

– Но ведь серебро и золото к магниту не липнет, – рискнула заметить мужу Ксения и подумав, прибавила: – И медь тоже.

– И что?

– Как же ты их вытащишь?

– Дурья башка! Монеты не просто так бросают, а в железных банках или сундуках. Вот эту банку я и вытащу с помощью этого магнита.

Очередная затея мужа показалась Ксении самой дурацкой из всех, которые ей довелось пережить до того. Но она видела, что отговаривать мужа бесполезно, да и чревато крупной семейной ссорой. Не получая желаемого, Вовка становился на редкость сварлив и даже сердит. Случалось, что от него жене перепадали и тумаки, хотя и не сильные, но все равно обидные, так что Ксения сочла за благо промолчать и отпустить мужа на все четыре стороны.

Если бы она обладала хоть крохотным даром предвидения, наверное, она бы сделала все от нее зависящее, чтобы не отпустить мужа. Но такого дара у бедной Ксении не было, так что на следующее утро в четыре часа утра, когда еще даже солнце не взошло, тяжело навьюченный Вовка погрузил все свое добро на старенькую «девятку», подаренную ему родственниками «на бедность», и отчалил в свое новое путешествие.

Целуя на прощание жену, он заверил ее:

– Вот увидишь, на сей раз я вернусь с кладом!

– Когда ждать-то тебя?

Вовка ненадолго задумался.

– Жди через три… через пять дней – или нет, лучше жди меня через неделю. Одним словом, дней через десять точно вернусь.

Через десять дней у Ксении должен был быть день рождения. Она знала, что муж об этом помнил, что-что, а память на семейные праздники у него была прекрасная. Все даты, кои подразумевали выпивку и угощение, были в мозгу у мужа тщательно запротоколированы и заархивированы. Насчет подарка Ксения даже не сомневалась, муж притащит ей очередную изъеденную окислом медяху из своих находок, а потом примется ходить вокруг гоголем и утверждать, что медяхе этой без малого пятьсот лет и вообще удивительно, как от нее за такой срок хоть что-то сохранилось.

Впрочем, Ксения была несправедлива к мужу. Пару раз он подарил ей серебряные украшения, а однажды ей даже повезло разжиться золотым кольцом. Кольцо было велико Ксении на целых два размера, что было совсем неудивительно, ведь Вова не покупал его в магазине, а нашел на пляже.

– Бери, чего кочевряжишься? – настаивал он.

Но Ксения колебалась:

– Погоди, так ведь нельзя. Это же кто-то другой потерял.

– С возу упало, считай, пропало. Твое теперь кольцо, дарю!

Несмотря на слова мужа, щепетильной Ксении все равно казалось, что так поступать неправильно. Кольцо было совсем новеньким, она видела аналогичные в витринах ювелирных магазинов. Значит, купили его совсем недавно. Купили, а потом потеряли. И тайком от мужа она дала объявление, в котором указывалось, что найдено на пляже золотое кольцо.

Количество последовавших за этим объявлением звонков неприятно удивило молодую женщину. Казалось, что все население мегаполиса и его пригородов только и делает, что день и ночь теряет на пляже свои золотые украшения. Несмотря на то что в объявлении было четко указано, что найдено именно кольцо, звонили и те, кто потерял серьги, цепочки, браслеты и даже броши.

– А вдруг тоже нашли? – объяснила дама в свое оправдание.

Также звонили те, кто потерял свои украшения в метро, поликлиниках, домах престарелых и просто на улице. А один агрессивно настроенный мужчина тот и вовсе обвинил Ксению в краже его золотого перстня-печатки, пропавшего у него из квартиры в прошлом месяце.

– Ты это! Ты! – рычал он в трубку. – Верни остальное, стерва! Технику, золото, серебряный портсигар!

После этого звонка Ксения поспешила сменить свой номер. Мужу она объяснила, что хочет выбрать тариф подешевле. Вова отнесся к этому делу с пониманием, ругать Ксению за смену тарифного плана не стал. Он вообще одобрял, если Ксении удавалось на чем-нибудь сэкономить.

О нет, муж не был жаден, просто он был одержим своей манией. А как всякий одержимый человек, не мог всерьез думать ни о чем, кроме своего увлечения.

– Зачем ты с ним живешь? – иной раз удивлялись подруги Ксении. – Бросай ты его. Все равно, считай, дочку ты одна растишь.

Ксения и сама задумывалась, зачем ей такой супруг? И невольно приходила к ответу, будь у нее собственное жилье, она бы уже давно оставила непутевого Вовку, тем более что в последнее время он совсем перестал приносить деньги на хозяйство, мотивируя это тем, что крайне редко бывает дома и почти ничего тут не ест, не пьет и почти ничем не пользуется. Этим же объяснялось и нежелание мужа давать деньги на оплату коммунальных услуг.

– Я же тут почти не живу.

И в какой-то степени это было даже правдой. Дома муж появлялся крайне редко. Ну а если он тут почти не бывал, то стоило ли с ним разводиться?

Так они и жили, каждый своей жизнью, но в целом довольные тем, как живут.

Сегодня утром особенно был доволен Вовка. Впереди его ждало увлекательное путешествие, а позади крепкий тыл. Подобно многим мужчинам, Вова был уверен как в собственной мужской неотразимости, так и в том, что жена без ума от него. Причину такой его уверенности Вова вряд ли смог бы назвать, даже если бы очень постарался. Просто он считал, что, один раз полюбив его, Ксения обязана пронести это светлое чувство через всю свою жизнь. Ну а раз так, то он может вести себя, как ему заблагорассудится. Жена все равно будет любить его, что бы он ни натворил.

Кстати говоря, такой же приблизительно точки зрения придерживался и его лучший друг Толян. Вован и Толян были два старых кореша, знакомых друг с другом еще с детсадовских горшков. Когда какое-то время сидишь рядышком с человеком при таком в высшей степени интимном мероприятии, запросто лопаешь с ним песок из одной песочницы да еще и живешь с ним в одном доме, то этот человек становится тебе поневоле близок. А когда потом ходишь с этим человеком в одну школу, в один класс, да еще сидишь с ним за одной партой, то такой человек уже переходит в разряд «хороших ребят». А если он еще и человек по темпераменту такой же заводной и подвижный, любящий приключения, а не школьную скучную премудрость, то тогда вам с этим человеком просто сама судьба велела между собой крепко подружиться.

Вован и Толян были ребята простые, они ни о чем таком не думали, а просто каждый был в душе уверен один про другого: «Толян, если что, никогда не подведет», «Я Вовану верю».

И хотя вслух ничего подобного им и в голову не пришло произнести, но в душе они оба своей дружбой очень дорожили. И чем больше их между собой связывало, тем крепче становились эти отношения. А в последнее время у них и вовсе все наладилось. С тех пор как оба купили себе металлодетекторы, они стали часто выезжать вместе на поиски кладов. Везло им примерно одинаково, но Толян ездил чаще. Детей у Толяна не было, а его сожительница отлучки благоверного даже приветствовала. «Вали куда хочешь, – говорила она, – хоть отдохну от тебя». И счастливый Толян ехал. А вот обремененный семьей Вован все же время от времени был вынужден идти и работать, чтобы прокормить свое бренное тело, так как жена категорически ему заявляла:

– За квартиру плачу я! Ребенку добываю еду и одежду тоже я! На все согласна, но кормить тебя еще и деликатесами за свой счет я не стану!

В самом деле, когда Вован бывал дома, она демонстративно ставила на стол одну лишь кашу. Размазню! На воде! Увидев это в первый раз, Вован крякнул. Тем более что он знал, что Ксения умеет и любит вкусно готовить. В ее руках даже гречневая, рисовая, кукурузная, пшенка, гороховая и многие другие аналогичные вроде как невкусные «столовские» каши получались изумительным блюдом. В таком виде Вован крупу и любил, и принимал.

Измученная постоянной нуждой Ксения поневоле научилась стряпать вкусно из тех скромных продуктов, которые были в ее распоряжении. Она тщательно промывала зерно в трех водах, потом недолго томила его в кипятке на маленьком огне, а стоило крупе разбухнуть и впитать в себя влагу, кидала ее на сковородку, где уже ждали обжаренные до легкой золотистой корочки грибы и лук. Вся получившаяся смесь заливалась водой с растительным маслом в равных пропорциях и ставилась в горячую духовку. Там каша в течение получаса еще доходила до готовности и на выходе больше напоминала плов.

Вован с восторгом и не один раз наблюдал за тем, как Ксения умудряется из полукилограмма крупы, одной морковки, горсточки шампиньонов и одной луковицы приготовить вкуснейшее блюдо. Такое не стыдно было и на праздничный стол подать. Особенно нравилась в этом случае Вовану овсянка, но не тот геркулес, что дают детям, а самая настоящая овсянка, состоящая из продолговатых зернышек. Эта вкуснятина необычно похрустывала под зубами, так что каждое зернышко напоминало миниатюрный хрящик. А любитель «похрустеть» Вован даже постанывал от удовольствия, когда Ксения готовила это блюдо. И та же овсянка, но на воде – была сущая гадость!

– Ладно, – скрипнул зубами Вован, первый раз отведав подобное кушанье. – Я все понял. На еду я буду денег тебе давать.

И как ему ни претила эта мысль, он все же стал иногда подрабатывать. Накопленное за пару-тройку месяцев труда он потом растягивал, как только мог. Иногда хватало и на полгода или даже больше. Впрочем, в защиту Вована его жена всегда говорила, что и в личных своих тратах муж всегда умерен и даже жаден.

– Не курит, не пьет. В карты или, чего хуже, в автоматы не играет. Да, денег не приносит, но ведь и не требует. Другие-то и зарплаты проматывают, и жен своих колотят, а Вован мирный. Пару раз за всю нашу совместную жизнь получила от него тумака, да и то пьян тогда был. А как хмель ему в голову попадет, дуреет он у меня. Одно счастье, что и по году пьяным я его не вижу.