101 способ попасть в рай

– Тогда мы вас встретим! – предложила Юля. – Проводим в отделение, где вам выдадут документы вашего мужа и вообще…

– Да! Да! – охотно согласилась Вера. – Я вам позвоню. Или вы мне!

И она тут же бросила трубку, так и не сообщив подругам номер своего мобильника. Пришлось снова звонить ей домой и втолковывать окончательно потерявшей голову женщине, что им нужен номер ее сотового. И заодно объяснять, что среди ночи и в таком взвинченном состоянии лучше в аэропорт не мчаться, а то, неровен час, и с ней еще что-то случится.

– Вы мне угрожаете?! – неожиданно взвыла Вера, явно от расстройства плохо фильтруя действительность. – О! Это заговор!

И прежде чем подруги успели поинтересоваться, против кого же этот заговор и в чем заключается его суть, Вера повесила трубку. Все попытки дозвониться до нее закончились неудачей. Она явно оповещала о случившемся несчастье всех своих родственников и знакомых. Причем безостановочно и на два фронта. Потому что оба ее телефона были все время заняты.

– Ладно, черт с ней, – зевнула наконец Юлька. – Позвоним, когда малость успокоится.

– А сейчас что? – зевнула и Мариша.

– Сейчас спать! – решила Юлька. – Не знаю, как ты, а я лично просто умираю, как спать хочу.

И подруги, не сговариваясь, побрели к Юлькиной широкой кровати, на которой вполне могли уместиться и три человека и еще бы место осталось. Вольготно раскинувшись на постели, Мариша пробормотала:

– Завтра нужно будет кровь из носу найти эту Галку. Если она свою трубку так и не включит, придется нам с тобой заниматься этими «Мерседесами» и найти-таки Сенечку.

– Ой! – пискнула Юлька, представив себе эту мороку.

– Согласна, хлопотно, – кивнула Мариша. – Но что нам остается делать?

И минут через пятнадцать, проворочавшись без толку на огромной постели, подруги переглянулись, вздохнули и молча признали свое поражение. Сон к ним не шел ну ни в какую.

– Наверное, мы слишком возбуждены, чтобы заснуть, – предположила Юлька, таращась в потолок.

– Ну да, – кивнула Мариша. – Так вставай, чего без толку валяться?

– Ночь на дворе, – сказала Юля.

– Не ночь, а уже утро, – поправила ее Мариша.

– Все люди еще спят. Чем нам заняться?

– Поисками Галки! – воскликнула Мариша. – Чем же еще? Она самая ценная свидетельница, потому что лучше всех знала, что там могло случиться с Володей. И на улице уже светать скоро начнет.

Юля молча вылезла из кровати и отправилась звонить Галке. Но ее трубка по-прежнему была выключена.

– Значит, она кувыркается где-то со своим Сенечкой, – предположила Мариша. – Вставай! Поедем проведаем хозяев этих «Мерседесов», адреса которых нам дал Леопольд.

– Подожди, – остановила ее Юлька, роясь на тумбочке в поисках нужной бумажки. – Там у двоих хозяев машин были еще и телефоны помимо адресов. Ночью могут и не открыть. А к телефону подойдут. И в любом случае по телефону даже при самом горячем желании они нам морду начистить за то, что мы их в такую рань разбудили, никак не смогут.

Мариша сочла последний довод весомым. И Юлька принялась звонить людям, которым не посчастливилось в недобрый для них час стать владельцами темно-вишневых «Мерседесов». Первый телефон принадлежал некоему Геннадию Кораблеву. Но, несмотря на красивую фамилию, к мореходству он не имел никакого отношения. Это подруги узнали от него лично, потому что в этот поздний или, верней, ранний час Геннадий не спал. Его тоже мучила бессонница. И он как раз принялся за написание очередного портрета дамы с собачкой, но тут зазвонил телефон. Это все он сообщил подругам на одном дыхании. И лишь потом выслушал их вопрос.

– Мой «Мерседес»? – удивился мужчина. – А кто вы такие, что интересуетесь моей машиной?

– Просто скажите, вы давали ее сегодня вечером кому-нибудь? – допытывалась Мариша.

– С какой стати я должен вам отвечать на этот вопрос?

– Да с такой, что мужик на вашем «Мерседесе» врезался в мой «Форд» и помял мне заднее крыло! – закричала Мариша. – У меня и свидетели данного ДТП имеются!

– Подъезжайте ко мне, – странно напряженным голосом тут же предложил подругам мужчина. – Разберемся. Я так понимаю, что вам все равно не до сна. Так что приезжайте. Я вас буду ждать.

Художник Кораблев жил на Васильевском острове в старом доме на последнем этаже. Грубо говоря, вообще-то раньше это явно был обычный чердак. Но потом его отдали художнику под мастерскую. Он сделал там отличный ремонт и превратил запущенный, захламленный и протекающий чердак в потрясающей красоты апартаменты. Конечно, летом в жару тут без кондиционера можно было умереть. А в дождь, который в Питере льет триста дней в году, окна открыть вообще было невозможно, иначе в мастерской тут же началось бы наводнение, но все это мелочи по сравнению с тщеславным удовольствием являться обладателем столь нетрадиционного жилья. Пожалуй, позавидовать Кораблеву мог только человек, устроивший свой дом на дереве или использовавший для его строительства пивные бутылки вместо кирпичей.

Оглядевшись по сторонам, подруги пришли к одному важному выводу: было совершенно ясно, что художник в средствах не нуждался. Во-первых, он был владельцем новенького «Мерседеса». А во-вторых, содержание и ремонт этой мансарды явно было удовольствием не из дешевых. Не говоря уж о мебели – сплошь либо из ценных пород дерева, либо очень качественная имитация их. Сам Кораблев вполне соответствовал имиджу маэстро. Сорокалетний мужчина, бледное лицо и горящие глаза которого свидетельствовали о напряженной творческой работе. Впрочем, длинные, лежащие по плечам темные волнистые волосы, издававшие запах дорогого шампуня, были обихожены хорошим мастером. Борода и усы также явно побывали в его руках. Одет Кораблев был в темно-синюю куртку и слишком элегантные для дома серые брюки, слегка испачканные зеленой краской, чудесно гармонировавшей с ними.

– Так вы говорите, что за рулем моей машины сидел мужчина? – этим вопросом Кораблев встретил подруг прямо у порога. – Вы не ошибаетесь?

– Нет, точно мужчина, – заверила его Мариша и на всякий случай добавила: – Молодой.

Кораблев явственно заскрипел своими превосходными зубами и сжал кулаки.

– Вот дрянь! – прохрипел он, а на его лбу вздулась жила. – Потаскуха!

– Что? – слегка оторопели подруги, отступив от покрасневшего от злости мужика. – Кто?

– Анна! – взревел художник. – Это я ей сегодня машину дал! Как она меня умоляла! Клялась, что будет с ней обращаться бережней, чем с собственным младенцем, если бы он у нее был. Что за дрянь! Хахаля своего за руль пустила. В мою машину чужого мужика!

И художник заметался по квартире. Перегородок в мансарде по каким-то причинам не было, поэтому простора у Кораблева для выхода его злости оказалось предостаточно. Пробежавшись пару раз взад и вперед, Кораблев слегка запыхался и успокоился. Он плеснул себе «Кисловодской» воды из бутылки и жадно отхлебнул. Водичка окончательно остудила его пыл. И подруги с облегчением заметили, что краснота, покрывающая лицо и шею художника, пошла на убыль.

– Может быть, расскажете все по порядку? – предложила ему Юля. – Судя по всему, вы не знаете мужчину, который врезался сегодня в машину моей подруги?

– Откуда мне знать всех хахалей этой путаны? – раздраженно произнес Кораблев. – Я за ней не слежу!

И, плюхнувшись на диван, он принялся говорить. Ему уже немало лет. И в своей жизни он достиг вершин материального благополучия, во всяком случае, насколько это возможно для человека его творческой профессии у нас в стране. Художник считал, что своему успеху он был обязан, помимо таланта, еще и удачей. После того как он по совету своего друга имиджмейкера отрастил роскошные волосы и бороду, его внешность стала привлекать к нему скучающих богатеньких дамочек, которые охотно выкладывали за портреты, написанные «самим Кораблевым», крупные суммы. Мода на него росла как снежный ком. Таким образом Кораблев, не прикладывая особых усилий, что называется, «попал в струю». Теперь от него ничего уже и не требовалось, кроме как заламывать бешеные суммы за свою работу, соответствовать своему образу и писать женщин, их дочек, тетушек и домашних любимцев. А животные выходили у Кораблева просто великолепно, становясь неуловимо чем-то похожими на своих хозяев.

Но вот в личной жизни Кораблеву по какой-то таинственной причине не везло. То есть женщины были, и очень даже много. Но ни одна из них не пожелала стать его постоянной спутницей. Они приходили и уходили. Потом снова приходили, чтобы в очередной раз уйти. Ни одна не задерживалась в его доме дольше суток. При этом женщины испытывали к Кораблеву искреннюю симпатию, и он платил им тем же. Даже охотно остановился бы в своем выборе на любой из своих подруг. Но чем упорней он им предлагал руку и сердце, тем активней они сопротивлялись.

И вот парадокс! Многие мужчины мечтали бы о такой ситуации, когда толпа женщин наперебой предлагает необременительные отношения, даже не заикаясь о загсе. Но Кораблев-то мечтал о другом. О тихих семейных вечерах и, как ни странно, о собственных детях. Но, по иронии судьбы, ему попадались лишь самые ярые противницы официальных уз. Помучившись до сорока лет, но так и не создав семьи, Кораблев смирился. И стал принимать своих женщин такими, какие они есть.

– Анна – одна из моих студенток, – сказал он. – Способная девочка. Но малость без царя в голове. И как ей удалось меня убедить дать ей мой «Мерседес», уму непостижимо! Хотя я не предполагал, что она пустит за руль какого-то типа. И что, вы говорите, он был симпатичный?

Ничего такого подруги не говорили, но все же кивнули.

– Ужасно! – схватился за голову художник. – Может быть, она за него еще и замуж собралась?

И он в отчаянии посмотрел на подруг. В его темных глазах стояли слезы.

– Ну зачем вы так! – постарались утешить его подруги.

– Может быть, это был ее брат, – наивно предположила Юля.

– Или племянник! – добавила Мариша.

– Не смешите меня! – грустно вздохнул Кораблев. – Все меня обманывают! Увы, я проклят! Обречен быть одиноким!