Гусары денег не берут

Кира обернулась и увидела, что подруга указывает на какое-то бурое пятно в центре комнаты.

– Как ты думаешь, что это такое?

Кира помотала головой. В квартире был тот особый вид чистоты, которая бывает только после свежего ремонта. Пол был выложен блестящей плиткой в сочетании с паркетной доской. И то и другое было одинаково светлым. И потому на полу особенно четко выделялось подозрительное пятно.

– Эт-то кровь? – заикаясь, спросила у подруги Леся. – Д-да?

– Не знаю.

– Пошли отсюда!

Кире и самой было не по себе. Но на всякий случай она заглянула во вторую и третью комнаты. В ванную и на кухню. Всюду было пусто. В стенной шкаф Кира тоже заглянула. Но и там не был спрятан окровавленный труп, как ей подумалось. Пожалуй, если тут и была пролита кровь, то тело жертвы давно вывезли. И куда, оставалось только гадать.

– Ладно, уходим!

И подруги выскочили за дверь. При этом они не заметили пары блестящих глаз, которые наблюдали за ними из квартиры напротив. Захлопнув за собой дверь, подруги выскочили на улицу. И помчались прочь. Непонятно почему, но пустая квартира нагнала на них такого страху, что они не останавливались, пока не добежали до следующего перекрестка, не поймали там машину и не отъехали на ней на километр.

– Что скажешь?

Этот вопрос задала Леся, когда они были уже у нее дома.

– Ни хрена не понимаю, – призналась ей Кира. – Приготовь мне чего-нибудь пожевать. А то когда я голодная, то не могу ни о чем другом думать.

– Я на диете.

– На какой в этот раз?

– Только яблоки и кефир.

Кира застонала. Ее организм требовал хорошего жаркого или хотя бы картошки с салом и чесноком.

– А больше ничего нет?

– Нет. Но я могу запечь яблоки. И они будут очень даже ничего.

– Сделай такую милость, – кисло улыбнулась Кира. – Только мои не забудь посыпать сахаром.

И пока подруга возилась со сковородкой, на которую она бережно выставляла сбрызнутые лимонным соком яблочки со снятыми уже крышечками и вынутыми сердцевинками, в которые был засыпан чайной ложечкой сахарный песок, Кира сосредоточенно разглядывала свой трофей – бумажник из дорогой кожи.

– Что ты к нему прицепилась?

– Тут что-то шуршит, но не могу понять, где именно. Вроде бы зашито за подкладкой. Но я туда еле пальцами подобралась.

– Так вскрой подкладку!

– Ты с ума сошла! Посмотри, какая она красивая!

Подкладка и в самом деле была потрясающе красивой. По темно-серому атласу шли розоватые перламутровые разводы. Портить такую вещь было варварством. Но что делать? Любопытство мучило подруг все сильней.

– Все равно мы носить мужской бумажник не станем, – резонно предположила Леся. – И хозяину возвратить, если мы про него ничегошеньки не знаем, тоже не сможем.

И Леся сбегала в комнату и принесла оттуда крохотные маникюрные ножнички. Высунув кончик языка, она осторожно подпорола внутренний слой материала в одном месте. И извлекла оттуда сто долларов. Верней, их половинку. Не в том смысле, что пятьдесят долларов, а именно половинку бумажки.

– Странно, – разглядывая испорченную купюру, признала Кира. – Очень странно. Это ты ее порвала, когда доставала?

– Вовсе нет! – запротестовала Леся. – Посмотри сама, тут больше ничего нет!

В тайничке и в самом деле больше ничего не было. Ничегошеньки. И подруги принялись рассматривать свою находку. Сто долларов были старого образца, но бумага сохранилась хорошо. И разорвана она была не по истершемуся сгибу, как можно было бы предположить. Нет, разрыв был кривой. Проходил наискосок через всю купюру и делил идентификационный номер на две неравные части. На той, что оказалась в руках подруг, было пять цифр и литера «А». Следовательно, на второй части должны были остаться еще три цифры и две литеры.

– Кому понадобилось таскать с собой совершенно испорченную купюру? Ни один банк не примет на обмен деньги, в которых не виден номер целиком.

– И не просто таскать, а зашивать за подкладку! Прятать!

И подруги снова уставились на странную находку, силясь понять, в чем крылась тайна. Леся даже повертела изуродованную купюру перед глазами, пытаясь понять, нет ли на ней каких-нибудь записей. Нет, ничего такого не было. Целая, хорошего качества денежная банкнота была разорвана кем-то на две неравные половинки.

– А я знаю, что это такое! – шепотом произнесла Леся. – Я видела в гангстерских фильмах!

– И что?

– Это секретный пароль! Двое заговорщиков разрывают вот так банкноту, прячут каждый у себя свою половинку и расходятся. А лет через десять они сами или их наследники встречаются, складывают половинки и находят…

– Что находят?

– Клад, например. А потом две банды гангстеров начинают за него драться. И как правило, в конце фильма остается только один или два положительных героя, которые находят и забирают себе весь клад.

– Как же они его находят? Тут на банкноте об этом никаких указаний не написано. Где искать-то? И как?

– Откуда я знаю как! – рассердилась Леся. – Ты от меня слишком многого хочешь. Может быть, номер этой банкноты – на самом деле номер банковского счета или код к нему.

Кира молчала. Мысль о том, что к ним в руки попала половинка банкноты, за которой охотится целый гангстерский синдикат или даже два, почему-то внушала уныние.

– У нас есть два пути, – сказала она наконец. – Либо мы прячем те сто тысяч долларов и эту купюру, словно их и не было никогда, и надеемся, что нас на кривой авось вывезет, либо…

– Либо что?

– Либо пытаемся разобраться в этой истории самостоятельно.

– А третьего варианта быть не может?

– Какого?

– Пойдем в милицию и честно все там расскажем.

Но этот вариант Кирой даже не рассматривался. Она подняла свою подругу на смех.

– Нельзя быть в твои годы такой доверчивой! Менты тоже люди! И им к семьям хочется. А у них труп доктора, так сказать, в подвешенном состоянии. Да они только спят и видят, как бы его на кого-нибудь спихнуть. А тут ты! С деньгами. Сразу и мотив тебе припишут. Мол, хотела ограбить порядочного человека, доктора наук. Втерлась к нему в доверие под личиной пациентки, а сама яду ему в бокальчик, деньги себе в зубы и бежать!

– Но я же не сразу их к себе понесла! Я сначала честно пыталась отдать их в ту квартиру. Ой, у меня же и свидетель есть!