Суперневезучая

– А это что тут такое?

Это оказалась продолговатая женская заколка для волос. Явно не из дешевых. Гладкий металл, оплетенный тонким узором из серебристого цвета проволоки был усыпан зелеными камешками, похожими на малахит. По камешкам шел красивый узор, заставляющий думать, что их тщательно отбирали и сортировали, прежде чем пустить в дело.

– Интересная вещица. Твоя?

– Нет.

– Точно?

– У меня никогда не было такой заколки. Точно.

Заколка нашлась под правой ногой убитого. И откуда бы ей тут взяться? Эта заколка почему-то вызвала у Мариши глухое раздражение. Без этой заколки все было так просто и ясно. Лизин муж упал, ударился головой о каменную столешницу и умер. А теперь в дело вмешалась эта чужая женская заколка. Откуда она тут взялась?

– В принципе твой муж мог просто ее найти.

– Где?

– На улице.

– Виталька никогда и ничего не подбирал на улице.

– Но заколка очень красивая. Он мог разок и изменить своим принципам.

Но Лиза не согласилась:

– Нет. Я думаю, тут была та баба.

– Которая?

– Ну, Наташа. Я тебе рассказывала. Она мне звонила.

– А-а-а… Любовница твоего мужа. Ну, что же. Вполне вероятно, что это ее заколка.

А Лиза впала в задумчивость.

– Наверное, – пробормотала она, – они поссорились.

– Твой Виталий и эта его Наташа?

– Да. Поссорились, она его толкнула, и он упал. Ударился головой и умер.

– А чего им было ссориться?

– Наверное, эта женщина хотела, чтобы Виталька ушел от меня. А он не соглашался! Она разозлилась и убила его!

Марише эта версия показалась несколько притянутой за уши. Но если Лизе так легче, пусть думает, что смерть ее мужа – это дело рук его любовницы, которой он вознамерился дать отставку.

На всякий случай Мариша еще немного пошарила по кухне. Больше ничего интересного она не нашла. Только в пальцах погибшего был зажат клочок бумаги. Не надеясь на удачу, Мариша осторожно потянула за кончик бумажки. И та неожиданно легко поддалась.

– И что у нас тут такое? Лиза?

Лиза взглянула на клочок бумаги, который Мариша положила на стол.

– Буквы латинские.

– Вижу. А что написано?

– Я знаю только английский. И немецкий в пределах школьной программы. А это какой-то другой язык.

Мариша кивнула. Она тоже знала английский и немецкий. Надо же, какое совпадение. А язык на обрывке бумаги был похож на испанский или португальский. Но этими языками Мариша не владела совершенно. Поэтому и не могла понять, о чем говорилось в письме или в записке, которую муж Лизы держал в руках за мгновение до своей смерти.

– У твоего мужа были знакомые за границей?

– Ну… Наверное, были. Я не знаю.

– Я имею в виду такие, кто регулярно писал бы ему письма. Такие были?

– Нет. Таких точно не было.

– А вообще твоему мужу письма из-за границы приходили?

Нет, и такого тоже на Лизиной памяти не случалось.

– Хм, странно, странно. Откуда же взялась записка да еще на испанском языке?

– Да бог с ней с этой запиской! – воскликнула Лиза. – Мало ли, что это за бумага! Я и так знаю, кто убил Витальку!

– И кто?

– Эта баба! Натаха!

– Так уж и убила, – усомнилась Мариша.

– Все равно она была тут! Это ее заколка. И она звонила сюда, значит, знала наш телефон. И адрес тоже знала!

На взгляд Мариши, этого было еще недостаточно, чтобы предъявлять мифической Наталье обвинение в убийстве. Но Лиза уперлась рогом.

– Это она! – твердила несчастная вдова. – Она была тут! И довела Витальку до смерти!

– Твой муж умер не от сердечного приступа, а от проломленной головы!

Но тут приехали оперативники из соседнего отделения, и увлекательной дискуссии подруг был положен конец. Менты принялись деятельно осматривать кухню и труп, а девушек переместили в большую комнату. Впрочем, большой она могла называться только по сравнению со второй комнаткой, совсем уж крохотной. Но и тут не было, где особо развернуться.

После осмотра места происшествия дошел черед и до вдовы, и до главных свидетелей.

Милицию интересовало, где и как провела Лиза последние несколько часов. Они уже определили, что смерть ее мужа наступила приблизительно в промежутке между четырьмя и шестью часами вечера сегодняшнего дня. Как раз в четыре часа вечера девушки находились в «травме», пытаясь определить, чем же страдает Лиза. Так что у Лизы было отличное алиби. Сначала авария, потом травмпункт, а потом беседа у Мариши дома. Там ее визит могла подтвердить соседка, которую девушки встретили около половины шестого, поднимаясь к Марише.

– Очень хорошо, – пробормотал оперативник, всем своим видом показывая, что алиби Лизы они проверят от корки до корки.