Гетера с лимонами. Фанат Казановы

– В-вы ч-ч-ё! – возмутилось существо. – Я невеста Кирилкина – Настя!

Боже мой! Невеста! Да в гроб краше кладут! Нетрудно себе представить, что, имея такую невесту, мужик квасил целыми днями и ночами напролет. Или нет, Кирилл вроде бы был в завязке?

– Бывшая невеста, – словно прочитав мысли подруг, уточнила Настя. – Как Кирилка подшился, так мы с ним и разбежались в разные стороны. По причине отсутствия взаимных интересов. На фига мне такой зануда? Ни выпить с ним, ни по душам поговорить. Бросила я его.

– А…

– А сейчас меня его маманя позвала. Как менты уехали, так она за бутылкой в магазин смоталась и меня позвала.

– Зачем?

– Как это зачем? Помянуть по христианскому обычаю. Все же не было у Кирилки помимо меня другой любови. Как со мной развязался, так ни с кем больше и не сошелся. Один свой век трезвый коротал. И вот до чего у него дело-то дошло. Убили его!

В устах пьяненькой Насти получалось, что смерть Кирилла напрямую вытекает из его желания подшиться и начать трезвый образ жизни. Прямо-таки назидание всем трезвенникам и язвенникам.

– Так что Кирилку вы тут больше не застанете. А вы ему кто?

– Мы расследуем его убийство.

– Из ментуры? – моментально насторожилась Настя. – Да нет! Те другие. И приходили они уже.

– Мы ведем частное расследование.

– Чего?

– Убит не один Кирилл. Пострадали еще два человека.

– Ну, типа знаю. Менты сказали, что еще двоих замочили. А вы-то тут при чем?

– Хотим понять, кто их убил.

– На фига?

– Хотим.

Настя фыркнула и заявила, что, когда коту делать нечего, он себе одно место лижет. Все лучше, чем то, что затеяли подруги.

– Значит, тебе не интересно, кто твоего жениха пришил? – разозлилась на пьянчужку Мариша.

Сама допилась до потери человеческого облика, а еще и поучает! Или Настя неосознанно себя уродует? Ведь седина у нее на голове – это и не седина вовсе, а неудачно сделанное мелирование. Морщины на шее – это серые разводы грязи. И вовсе она не старая, просто мылась давно.

– Так тебе не интересно узнать имя убийцы твоего жениха?

– Почему же? – пожала плечами Настя. – Я и так знаю.

– Знаешь? И кто же он?

– Вадька, – важно произнесла Настя.

– Вадька? Это кто такой?

– Мой нынешний.

– Кто?

– Муж!

В голосе Насти слышалась такая гордость, что подруги даже опешили. Муж? У этой вконец опустившейся личности, которая в свои тридцать выглядит на все пятьдесят, а пахнет так и вовсе, как будто бы ей все девяносто с хвостиком. Что же за герой отважился связать свою жизнь с этакой красоткой?

– Ревнует он меня дико! И Кирилку много раз уже грозился пришить!

– Ты это серьезно?

– Еще как!

– И ты ментам так и сказала?

– Еще чего! Чтобы я своего мужика ментам сдала? Да за кого вы меня принимаете! Опять же Вадька меня и убить может, если я на него донесу. Он у меня знаете какой?

– Какой?

– Он три раза в тюряге сидел. И все за убийства!

Ни фига себе муженек! Да уж, от такого подальше держаться следует. Но как же менты-то прошляпили такого колоритного подозреваемого? Ох уж работнички!

– А где сейчас твой муж? Дома?

– Зачем дома? Станет он один дома сидеть! С нами он! Тоже Кирилку поминает. Его Кирилкина маманя вместе со мной позвала.

– Так они были хорошо знакомы?

– А то! Соседи мы! Да пошли, я вас сейчас со всеми познакомлю!

И, подхватив подруг под руки, неожиданно развеселившаяся Настя потащила их за собой. Сначала подруги ничего не могли разглядеть. В комнате было так густо накурено, что сквозь табачный дым лица присутствующих казались бледными и расплывчатыми.

– Кого это ты, Настька, привела? Что за крали?

– Так, – уклончиво ответила Настя. – Знакомые мои.

И, посадив подруг рядом с собой, она зашептала:

– Вадька вон сидит! Кирилкиной мамане соболезнует.

Мужик, на которого указала подругам Настя, действительно производил жутковатое впечатление. Рожа у него была покрыта то ли угрями, то ли какой-то другой заразой. Лицо бороздили ужасные ямы и выбоины. Маленькие глазки яростно посверкивали под густо насупленными бровями. Подбородок украшала трехдневная щетина. И весь вид у мужика казался очень злым и опасным.

– М-да, – протянула Инна. – Такой убьет и не задумается.

Но Мариша смотрела на Вадьку с большим сомнением: