По краю Вечности

Небесный храм, когда я очнулась, уже исчез. Рассыпался пылью, которую венчала хрустальная и вновь безжизненная фигурка. Я рискнула забрать артефакт с собой и сдала его в хранилище, ничего толком не объяснив. И потерялась. В мире. В странствиях. В поисках проклятых. И в своем одиночестве. Потерялась, пообещав себе никогда не возвращаться на прежний путь и запретив даже вспоминать об искательстве, о Небесном храме… и о Джале.

Бездушно-ледяной хрусталь, излучая холодное сияние, обжигал ладони сквозь теплые перчатки. Символ прихода Великой. И символ прощания с дорогой искателя. Я сошла с нее – и почти поверила в это, – но путь не собирался меня отпускать. И остается только догадываться, как артефакт очутился именно здесь. В существование второго Небесного храма верилось с трудом, хотя… Всё может быть. История умеет преподносить сюрпризы. И, пожалуй, надо обдумать находку. Знаю я много, и мне есть, что вспомнить.

Спрятав фигурку в поясной карман, я задержала дыхание, успокаивая взбесившееся сердце. Что было – то прошло, а прошлое нужно уметь отпускать и идти вперед. Жизнь – миру, а память – Вечности…

Я встала, выпрямилась и закуталась в плащ, встретив сочувственно-вопросительный взгляд Молчуна.

– Убери следы, – и, развернувшись, побрела по улице.

***

Случившееся не давало покоя. Я сидела за шатким замызганным столиком, вертя в руках глиняную кружку с остывшим чаем, и обдумывала недавнюю встречу. Случайность, совпадение или… чье-то вмешательство?.. Прошло пять Пыльных лун с тех пор, как я покинула тропу искателя – шестая вот-вот наступит, но пока никто мною не интересовался. И, кажется, никого не волновало мое внезапное исчезновение. А это странно: искателей моего уровня раз-два и обчелся. Но меня… отпустили.

И не менее странно появление частички Небесного храма. Во-первых, я не подобрала к ней ключей, а если не разобралась я, то не разберется больше никто. В гильдии не принято передавать незавершенные дела от одного искателя к другому. Следовательно, артефакт должен находиться в хранилище под замком. Во-вторых, он появился именно здесь и именно тогда, когда я сама очутилась рядом. Я, конечно, всегда умела оказываться в нужном месте в нужное время – это часть искательского дара… Но в каждой случайности есть доля судьбоносного совпадения. А совпадения легко подстроить.

Итак… чье-то вмешательство? Но кто решил вернуть меня на путь столь странным способом? Гильдия бы отправила посланцев и поставила вопрос ребром. Джаль… не может. Это и не его стиль, и… И нет его давно. Кто еще? Теряюсь в догадках… Ведь, опять же, случайность – это запланированное стечение закономерностей. А вот кем именно запланированное – судьбой или же человеком…

Молчун, сонно моргающий на спинке соседнего стула, тихо крякнул. Я прижала палец к губам и быстро осмотрелась. Вроде, никто не заметил… В маленьком полутемном кабаке, скудно освещенном парой факелов, кроме меня находилось еще трое. Преклонных лет мужчина в потертом плаще спал за столиком напротив, доверчиво обнимая кружку, и сквозь сон жаловался своей глиняной собеседнице на сварливую жену. У двери, привалившись к косяку и подложив под голову свернутую сеть, храпел рыбак. В дальнем темном углу, подобно мне, пряталась загадочная личность, до ушей завернутая в плащ и жадно поедающая отвратительного вида жареную баранину с овощами.

Я брезгливо сморщила нос, внутреннее отметив, что оплошности ворона вроде никто не заметил, и показала Молчуну кулак. Тот, обиженно засопев и нахохлившись, спрятал голову под крыло, а я уткнулась в свою кружку. В голове не укладывается… И попробуй, разберись теперь… Говорила Молчуну – только без жертв, хоть было бы кого расспросить, так нет, нужно обязательно сделать по-своему… Ворон, подслушивающий мои мысли, засопел еще обиженнее.

– Не зли меня, – шепотом предупредила я. – И в следующий раз делай, как говорю, понял?

Мой пернатый спутник, как обычно, гордо промолчал. Я вздохнула и нахмурилась. И не узнать теперь ничего по свежим следам… и по несвежим – тоже: Вечность быстро прибирает к рукам пустые оболочки, обращая их в прах. Ладно. Утром поброжу по округе, послушаю сплетни и постараюсь разобраться. Всё, Молчун, охраняй.

Я допила остывший чай, отодвинулась к стене, поерзала, заворачиваясь в плащ, и мгновенно уснула. И снова увидела Небесный храм. Поднимающая руки хрустальная фигурка и растерянное лицо Джаля, водяные струи и закатные блики на точеных башенках… Оглушенная болью, я цеплялась за мшистый валун и слышала, как с тихим шорохом исчезает древнейшее чудо мира. Рассыпаются колонны, оседает водяной пылью крыша и катятся по склону в пропасть башенки. Какая случайность – или сила? – сберегла фигурку-статую? Загадка. Но Небесного храма больше не существовало, лишь далеко внизу сбивчиво шумел горный поток. И я…

…проснулась от пронзительного холода. Сильный порыв ветра распахнул дверь и снежной птицей пронесся по кабаку, тревожа огоньки факелов и задувая свечи, поднимая у порога снежную пыль и дрожью пробираясь под одежду. Я хмуро посмотрела на спящих «постояльцев», на дремлющую в углу служанку и, потянувшись, встала. Хлипкий засов оказался сорванным, и дверь пришлось подпереть ближайшим столом. Но до рассветных сумерек – всего ничего, а там проснется хозяин кабака и что-нибудь придумает.

Ветер за запертой дверью недовольно завыл и вьюжными когтями заскребся в затуманенные окна, замерзшим путником запросился в дом. Присев у потухшего очага, я пошевелила кочергой угли, подбросила дров и, полюбовавшись на веселый танец пламени, вернулась за свой столик и зажгла свечу.

Итак, Небесный храм… Фигурка, спрятанная в складках поясного кармана, слабо запульсировала, и я неосознанно провела по ней ладонью. Для чего же ты?..

Древние храмы создавались не для красоты, а с конкретной целью, и находились они лишь тогда, когда хотели найтись. И были храмы-хранилища, которые, выполнив предназначение, рассыпались в пыль, унося в Вечность людей – платой за тайны новых знаний и умений. А есть храмы помощи, которые стоят и по сей день: храм Перекрестка, помогающий людям с несколькими способностями выбрать истинный путь, храм Вечности, открывающий людям путь туда – в смерть или в новую жизнь.

Закрыв лицо руками, я поджала дрожащие губы. Прости, Джаль… Это ведь я нашла Небесный храм, и я, а не ты, должна была уйти… И, захлебнувшись вдохновением поиска – и безрассудно поверив в свою обычную удачу, – я совсем забыла о жертвах во имя… Но что случилось, то случилось, на всё воля Вечности… Я криво улыбнулась. И мне тогда досталось, но, видимо, именно мне и полагалось выжить… Чтобы разгадать?..

Вероятно…

Я слепо посмотрела на крышку стола, и азарт искателя во мне сцепился с осторожностью темного мага. Это проклятье дара: стоит почувствовать запах тайны – и в путь по следу, и только ветер за плечами и бесконечность под ногами… И за тайной – на другой конец мира, на другой конец света, да хоть на порог Вечности и обратно… Глупо? Возможно. Но такова жизнь искателя. А я им была. Всегда.

Откинувшись на спинку стула, я тряхнула головой, всё для себя решив. Молчун, проснувшись, потянулся, взмахнул крыльями и неодобрительно ухнул. Я пожала плечами. Поздно. Обратной дороги нет. И никогда не было. Как не было и «боковых» троп. Только обочина, которая уже в печенках сидит. Значит, с рассветными сумерками можно приступать к поискам, хотя я подозревала, что прежнего владельца артефакта искать не придется. Он сам меня найдет, чтобы вернуть утраченное. Молчун хорошо заметает следы, но всегда же найдется тот, кому не спалось, кому приспичило по нужде и именно к окну…

В ожидании рассвета я долила из кувшина холодный чай и достала из сумки грифель и лист бумаги. Задумчиво изобразила на листе крышу храма, увенчанную фигуркой, и по памяти набросала купола. Острый шпиль – символ Первой, две грани – Второго, три – Третьего, четыре – Четвертой и так далее. А фигурка – вероятно, олицетворение Великой. Хм…

Я рассеянно провела соединяющие линии между башенками и от башенок к центру, отложила грифель и задумалась. Если храм разрушился, значит, свой секрет он раскрыл, просто мы его не увидели. Или не успели увидеть, отвлекшись на магию артефакта, а потом стало поздно. И страшно. И больно даже вспоминать. А теперь… нужно. Необходимо, чтобы понять. Кто знает, зачем обо мне вспомнили, выкопав из хранилища то, что должно сгнить там в безвестности…

То есть что-то в облике храма было, что-то волшебное и заметное… Я закрыла глаза и как наяву увидела крышу Небесного храма. Солнечные блики на хрустале, паутинка лучей, окутывающая острые грани и высекающая искры… и сплетающая из них символы. Моя рука быстро рисовала на бумаге то, что я вспоминала, и чем дальше погружалась в прошлое, тем четче становилась картинка. Блики, зажигающие закатные свечи на острых гранях, мерцающее марево известных символов, расплывчатое и еле уловимое…

Рука замерла над бумагой, и я посмотрела на собственное художество. В куполе каждой башни сияло девять элементов стихийной Изначальности. Круг света и проходящая сквозь него рука – символ Первой. Ярко-красное полукружье заходящего солнца – закатные сумерки и Второй. Размытый туманом человеческий силуэт – туманные сумерки и Третий. Черное пятно луны и солнечные лучи вокруг него – темные сумерки и Четвертая. Три пересекающихся лунных луча – лунные сумерки и Пятый. Расплывчатое пятно тени в окружении сизой дымки – мглистые сумерки и Шестой. Золото кучевых облаков на бледно-голубом небе – рассветные сумерки и Седьмой. Солнечные блики в темных глазах – светлые сумерки и Восьмая. Паутина тьмы в сжатом кулаке – мрак и Девятый.

Мое сердце на мгновение замерло в предвкушении и учащенно забилось. Карта… Элементы Изначальности, собранные вокруг фигурки Великой, наверняка указывали на путь к творениям эпохи Изначальности. Я нетерпеливо поерзала на стуле. Наверняка карта…

Среди искателей все рассыпающиеся храмы назывались храмами Изначальности, хотя они относились к эпохе Великой и последующим. Ибо в эпоху Изначальности, если верить древним летописям, строить было некому и не для кого. А не верить им смысла нет: свитки составлялись людьми, лично знающими хотя бы одного из Девяти. Ведь в те стародавние времена Девять неизвестных, как их называют сейчас, не прятались от окружающего мира, а создавали гильдии и обучали магов премудростям силы. И рассыпающиеся храмы часто вели к тайнам тех, кто укротил стихийные силы Изначальности и сделал мир пригодным для обитания, – к секретам Великой и Девяти ее последователей.

В поисках ключа я мысленно восстановила ход истории – обычно детальная переработка имеющихся знаний помогала и сосредоточиться, и найти нужную зацепку.

Итак.

Изначально в мире не существовало ни людей, ни растений, ни материков и океанов – лишь три стихии: свет, сумерки и мрак, переплетенные в единый клубок. Откуда же сюда пришла Великая, не знал никто, да и не суть важно. Но – она пришла и решила, что мир ей подходит. Так наступила эпоха Великой. Она распутала клубок стихий и облагородила внешний облик мира.

Создания же, которых Великая вызвала из Вечности, выжить в мире не смогли: сила стихий по-прежнему уничтожала всё подчистую и порождала своих существ, чьи останки мы находим до сих пор. И тогда Великая создала Девятерых своих последователей: взяла подобие человеческой оболочки, разделила стихийную силу света, сумерек и тьмы на девять потоков и наделила ею каждого из Девятерых. И они стали сосудами, носителями стихий.

Так продолжалась эпоха Великой. Люди, вслед пришедшие из Вечности, осваивали первый материк и принимали дары Великой, а она преподнесла им способность к определенному пути – маг, торговец, искатель, алхимик, охотник, воин, искусник, вор и прочее – и соответствующее ремесло вкупе со знаниями. Потоков ремесленных сил после «уборки» в мире осталось с избытком – они безопаснее и слабее магических. А вот тем, кто был рожден для магии, остатков стихийных сил не хватало, и тогда явилась Первая и принесла свет и знания, потом – Второй с силой закатных сумерек, а следом – и остальные, по очереди. По легенде, спускаясь в мир, один из Девяти высвобождал всю силу и распылял ее среди людей. Так проходила эпоха за эпохой, пока не явился Девятый.

О дальнейших событиях легенды говорили разное. Одни – что темные подрались с сумеречными и втянули в войну свет, вторые – темные сцепились со светлыми, а сумеречные попали под раздачу. Или же – темные ни при чем, во всем виноваты сумерки, а свету и мраку досталось на всякий случай. Но, так или иначе, эпоху Девятого сменила эпоха Войны, которая едва не стерла всё живое в прах, а сам Девятый якобы наотрез отказался продолжать свое дело и замыкать круг силы. Он закрыл гильдию и исчез. И магов мрака с тех пор рождается очень мало, и им практически нечего использовать – силы в мире нет. Фактически наша сила – знания, оставшиеся от магов эпохи Девятого, найденные нами и бережно сохраненные.

Я в двадцатый раз изучила рисунок. Куда же ведут символы? Башенки – это явный круг из Девяти неизвестных, это… Может, намек на возвращение в мир стихий, то есть… на возвращение Девятого и стихии мрака? Говорят, что у темных нет сил еще и потому, что Девятый сначала отдал ее перед войной, а потом забрал… или где-нибудь запер. И теперь мы слабее, чем были до его прихода, когда в мире после «наведения порядка» силы немного, но оставалось.

И – нарисованный круг… Легенды говорят, что круг надо замкнуть, чтобы соблюсти равновесие сил: после прихода Девяти неизвестных в мире должно остаться равное количество стихийных сил, а не так, как теперь, когда мрака нет вообще. Но, впрочем… Я устало сощурилась на изрисованный лист. Мысли путаются и норовят ускользнуть от насущного к наболевшему… Надо сосредоточиться и подумать. А лучше всего думается во время прогулки.

Я посмотрела в окно: по улице несмело кралась сизая мгла, и до рассвета еще далеко. Лениво потянувшись, я положила на стол медную монетку, спрятала свои художества в сумку и разбудила Молчуна. Оправила одежду, подтянув штаны и теплую тунику, перешнуровала сапоги и надела перчатки. Закуталась плащ, подняв высокий воротник, убрала распущенные темные волосы под капюшон и перекинула через плечо сумку. И, тихо отодвинув от двери стол, вышла на улицу.

После духоты кабака свежий морозный воздух приятно кружил голову. Я подняла глаза к небу и рассеянно улыбнулась. С материков Снежную луну, правящую долгим сезоном холодов, видно плохо, а здесь она представала во всей красе. Огромный снежно-белый диск, разделенный надвое рядами тонких колец, озарял вверенный ему мир и не спешил прятаться за близкой чертой ленивого океана. Пользуясь случаем, я быстро осмотрелась.

Занесло меня действительно на архипелаг, вернее, на один из его островов. И островок, надо заметить, крошечный. Кабак находился на краю города, недалеко от молчаливого пирса, у которого дремали два корабля. Я вернулась на знакомую улицу и побрела обратно, к парку на окраине. Шагов пятьдесят – и я уже у городской черты, в окружении сонных елей и сугробов, вдали от любопытных глаз. Я прищурилась и, присев, нарисовала на снегу знак поиска. Дар искателя – видеть больше, чем видят другие.

Знак засеребрился, вороша снежинки, и они соткались в крошечное воздушное отражение города. Центральная площадь с замолчавшим фонтаном и башней градоначальника, на которой развивался стяг с символом Седьмого, – и узкие улочки, лучами разбегающиеся в разные стороны. Улиц, правда, не две, а десять, но городок небольшой. А вот дома, как и предполагалось, рассветного стиля: сложенные из камней разной формы без четкого соблюдения пропорций, большей частью круглые или овальные, местами выпирающие из стен, – кучевые облака на земле. И на отдельно взятой улице нет двух домов одинакового цвета.

От тонкой полосы скрытого в тумане океана город отделяла черта спящего черно-белого леса. Да, и дар тьмы: видеть даже то, что не увидит ни один искатель.

– Название? – я вопросительно посмотрела на символ.

Снежный фантом рассыпался, чтобы смениться буквами – Край рассвета. Какая прелесть. Я хмыкнула и побрела по заснеженной парковой тропе, приподняв полы плаща и по щиколотку утопая в сугробах. Кстати, и край-то почти не исследованный. Искатели предпочитают изучать материки, где находится немало любопытных тайников, а на архипелаги и острова суются редко. Да и не любят нас здесь с некоторых пор.

Но коли мне пока деваться некуда…

Размышляя о вечном, то есть о загадках Небесного храма, я бродила по городу почти до вечера. Немногочисленные местные жители обходили меня стороной и провожали недовольными взглядами. Но что мне до них… Весь день я вспоминала, размышляла и сопоставляла известные сведения, но внятных ответов не находила. И чудилось, что они лежат на поверхности, но я не могла вспомнить, где и когда сталкивалась с подобным. В конце концов, на исходе закатных сумерек, уставшая, голодная и замерзшая, я заметила приличный постоялый двор, подсчитала имеющуюся наличность и вздохнула. Опять деньги искать… Не люблю это, но когда их совсем нет…

Постоялый двор – громоздкое четырехэтажное строение нежно-розового цвета – находился почти в центре города, недалеко от площади, среди проложенных троп. Воровато оглядевшись, я присела и быстро нарисовала на снегу символ короткого пути. Рядом замерцал серебром снег, указывая на обнаруженную находку. Я красноречиво спихнула с плеча Молчуна. Ворон тяжело вздохнул, но помог. Мне копошиться в снегу казалось несолидным, а ворон на то и ворон, дабы таскать всё, что плохо лежит.

– На соседней улице, между первым и вторым домом, – шепотом подсказала я, сверяясь с символом. – А потом – на центральной площади: у фонтана, у башни градоначальника и у оранжевого дома. Да, и в переулке слева посмотри. Есть? Тогда возвращайся.

Ворон тяжело опустился на мое плечо, прежде сбросив в подставленные ладони свою добычу – три серебряные монеты и с десяток бронзовых. Можно, конечно, еще поискать – на будущее… Но я устала. И нечего мозолить глаза. Погода, конечно, такая, что все сидят по норкам у натопленных очагов, но… Да, всегда кого-нибудь принесет к окну в неподходящий момент. И перекусить бы не помешало. В походах я привыкла есть один раз – вечером, а в остальное время спокойно обходилась травяным чаем. Но вечером поесть обязательно.

Весело погремев монетами, я откинула капюшон, стряхнула с плаща снег и отправилась на постоялый двор.

***