Ананас на ёлке

– Петропавловская крепость в Питере, – улыбнулась я. – Ладно, я пошла.

– Куда? – занервничал Александр Михайлович.

– Проголодалась, – сообщила я, – хочу вкусно поесть. Марина, ты со мной?

– Конечно, – объявила супруга полковника.

– Эй-эй, стойте! – заголосил полковник. – А что с пуловером?

Я пожала плечами:

– Ничего. Останешься тут, ляжешь спать в свитере. Телефон Гены у меня есть.

– Какого такого Гены? – прошептал Дегтярев.

– Геннадия Анатольевича Медникова, патологоанатома, – объяснила я. – Он давно хочет оказать мне услугу, звонит часто, спрашивает о здоровье членов семьи, напоминает: «Дашенька, всегда рядом! Если кого-то убьешь, сто раз в него ножик воткнешь, сразу пиши. Приеду, заберу трупик, напишу, что покойный чистил картошку в состоянии алкогольного опьянения, сто раз на лезвие упал. Оно стояло на полу под углом в девяносто градусов». Не беспокойся, если тебя задушит свитер, у нас проблем не окажется. Гена из любви ко мне все наилучшим образом устроит. Марин, побежали, очень уж есть хочется!

Мы направились к двери.

– Стойте! – закричал полковник. – Снимите это с меня немедленно!

– Слышу речь не мальчика, но мужа, – прошептала подруга и громко добавила: – Милый, подними руки.

На этот раз полковник спорить не стал, молча воздел к потолку верхние конечности. Мы ухватили рукава пуловера за вязаные манжеты, потянули… но свитер не поддался.

– Саня неправильно сидит, – осенило жену полковника. – Котик, нагнись, опусти лапки.

Полковник беспрекословно сменил позу. Мы опять вцепились в рукавчики, что есть сил дернули за них… Обновка осталась на месте.

Глава девятая

– Интересненько, – пропела Марина, – почему одежонка словно приклеилась к Саше?

Я впала в задумчивость.

– Не знаю.

– Теперь подними руки, – попросила жена мужа.

– Так уже делал, – решил сопротивляться супруг.

Но Марина возразила:

– В тот раз не получилось, как мы хотели. Авось со второй попытки сработает. Встань, прими позу солдата, который решил сдаться в плен.

Последние слова подруга произнесла зря. Александр Михайлович выдал в ответ длинную страстную речь. Приводить всю ее не имеет смысла, сообщу лишь основные тезисы. Дегтярев не солдат, а полковник. В плен он никогда сдаваться не станет. Если Александр Михайлович лишится сознания и противник утащит беспомощного толстяка к себе, то, очнувшись, храбрый воин перегрызет решетки зубами, которые сделаны гениальным стоматологом Аркадием Залмановичем Темкиным, и сбежит. Ни одна коронка его при этом не пострадает. Стоять с поднятыми руками – позор для полицейского, даже если он крыса из министерства и пороха не нюхал.

– А лежать на кровати, вытянув верхние конечности за голову – это как? – осведомилась я.

Александр Михайлович призадумался.

– Ну… просто поза такая для отдыха. Мне она не кажется удобной, но у всех свои причуды.

– Ложись на постель, закидывай за подушку лапы, – велела Марина.

Удивительно, но Александр Михайлович молча выполнил указание. Он не начал вредничать, не объявил, что у него нет лап и вообще у человека в наличии только верхние и нижние конечности, не высказался, что за бред мы придумали. Нет, он просто расположился на койке ногами к изголовью. В первую секунду я хотела сказать, что класть ступни на подушку не принято, но вмиг сообразила, что деревянная спинка упирается в стену, нам не встать за ней.

Марина объявила:

– Еще одна попытка!

Но и она закончилась неудачно.

– Сейчас вернусь! – пообещала жена Дегтярева и убежала.

– Дышать нечем! – пожаловался полковник. – Голова кружится! Сердце как веревкой стянуло!

Я испугалась и быстро пошла к двери.

– Эй, куда? – окликнул меня Александр Михайлович.

– Приведу Леню, – объяснила я.

– Отличная идея, – запыхтел толстяк. – Но я пока жив, вскрытие рано проводить.

– Леонид окончил медвуз, – напомнила я.

– Сто лет назад, – донеслось с постели. – Патологоанатом мне не нужен.

– А он все равно приперся, – произнес знакомый голос.

Я обернулась, увидела эксперта и несказанно обрадовалась.

– Что происходит? – осведомился Леонид. – Александр Михайлович, ты цветом лица похож на мякоть спелого астраханского арбуза.

– Все в порядке, уходи, – прошептал Дегтярев.

Мы с Мариной, перебивая друг друга, рассказали про неснимаемый свитер.

– Упаковка цела? – спросил Леонид.

– Где-то тут она, – тоном умирающего лебедя сообщил «больной».

– Пойду пока руки помою, – вздохнул эксперт.

– Только не трогай жидкое мыло! – занервничал толстяк. – Его на донышке осталось! Шампунем на ладони попрыскай, он приятно пахнет, чем-то сладким.

– Если кто-то собрался покинуть сей бренный мир, то последнее, о чем он станет думать – это о своей косметике, – рассмеялся Леня и вышел из комнаты.