Ночной клуб на Лысой горе

– Кого-то ищете? – спросила вышедшая следом за мной секретарша Погодина.

– Свою помощницу по хозяйству, – пояснила я. – И куда она подевалась? В особняк беспрепятственно входят посторонние, а чай гостям приготовить некому…

– Я легко справлюсь с этой задачей, – перебила меня Нина, – только подскажите, где заварка.

– Да дело не в чае, – вздохнула я. – Просто у меня возник вопрос: чем сейчас занимается Ира? Последние несколько лет она жила вместе с Машей в нашем доме под Парижем, набралась от французов лени и растворяется в воздухе, когда нужно работать.

– Парижане ленивые? – удивилась помощница Погодина.

Я пожала плечами:

– Вроде нет, и все же… В кафе там вам придется ждать заказ очень долго, а если вы рассердитесь, услышите от официанта: «Мадам, я не сплю, я занят». И такой же ответ получите в магазине, пытаясь привлечь к себе внимание продавца. Мой стилист Вадик зарыдал, услышав, что его коллега Марк, который причесывает нас с Машей в Париже, работает с десяти утра до шести вечера, имеет два выходных и никогда не записывает клиенток на час дня, потому что в это время каждый француз непременно садится обедать. Вадюша-то пашет с семи утра до последнего клиента, свободный день у него первое января и только. А об обеде он и не мечтает, равно как и о завтраке с ужином. Вадик привык хватать что-то на лету, потому что перерыва между посетителями у него нет. Кстати, если вы соберетесь в Париже в воскресенье вечером сделать прическу, то большинство салонов окажется закрытым. И, делая укладку, нечего надеяться одновременно на маникюр. Чтобы покрыть ногти лаком – подчеркиваю, просто покрыть, – придется идти в студию, где работают китаянки. А за полноценной процедурой надо шагать в заведение с вывеской «Медицинские услуги».

– С ума сойти, – удивилась Нина.

– Да, – кивнула я. – В Москве с этим дела обстоят куда лучше. Наши мастера ради своего клиента хоть на всю ночь останутся на работе, а Марк, услышав один раз, что мне надо причесаться в пять сорок пять вечера, ответил: «О, мадам, вы моя любимая клиентка, но у вас волос на пять собак, я никак не успею до восемнадцати управиться». И все! Ни за какие деньги Марк не задержится даже до четверти седьмого… Пойду искать Иру.

– Не волнуйтесь, я заварю хороший чай, – пообещала Нина. – Вообще-то я нормальный работник, просто до смерти боюсь господина Погодина. Он как глянет! У меня после его взгляда прямо-таки колени от ужаса подламываются.

– Геннадий не злой человек, – пояснила я, – просто гневливый и перфекционист. Дело не в дурном характере или плохом воспитании. Он рос в интернате, где царствовал злой директор, был вороватый персонал и буйно цвела дедовщина.

Нина схватилась руками за щеки.

– Ой, я не знала!

– Я рассказала вам о непростом детстве Погодина, чтобы вы поняли: ключ к его сердцу – идеальное выполнение своих обязанностей. В детстве Гену били за то, что он четверки получал, постель небрежно заправлял, не так со старшими здоровался. Мальчик оказался живучим, умным, упорным. Вырос, стал успешным бизнесменом и теперь требует от своих подчиненных безупречной службы, – пояснила я.

– Наверное, с ним в быту тяжело, – вздохнула Нина.

– Наоборот, – улыбнулась я, – по части еды, уборки дома и прочего Геннадий абсолютно не придирчив. Вы уж постарайтесь больше папки не путать.

Нина схватила меня за руку.

– Спасибо за совет! Приложу все усилия! Господин Погодин очень хорошо платит.

– Он не жадный, – согласилась я. – Если сработаетесь, он к вам привыкнет, а вы к нему, тогда станет легче. Хотя градус перфекционизма Гены не уменьшится.

Нина кивнула и убежала в столовую. А я пошла искать Иру.

Нашла домработницу я в хозяйственной комнате, она стояла спиной к двери у гладильной доски. Ира не отреагировала на мой оклик, пришлось подойти к ней и потрясти ее за плечо.

– Ау! Избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом!

– Аттандэ ун минут, же оккупэ. Трэ![2 - Подождите одну минуту, я занята. Очень! (До невозможности исковерканный французский).] – пробормотала Ирка, не отрывая взгляда от работающего телевизора.

– И последняя цифра… сорок восемь! – заорал ведущий во фраке, доставая из прозрачного барабана красный шар.

Ирка стукнула кулаком по доске.

– Да чтоб тебя разорвало! Опять не угадала!

– Ты играешь в лотерею? – возмутилась я.

Ира обернулась. Выглядела она как пьяная.

– Бонжур! Кес ке ву вулэ?[3 - Добрый день. Что вы хотите? (Ужасный французский).]

Живя несколько лет во Франции, Ирка научилась лопотать на иноземной мове. Произношение у нее отвратительное, грамматика хромает на обе ноги, но с местными лавочниками домработница договаривалась без особых проблем. Ирине даже удавалось находить общий язык с местным водопроводчиком. А тот, кто имел дело с коммунальными службами города Парижа и предместий, прекрасно знает: слесари – это привидения, которые, пообещав прийти в дождливую осеннюю пятницу, чтобы исправить текущую на кухне трубу, появляются поздней весной и сообщают, что ваша проблема не устранима, необходимо заменить в доме всю систему, включая и отопление. Так вот, после того как Ирка пару раз побеседовала с месье Стефано, тот стал забегать к нам раз в неделю просто так, для профилактического осмотра.

Когда я рассказала об этом моей подруге Анриетте, та недоверчиво сказала:

– Дорогая, твоей лжи даже в День дураков[4 - 1 апреля во Франции называют Днем дураков.] никто не поверит. Чтобы водопроводчик пришел без вызова? Скорей уж наш булочник снизит цену на субботнюю выпечку!

Да я и сама пребывала в недоумении. Ну чем Ирка так очаровала Стефано? Думаете, в истории замешан амур? Как бы не так! Ирина замужем, Ваня тоже работает у нас, он жил с женой в Париже, правда, в отличие от супруги, на иностранном языке Иван может произнести лишь «Guten Tag!»[5 - Добрый день.], поскольку в школе учил немецкий. Сами понимаете, пообщаться с французом Стефано эта фраза ему не поможет. Но – вот же удивление! – Ира, Ваня и Стефано могли больше часа весело смеяться на кухне. Они друг друга прекрасно понимали.

– Кес ке ву вулэ? – протяжно повторила домработница.

– Не смей играть в лотерею, – приказала я Ире.

Та моргнула, потрясла головой и стала оправдываться:

– Да я просто смотрела, не звонила им в студию, ставку не делала. Гладила белье, случайно на этот канал попала и всего секундочку глядела.

– За эту «секундочку» ты превратилась в зомби, а в дом успела войти куча посторонних, – недовольно проворчала я.

Послышался грохот, затем звон и женский крик.

– Разбила!

Мы с Иркой кинулись на звук, прибежали в столовую, увидели на полу лужу пролитого чая, руины заварочного чайника и трясущихся Нину и Марфу. Последняя зачастила:

– Она принесла чай и – плюх! Мы с ней тут вдвоем остались. Ваш гость все Нику допрашивал, очень его какая-то актриса заинтересовала, прямо прилип к Балабановой: «Скажите мне ее имя, дайте адрес». А Нина с чайником на кухне возилась. Балабанова в конце концов имя той девушки назвала, но телефон не дала. Геннадий стал его требовать, прямо танком попер. Тут как раз Нина чай притаскивает, а ваш гость в угол Балабанову загнал: «Дай адрес и телефон актрисы! Любые деньги заплачу!» А она…

– Ну вот, чайник уронила, – прошептала секретарша. Затем показала пальцем на Хучика: – Налетела на эту милую собачку и упала. Хорошо, что песика не поранила. Геннадий Алексеевич пообещал меня уволить, обозвал гадко…

– Она мне заварки налила, – защебетала Марфа, – решила поставить чайник в центр стола, начала его обходить и – шлеп! Ваш знакомый так разозлился! У-у-у, прямо жуть!

Кандидатка в ведьмы взяла кружку и стала пить, приговаривая:

– Отличный чаек.

– А где Погодин? – спросила я.

– За Вероникой побежал, – всхлипнула Нина.

– Ира, живо вытри лужу, – велела я. – А ты, Нина, немедленно перестань убиваться из-за ерунды. Геннадий тебя не выгонит, я поговорю с ним. Лужа высохнет.

– Темное пятно останется, ковер-то светлый, – заметила Марфа.