Голое платье звезды

Валерия вскочила.

– Понимаете, женщина руку за пакетом протянула, и я увидела… У нее на внутренней стороне ладони длинный шрам, я его помню… Уверена, это моя мама была! Она! Живая! Мне хотелось к ней броситься, да ноги к полу приросли. И закричать не смогла – голос пропал. Стою молча, как будто в статую превратилась, а на голову мне словно ткань набросили, полупрозрачную: все вокруг видно, но как в дыму. Потом неожиданно темно стало. Открываю глаза, а продавщица у меня под носом что-то вонючее держит и говорит: «Девочка, тебе плохо? Сейчас врача вызовем». Я испугалась и попросила: «Не надо никакого врача». Но она за телефон схватилась, и мне пришлось удрать.

Глава 5

Вечером того же дня мы со Столовым сидели в кафе.

– И ты девочке поверила? – хмыкнул Костя, намазывая масло на хлеб.

– Да, – кивнула я.

– Степа, мертвые не ходят по магазинам, – усмехнулся Столов. – У них денег нет, а бесплатно у нас даже зомби ничего не отпустят.

– Тебя ничего не смутило в моем рассказе? – поинтересовалась я.

Константин взял вилку.

– Кроме того, что Лера заметила в торговом зале давно похороненную женщину? Нет. Девочка явно психически нестабильна. Она столкнулась с теткой, внешне напоминающей ее мать. Только и всего!

Я взяла меню.

– Лера, рассказывая о детстве Веры Михайловны, упомянула, что ее родители пили горькую. Дед и бабка девочки покинули этот свет по причине алкоголизма. Другой родни у Веры не было.

– Эка невидаль, – поморщился Столов. – Сколько детей в России могут похвастаться такими предками? Да миллионы! Для народа пьянство – лучшая развлекуха, причем не только для представителей низших слоев общества. Посмотри на столик в углу, за ним сидят два мужика. Оба определенно при деньгах. Так вот, они уже вторую бутылку коньяка докушивают. Думаю, еще по стопарику опрокинут, и метрдотель их шоферов кликнет – нехай своих господ по каретам растаскивают. У нас любят говорить: народ пьет от бедности, у людей нет средств на книгу, на билет в театр… Как же! А эти, явно непьющие, тогда почему назюзюкиваются? Нет у тебя миллионов, есть у тебя миллионы – не важно. Клюкают не от бедности, а от нежной любви к спиртному, от того, что не хотят решать проблемы, задумываться о будущем. Кто заставляет человека выбирать злую жену, неинтересную работу? Никто. Каждый сам все себе устраивает. Не нравится баба? Не живи с ней. Не устраивает служба? Поменяй ее. Ни фига делать не умеешь, в школе двойки получал, образования нет? Ну так возьмись за ум, овладей престижной профессией. Учиться никогда не поздно. Но! Дело в том, что измениться может лишь тот, кто по-настоящему хочет жить иначе, кто танком к цели прет, невзирая на препятствия. И никто его не остановит. А вот ежели индивидуум водку сосет и ноет: «Жизнь ужасна. Что делать? Кругом одни воры и сволочи, честному перцу вроде меня на хорошую зарплату не устроиться», это означает одно: все алконавта устраивает. Его главная страсть – выкушать огненной воды, обблеваться и заснуть в луже дерьма, обвиняя в своих жизненных неудачах правительство, чиновников, врачей, соседей, жену, тещу, родителей. У него все кругом гады и сволочи, а он, самый умный, из-за них в канаве пьяный храпит. А вот и нет, дружок! Ты в помойке валяешься, потому что свиньей являешься. Все, конец выступлению. Занавес.

Я зааплодировала.

– Браво! В принципе, я согласна с тобой, но сейчас мы говорим не об абстрактном человеке, а о родителях Веры Михайловны Черновой. Если она росла в семье алкоголиков и у нее не было других родственников, откуда взялась в ее рассказе мать, любящая французский парфюм? Узкий флакон, золотая пробка, запах ландышей – это, скорей всего, «Диориссимо». Совсем недешевые духи от фирмы «Диор». Классика. У нас они тоже представлены: их в основном покупают дамы в возрасте, те, кто не изменяет привычкам молодости.

– По мне, так все запахи на один вкус, – заметил Костя.

– На один нюх, – улыбнулась я. – И откуда у алкоголички деньги на «Диориссимо»?

– Она мыла полы в богатом доме, хозяйка сделала прислуге подарок, – живо нашел ответ Костя.

– Ладно, допустим, – согласилась я. – Но! Сама пьяница, муж «синяк», денег у них вечно нет, а ведь требуется опохмел. Куда денутся духи? Тут вариантов нет! Но Лера сказала, что Вера Михайловна утверждала, будто у ее мамы в шкафу всегда было несколько флаконов про запас.

Костя молча разламывал вилкой котлету.

– Нестыковочка, однако, – покачала я головой. Затем продолжила: – В рассказе Валерии были и другие странности, она на них внимания не обратила, а я их заметила.

– Например? – полюбопытствовал Костя.

– Отправка ребенка в загородный санаторий для больных детей, перевод Леры в другую школу после смерти матери, переезд семьи на новое место жительства, – перечислила я. – К чему все это?

– Ну… – протянул Столов. Затем выдал версию: – Старшие не хотели, чтобы девочка видела, как мать угасает на диализе.

– И поэтому сменили квартиру после похорон и не навещали дочь? – напомнила я. – Нет, тут что-то не так. Ты выполнил мою просьбу?

– Теперь понятно, по какой причине госпожа Занятость удостоила ужином скромного холопа Столова, – усмехнулся Константин. Затем взял телефон, который как раз в этот момент замигал экраном, и молча слушал сообщение. Затем сказал собеседнику: – Спасибо. С меня бутылка твоего любимого коньяка, завтра привезут. Вышли все на почту. Жду.

Мой визави вернул трубку на место со словами:

– А вот и ответ на твой вопрос. Да, я выполнил твою просьбу. Попросил одного приятеля, он шишка в системе МВД, выяснить данные по Черновой – ему это раз плюнуть, он имеет доступ во все базы. Информацию он сейчас на имайл отправил.

Столов вынул из сумки айпад.

– И она прилетела. Через секунду ты увидишь копию справки о смерти… Ах ты ежкин матрешкин хаврошкин!

– Что там такое? – занервничала я.

Костя протянул мне планшетник, я уставилась на экран, несколько раз перечитала сообщение и пробормотала:

– Она действительно жива…

– Но уж лучше бы умерла, – отрезал Константин.

– Валерия на самом деле могла видеть мать, – протянула я. – Выходит, девочку обманули. Вот почему ее отдали в лесную школу, убрали из Москвы, вот чем объясняется переезд на новую квартиру, смена школы…

– Отец и бабушка поступили правильно, – отрезал Столов, – они заботились о психике ребенка. Абсолютно уверен, что в новой школе и в другом доме никто понятия не имеет, что Вера Михайловна Чернова арестована за два убийства, признана сумасшедшей и отправлена на лечение в спецбольницу.

– Не так давно ее освободили, – заметила я.

– И как только могли отпустить такого монстра? – взвился Столов. – На ней же кровь двух людей!

– Посчитали ее неопасной, решили, что она выздоровела, – вздохнула я. – Интересно, старшие Черновы в курсе, что мать Валерии на свободе?

Мой друг развел руками.

– А мне откуда знать?

Я протянула Косте его трубку.

– Звони.

– Кому? – не понял он.

– Своему знакомому, той шишке из МВД, – уточнила я. – Пусть он познакомит меня со следователем, который занимался делом Черновой.

– Тебе это зачем? – напрягся Костя.

– Я обещала Валерии узнать адрес или телефон той покупательницы, – объяснила я. – Лере тринадцать лет, обмануть ее, как первоклашку, уже не получится. Девочка увидела на ладони женщины шрам и узнала его. Она мне сказала, что мама незадолго до «отъезда в командировку» сильно порезала руку – взяла бокал, а тот развалился у нее в руке, осколки повредили сухожилие. Лера хорошо помнит, что мать потом разрабатывала руку, пальцы у нее после операции были в полусогнутом состоянии. Лера мне сказала: «Понимаю, встречаются очень похожие люди. Но еще и шрам на том же месте, что и у мамочки… Согласитесь, это уже слишком для совпадения. Она жива. И я хочу выяснить, почему она бросила меня. Помогите, пожалуйста, узнать правду – посмотрите по чеку, кто покупал в вашем бутике набор «Принцесса» около пяти вечера. Это ведь несложно сделать, много времени не потратите. Если откажетесь, я не обижусь. Но я очень упорная, всегда добиваюсь своего. И обязательно найду маму, просто с вашей помощью это будет быстрее».

– Какая-то девочка попросила тебя, и ты тут же решила заняться любимой игрой в Шерлока Холмса… – неодобрительно заметил Костя. – А не следовало бы!

Я отодвинула тарелку на край стола.

– Валерия начнет искать мать и рано или поздно выяснит правду про убийства. Представляешь реакцию девочки? Она очень, даже можно сказать, излишне эмоциональна. Увидела у прилавка женщину, похожую на мать, и оцепенела, потеряла способность двигаться, говорить, даже в обморок упала. Хорошо хоть дышать не перестала. Я, кстати, проверила эту информацию. Да, у прилавка, где торгует детскими наборами Катя, стало плохо подростку. Продавщица схватилась за нашатырь, девочка очнулась и убежала. Екатерина не успела ни спросить у нее ничего, ни взять контакт родных, чтобы им позвонить.