Черный список деда Мазая

С той поры мы находимся с Жекой в приятельских отношениях, раза три-четыре в месяц непременно созваниваемся. Правда, последняя наша беседа состоялась в конце июня, но тогда у Ковалевой был веселый голос. И вот неожиданное заявление: «Все плохо».

– Пожалуйста, никуда не уходи, я сейчас приеду, – взмолилась Жека.

– Сижу в кафе, здесь очень шумно, много народа, давай сама к тебе прикачу, – предложила я.

– Ой, только не домой! – испугалась она. – Ни в коем случае. Знаешь ресторан «Горацио»? Мы там Мишин юбилей отмечали.

– На бульварах? Конечно. Уже иду к машине, – пообещала я.

Жека, забыв попрощаться, бросила трубку. Меня охватило еще большее беспокойство. Ковалева человек воспитанный, не сказать «до свидания» не в ее стиле. Надо позвонить Ване и оговорить пару свободных часов.

Как и все дорогие харчевни, «Горацио» оживает после семи вечера. Днем тут практически нет народа. Впрочем, отсутствие обедающей публики не удивительно. Бизнес-ланч в трактире стоит две тысячи рублей, простому служащему такой расход не по карману.

Когда я вошла в зал, Жека уже сидела за столиком возле неработающего камина. Местные завсегдатаи недолюбливают этот уголок: человека, который уютно устроился в слишком глубоком кресле с утрированно высокой спинкой, совершенно не видно издали. А какой смысл заходить в одно из самых пафосных мест Москвы, если во время ужина никто не увидит ни твое новое платье, ни сумочку из последней коллекции, ни украшения? Поесть можно и дома, в «Горацио» выгуливают подарки и заграничные приобретения.

– Мне нужна твоя помощь, – комкая салфетку, начала Ковалева и тут же замолчала, потому что к нашему столику подскочил официант и деловито спросил:

– Дамы желают пообедать?

– Принеси что-нибудь, – нервно приказала Жека, – для двоих.

– Пожалуйста, только без руколы, – попросила я.

«Горацио» один из известнейших московских ресторанов. У его хозяина в столице более тридцати заведений разной ценовой политики. Насколько мне известно, Андрей Бовиков стал ресторатором случайно. В середине девяностых он поехал в Италию, был поражен тамошней кухней, огромным количеством закусочных всех мастей и понял: в Москве-то негде прилично пообедать, некуда сходить вечером с девушкой. Свое первое меню Андрей, повар по образованию, подсмотрел то ли в Неаполе, то ли в Риме, то ли в Милане. В особенности он был впечатлен заморской травой руколой. В Москве тогда салаты из зелени были не в чести, да и россияне слышали лишь про «Оливье», «Мимозу» и селедку под шубой. Рукола с белыми грибами и вялеными помидорами произвела эффект разорвавшейся бомбы. К Бовикову народ пошел шеренгами. Сейчас, благодаря тому же Андрею, средиземноморской кухней в столице России никого не удивишь, и многие поняли: рукола на самом деле горькая жесткая трава, есть зелень и повкусней. Но для Бовикова она как первая любовь, которой ресторатор хранит верность. Резные листочки добавлены у Андрея практически во все, их нет лишь в манной каше. Хотя не знаю, манку у Бовикова пока не подают. Но если он включит ее в меню, то с большой долей вероятности позиция будет обозначена: «рукола на молоке».

– Лампа, я больше не могу, – с отчаянием сказала Жека, – все, мне пришел конец. Край! Утром вышла к машине, вижу, идет цыганка. Знаешь, такая таборная, в цветастых юбках. Остановилась и вдруг говорит: «Устрани свою проблему, или она тебя убьет. Вижу смерть над твоей головой. Деньги давай, если не дашь, точно несчастье случится». И смылась! А я осталась стоять с раскрытым ртом. Мне так жутко! Цыганка смерть пообещала! Я боюсь!

Ну кто бы мог подумать, что умная, образованная Евгения воспримет всерьез дурацкую встречу с мошенницей! Но говорить сейчас Ковалевой что-нибудь вроде: «Ерунда, ты же не идиотка, чтобы верить гаданиям, гороскопам и прочим чудесам» – не стоит. Она меня просто не услышит и подумает, что я не хочу ей помочь. Поэтому я попыталась утешить ее:

– Жека, проблемы бывают разные. Ну, например, твое курение. Я абсолютно уверена: прорицательница намекала на то, чтоб ты как можно скорей отказалась от этого пагубного пристрастия. Сколько ты уничтожаешь сигарет в день?

– Пачку, иногда полторы, – уже спокойнее ответила Ковалева. – В зависимости от рабочих неприятностей. Сама понимаешь, то одно, то другое, то третье.

Я кивала в такт ее словам. Жека давно бросила концертировать. В свое время ей предложили место в успешном оркестре в Америке. У нее тогда еще была жива мама, Таисия Ивановна, которая категорически отказалась покидать Россию, мотивируя это просто:

– Я не знаю английского языка, мне там поговорить не с кем будет, все подружки здесь, в Москве. Где родился, там и пригодился. Севочка крошечный, тоже по-басурмански ни бум-бум. Ты будешь гастролировать, а мы с мальчиком останемся вдвоем в Нью-Йорке? Даже хлеба не купим. Езжай, доченька, одна, не хочу мешать твоей карьере.

Таисия Ивановна поступила хитро, она не запретила дочери принять предложение от хозяина коллектива, но, великолепно зная ее характер, повела себя так, что Жека сама отказалась от заманчивой перспективы.

Об отце Севы Ковалева никогда не рассказывала, и я давно поняла, что он не несет ни малейшей ответственности за сына, не помогает им материально. Трудно одной тащить на плечах и ребенка, и мать. Таисия Ивановна художница, она постоянно стояла у мольберта и никогда не занималась домашним хозяйством. Как правило, музыканты стараются беречь руки, а заботливые матери помогают детям. Но у Жеки получилось иначе.

Таисия Ивановна не умела даже пожарить яичницу. Бытом в семье Ковалевых занимался ее муж, Олег Сергеевич, профессиональный военный, генерал. Он покупал продукты, готовил еду, а уборкой-стиркой-глажкой занималась домработница Галя. Когда Олег Сергеевич скончался, все хлопоты упали на плечи Жеки. Только не подумайте, что Таисия Ивановна потребовала от дочери исполнения обязанностей прислуги. Ну что вы! Мать очень любила ее, поэтому объявила:

– Не беспокойся, доченька, я буду заботиться о тебе и о Севочке. У меня получится.

Пару месяцев Жека стоически ела на ужин кашу из переваренных макарон с сыром и перешагивала через комья пыли, мотавшиеся по полу во всех комнатах. Наверное, Таисия Ивановна старалась, но у дамы было слабое здоровье, каждый вечер у нее подскакивало давление, кружилась голова, и художница мученическим голосом произносила:

– Сегодня опять не взяла в руки кисти. Как много времени отнимают бытовые хлопоты! Я теряю себя как творческую личность.

Спустя полгода после кончины Олега Сергеевича Жека сама встала к плите и подружилась с пылесосом. Кстати, совсем забыла сказать: Таисия Ивановна работала в жанре абстракции. Я никогда не понимала ее картин, представлявших собой разноцветные пятна на черном фоне. И похоже, никто не проникся талантом Таисии. Дама за всю свою долгую жизнь не продала ни одного произведения, они штабелями складировались в их квартире.

Первое, что сделал Миша Лебедев, женившись на Жеке, это изгнал «живопись» тещи из супружеской спальни. Помнится, Таисия обиделась до глубины души и, что не характерно для воспитанной дамы, откровенно сказала зятю:

– Ты пришел в чужой монастырь, поэтому не заводи тут своих порядков.

Миша человек простой, не творческий, работавший тогда мелким клерком, спокойно ответил:

– Простите, Таисия Ивановна, у вас замечательные картины, но у меня плохо с желудком. Как гляну утром на полотно у нашей кровати, так изжога начинается.

Теща поджала губы и до самой своей смерти самозабвенно ненавидела зятя, несмотря на то что Михаил любил и ценил Жеку, а Севу считал родным сыном. Таисию Ивановну раздражало в Мише все: его привычки, смех, манера одеваться, любовь к одеколону, который интенсивно пах сандалом.

– Поливается парфюмом, как баба, – жаловалась мне она, – я из-за этого кашляю.

Один раз я не удержалась и сказала:

– Мужик, воняющий потом, намного хуже.

Но мать Жеки никак не отреагировала на мои слова. Когда ее не стало, дочь и зять, наверное, вздохнули свободнее.

Несмотря на явное желание Таисии рассорить дочь и зятя, Миша и Женечка жили счастливо. Жека называла мужа «дед Мазай». Когда я услышала от нее это прозвище впервые, то не удержалась от вопроса:

– Слушай, ну почему дед Мазай? Михаил молодой, он совсем не похож на старика! Обычно женщины зовут супругов «котик», «зайчик», а ты придумала странное прозвище.

Жека засмеялась:

– Миша дед Мазай, потому что он нас с Севочкой как зайцев спас. Я натурально тонула в пучине бытовых и материальных проблем. И тут появился дед Мазай, который нас за уши в лодку втащил, и теперь мы вместе весело плывем.

В начале нулевых Михаил каким-то образом заработал неплохие деньги, и они с Жекой открыли частную школу. Она стала в ней директором, заодно ведет уроки музыки и занимается учебно-воспитательным процессом. А Михаил заведует финансами и хозяйственными вопросами.

Узнав о желании супругов создать гимназию, я удивилась. Ни Жека, ни Миша не имели опыта работы с детьми и никогда не руководили другими людьми. На мой взгляд, их затея была обречена на провал. Но неожиданно школа стала пользоваться популярностью, и сейчас у супругов вполне успешное предприятие с очень хорошей репутацией. Жеке удалось подобрать отличных педагогов, которые – надо же – любят детей и хотят привить им знания, а не вытянуть из родителей побольше «спонсорских» денег.

Супербогатыми людьми Ковалевы не стали, большую часть прибыли они вкладывают в гимназию, живут в своей старой квартире, а летом перебираются на дачу, которую построил еще Олег Сергеевич. Правда, Миша сделал везде хороший ремонт и купил всем членам семьи по новой машине. У Жеки теперь много модных вещей, отдыхать супруги ездят в Италию. Но шикарного загородного дома они не построили, «Бентли» не завели и по модным горным курортам не раскатывают. Евгения с Мишей – представители так называемого среднего класса, к олигархической верхушке ни малейшего отношения не имеют. Да, вы, наверное, полагаете, что я ошиблась, перепутала имя отца Жеки, назвала его Олегом Сергеевичем, но до этого упомянула, что Жеку зовут по паспорту Евгения Ивановна. Все правильно, биологический отец Жени погиб за пару месяцев до ее рождения. Иван Константинович тоже был военным, что с ним случилось, я не знаю. Олег Сергеевич по долгу службы приехал к вдове, привез ей деньги, которые собрали сослуживцы покойного, и… остался навсегда. Олег забирал из роддома Женечку и совершенно искренне всю жизнь считал ее своей дочерью. Но при этом отчим никогда не обманывал девочку, честно рассказал ей, что они по крови не родные. На нее это сообщение не оказало ни малейшего негативного воздействия. Она обожала Олега Сергеевича. Помня о своем безоблачном детстве и счастливой юности под крылом заботливого отчима, Жека ни на секунду не сомневалась, что ее муж будет любить Севочку. Но, к сожалению, Игорь, первый супруг Ковалевой, особой радости при виде малыша не выказывал и вскоре заявил ей:

– У нас родятся собственные дети, Севу лучше сдать в интернат.

Жека настолько опешила, что задала абсолютно неуместный вопрос:

– Зачем?

Супруг не стал лицемерить.

– Я не слишком много зарабатываю, ты не получаешь алиментов на ребенка. Не хочу, чтобы мой собственный сын был лишен каких-то радостей из-за незаконнорожденного мальчишки.

Ковалева тут же взяла паспорт и пошла подавать заявление о разводе. Через несколько лет в семью влился Михаил, и Сева наконец-то обрел лучшего папу на свете.

Воспитанная, сдержанная Жека не принадлежит к числу женщин, которые, едва войдя в офис, громогласно говорят:

– Мой-то! Опять вчера нажрался, налился по брови водкой, скандал устроил! А свекровь! Вот дура! Что она за ужином закатила!