Созвездие жадных псов

– Значитца, так, – совершенно спокойно резюмировал парень, – не получается, а почему?

– Может, отведешь машину в сторону и объяснишь?

– Ща сама поедешь!

– Так сигналят!

– Пусть объезжает, козел, у нас на стекле знак «Ученик за рулем»!

– Он не может, видишь, машин сколько!

– Купил «шестисотый» «Мерседес», придурок, а водить не научился, – фыркнул парень, – ничего, объедет. Слушай сюда, берешь ручник, поднимаешь, отжимаешь сцепление, газуешь и медленно отпускаешь ручник! Поняла?

– Ага, – кивнула я.

– Действуй!

Несчастный «Мерседес», очевидно, понял, с кем имеет дело, и покорился судьбе. Я принялась мучить «жигуленок». Светофор успел поменяться шесть или семь раз, когда несчастный автомобильчик наконец-то прыгнул вперед, проехал метров сто и очутился на трамвайных рельсах. Тут же раздался оглушительный звон.

– Сдай назад, – спокойно приказал учитель.

Я, в ужасе наблюдая, как на нас на огромной скорости надвигается ярко-красный трамвай, тут же послушалась.

– Блин! – заорал инструктор.

«Жигуль» мгновенно встал, хотя я и не нажимала на тормоз. Сзади раздался неприятный скрежещущий звук, от неожиданности я пребольно стукнулась грудью о баранку.

– А ну, вылезай, идиот! – завопил хозяин «мерса».

– Сиди, – велел инструктор и вышел.

– Белены объелся, ты мне фару разбил! – проорал мужик лет сорока, в дорогом летнем костюме.

– И где у тебя фара, на лбу? – спокойно поинтересовался шофер. – Над слепыми глазами? Чего же ты ее раньше не включил? На стекло глянь – «За рулем ученик». Значит, следовало держать дистанцию. Ща ГИБДД вызовем и поглядим, кто из нас ху!

– Сейчас доумничаешься, гондон, – прошипел водитель «мерса». – Эй, ребята!

Дальше события разворачивались словно в дурном анекдоте. Из салона выбрались двое юношей весьма характерного вида.

Несмотря на жуткую жарищу, от которой плавился асфальт, мальчишки были втиснуты в черные рубахи, того же цвета брюки и тупоносые кожаные ботинки на толстой подметке. Представляю, как у них потеют ноги!

– Не волнуйтесь, Игорь Серафимович, – сказал один, самый высокий, – ща мы этому козлу объясним, что почем!

Инструктор слегка побледнел, но стойко выдержал «наезд».

– Сам козел.

– Глянь, – протянул второй качок, – еще и разговаривает.

Нехорошо усмехаясь, юноши двинулись к моему учителю. Тот, мигом нырнув в «жигуленок», достал монтировку. Я испугалась до жути и кинулась к хозяину «Мерседеса», который преспокойно курил, облокотясь на капот.

– Погодите, он не виноват!

Игорь Серафимович вздернул правую бровь, смерил меня сверху вниз оценивающим взглядом и поинтересовался:

– А ты кто?

– Да я сидела за рулем и не посмотрела назад, трамвая испугалась!

– Ага, – хмыкнул Игорь Серафимович, – и давно рулишь? Права когда получила?

– Я только учусь.

– Пока за рулем ученик, за все его действия отвечает инструктор, – возразил хозяин «мерса».

– Не надо его бить, – взмолилась я, – давайте я заплачу за вашу фару, и делу конец.

Игорь Серафимович вытянул губы вперед и переспросил:

– Значит, денег дашь? И сколько?

Я подумала секунду и сказала:

– Ей-богу, не знаю, сколько стоит такая фара. Двести пойдет?

Игорь Серафимович тяжело вздохнул.

– Триста, – быстро добавила я, – только простите, больше с собой нет.

Парни в черном с большим интересом вслушивались в нашу беседу.

– Давай, – сказал хозяин.

Я открыла кошелек, вытаскивая розовенькие бумажки, и протянула Игорю Серафимовичу:

– Вот.

– Что это?

– Как? Деньги. Только же договорились, триста рублей.

Внезапно хозяин «шестисотого» начал хохотать, одновременно залились смехом и парни в черном. Даже мой инструктор хихикнул. Я откровенно не понимала, в чем дело.

– Вот что, берите деньги, хотя мне их ужасно жаль, но, раз я виновата, делать нечего, и давайте разъезжаться.

Но Игорь Серафимович в изумлении рухнул на кожаное сиденье «Мерседеса» и затрясся в конвульсиях.

– Триста рублей! И тебе их жаль! Что же ты хотела с этой суммой сделать, горемыка?