Свидание под мантией

– Лучше дома останусь!

– Детка, – каменным тоном перебил Леон, – ты, похоже, не поняла! Раз я велю идти в «Монпалас», то ноги в руки и – ать-два, иначе плохо будет!

– Да пошел ты!.. – рявкнула Ксюша.

Потом она нажала на экран и посмотрела на меня.

– Нечего говорить: девушки не матерятся. Я с раннего детства терпеть не могла исполнять чужие приказы. Если воспитательница в яслях орала: «Все идут на горшок», – я в знак протеста залезала в шкафчик, откуда меня доставали объединенными усилиями три нянечки. Причем проделывала я этот финт, даже если очень хотела в туалет, могла описаться, но подчиняться не собиралась. Любое предложение в повелительной форме действует на меня как микстура непослушания. Вот если человек вежливо попросит: «пожалуйста», «будь добра», «помоги», тут я расстараюсь. Что молчишь? Ну, скажи: девушки не матерятся!

Я села на подоконник.

– Я не в восторге от ненормативной лексики. Но понимаю, тебя довели до взрыва.

Телефон снова зазвонил, Ксюша ткнула пальцем в экран.

Снова зазвучал голос Леона:

– Храбрый зайчик! А если в «Монпалас» полиция припрет? Угадай, кого они за убийство Степана арестуют?

– Никогда не заглядывала в гостиницу, о которой ты говоришь, меня там никто не видел, с Рубцовым я едва знакома, его друзья это подтвердят, – отрезала Ксю.

– Молодец, – одобрил Леон, – в особенности правильно выбрано слово «гостиница», оно должно всех убедить: Королева даже и не предполагает, что «Монпалас» – жилой дом. Ты умная, но страшная дура! В квартире полно твоих отпечатков пальцев, на подушке твои волосы, на зубной щетке, в ванной, в туалете остались твои следы. Про анализ ДНК слышала? И десяти минут не пройдет, как выяснится, что ты врешь, что ночевала в квартире, причесывалась, за все хваталась!

– Можешь убить меня, – еле слышно сказала Ксю, – но я ни за что не стану плясать под твою дудку.

Леон хмыкнул:

– Все люди пляшут, вопрос лишь в правильно подобранной музыке. Убивать тебя я не стану, вообще пальцем не трону, знаю, сама скоро прибежишь в «Монпалас».

– Пошел ты на… – выругалась Ксюша. – Не в твоих силах заставить меня подчиняться! И еще имей в виду, я не боюсь физической боли, зубы без заморозки лечу.

– Уже сказал, пальцем тебя не трону, есть другие методы убеждения. В последний раз спрашиваю: едешь в «Монпалас»?

– Желаю тебе сдохнуть! – отрубила Ксения.

– Считается, что каждый отвечает за свой выбор сам, но я думаю иначе: часто за чужие ошибки отвечает невиновный человек, – сообщил Леон. – Чао, бамбина, сорри, ты сама так решила.

Из трубки полетели гудки.

– Вот! – гордо объявила Ксения. – Я его победила. Мерзавец. Нели в больнице, так маньяк решил мной попользоваться. Но я не Закоркина! Фиг ему. Теперь он понял: Королеву на фу-фу не взять.

Я посмотрела на нее.

– Леон зазывал тебя в «Монпалас», говорил, что Рубцов якобы уехал, оставив родителям хамскую записку. Давай предположим на минуту, что он не врет. Трупа в апартаментах нет. Значит, Леон убрал его, несмотря на то, что охранник помчался наверх. Или секьюрити работает на Леона, и тот по его приказу куда-то спрятал труп. Леон подбросил родным Рубцова письмо сына. Раздобыл номер твоего нового мобильного. Чтобы провернуть все это в рекордно короткий срок, надо обладать обширными связями, большими деньгами или служить в конторе, название которой я, бывшая советская женщина, не хочу произносить вслух. Вспомни ваш самый первый разговор. Леон сразу назвал тебя по имени. Откуда он его узнал? Того, что мы окажемся у Нели, не мог никто предвидеть, а решение остаться там возникло у нас спонтанно. И насчет ДНК он прав: твои следы по всей квартире. Тебе надо отнестись к ситуации серьезно.

– Ты тоже там кучковалась, – напомнила Ксения.

– Верно, – согласилась я, – но, похоже, я Леону не нужна. Охота идет на тебя. Опрометчиво было отсылать Леона в пешее путешествие с сексуальным уклоном. Тактика размахивания саблей над головой не всегда хороша. Иногда нужно действовать хитростью.

Ксения повертела перед моим лицом телефоном.

– Молчит. Значит, он отвязался.

– Или затаился, чтобы организовать феерическую гадость и заставить тебя вернуться в «Монпалас», – не сдалась я. – Знаешь, почему Леон жаждет вернуть тебя туда? Там он может подглядывать за тобой. Сейчас он нас не видит, не знает, что я тоже слушаю разговор. Не понимаю, что происходит, но ситуация мне не нравится.

– Ерунда, – махнула рукой Ксюша, – люди твоего возраста любят пугаться. А я молодая и не трусиха.

Я решила сменить тему:

– Давай сходим в магазин за продуктами.

– Ты не обязана нас кормить, мы не нищие, – мигом встала в позу напарница, – возьми только для себя.

– Я не люблю лакомиться под одеялом, – возразила я, – и всегда, собираясь в гости, прихватываю коробку конфет или вкусный сыр. Это не желание намекнуть кому-то на его безденежье, а хорошее воспитание. И, учти, по-настоящему богатые люди с удовольствием возьмут у тебя презент и обрадуются: «Оооо! Спасибо. Мы такое еще не пробовали». Комплексом «ничего не приму из чужих рук» страдают, как правило, те, кто боится, что их потом о какой-то услуге за кусок торта попросят. Пошли, оденемся!

* * *

По супермаркету мы с Ксюшей бродили очень долго. Сначала выбирали продукты, спорили, что лучше взять, потом, достигнув консенсуса, заглянули в кафе и славно поужинали. Когда мы наконец вернулись в родные пенаты Королевой, старуха смотрела по телевизору какое-то шоу, Петр храпел на диване, а Лера пыталась выучить стихотворение.

– Мороз и дождик, – разносилось по крошечной двушке, – не, солнце и снег, не… мороз и солнце, день не местный, не… солнце, день прелестный, зачем ты дрыхнешь, друг чудесный? Пора, давай, проснись…

– Во дает, – захихикала Ксения, разбирая вместе со мной пакеты, – Пушкин в гробу все бакенбарды вырвал, слушая Валерку. Вот же тупизна!

– Дзынь, дзынь, – затренькало в прихожей.

– Мамулечка пришла, – обрадовалась младшая дочь и загремела замком.

– Ну вот! Ирка с работы приперлась, – скривилась Ксю, – теперь все остальные могут забыть о спокойном вечере, сейчас начнет зудеть, гундеть, делать замечания или ляжет на диван, завязав лоб тряпкой, будет изображать умирающую. Мутер обожает корчить из себя больную, да и понятно почему: неохота ей убирать квартиру и готовить ужин.

– А-а-а-а, – заорала Лера, – убили-и-и!

– Умираю, – простонала Ира.

Ксения усмехнулась.

– Ну, началось.

– Мамулечка-а-а! – завопила Лера.

– О-о-о! – зарыдала Ирина.

– Сюда, сюда, – вступила в общий хор Полина, – осторожно! Надо врача вызвать.

– Бою-юсь! – завизжала Валера.

Я вышла в прихожую. Там стояла Ирина, но в каком виде! Волосы у нее торчали дыбом, из разбитой губы текла кровь, тушь с ресниц переместилась на щеки и подбородок, из глаз лились слезы.

– Что случилось? – воскликнула я.