Идеальное тело Пятачка

Продолжая щебетать, горничная поманила меня, и мы вошли в санузел. Надя плотно закрыла дверь, включила душ и села в кресло.

– Тут сплошные доносчики, верить никому нельзя, – горько сказала она. – Все хотят старшей горничной стать и мигом Лауре Карловне про нашу беседу настучат. Видишь, какие у нас тапки? Чуни на войлочной подошве. Специально такие покупают, чтобы мы не топали, хозяевам не мешали. Здесь целая система штрафов, если нарушаешь правила, очки снимают, могут вон выгнать без выходного пособия и рекомендации. Раньше, когда Эрика нормальной была, девчонки могли ее отловить в парке и поплакаться ей. Эрика единственная, кто с Лаурой спорил, остальные старуху боятся, даже сам Герман Вольфович предпочитает с ней не связываться, Михаила я в расчет не беру. Здесь Лаура главная, но она Эрику очень сильно обожает.

– Погоди! – перебила я Надю. – Слишком много сведений, они в моей голове смешались в винегрет. Я не очень сообразительная.

Надя по-свойски похлопала меня по коленке.

– Ничего, разберешься.

– Михаил и Эрика – дети Германа?

– Да, – подтвердила Надежда.

– Девочек всегда любят больше, – улыбнулась я.

Горничная протяжно вздохнула.

– С Эрикой беда приключилась, она теперь другая. Лаура Карловна думает, что никто не догадывается, но все знают. С медсестрами мы практически не общаемся, они посменно работают. Да только у наших и уши есть, и глаза, иногда Эрику видели. Мне жалко ее, говорят, она... Ой, всего так сразу и не перескажешь!

– А ты попробуй. Помоги мне, пожалуйста, – заныла я. – Видишь ли, зоопсихология интересная наука, но работу найти тяжело, наш народ своей-то душой заниматься не желает, а уж о настроении собак-кошек единицы думают. Ветеринары к нам относятся с недоверием, считают шарлатанами. Признаюсь честно, я счастлива, что очутилась здесь, и потрясена своим удивительным везением: вместо питомника живу в доме, в шикарной комнате, получила исключительные привилегии, ты за мной ухаживаешь... Просто рай! Вот только страх меня берет: Гензеля выхаживать надо несколько месяцев, а что потом со мной будет? Вытурят в питомник? Или совсем выставят? У меня богатых спонсоров нет, и внешность я имею не модельную, надо самой вертеться...

– Очень хорошо тебя понимаю, – кивнула Надя.

– Поэтому я хочу понравиться Лауре, – заговорщицки зашептала я. – Боюсь совершить неверный шаг, обидеть старушку, сказать глупость. Сейчас она мне улыбается, хочет спасти Гензу, но едва рукохвост подрастет, припомнит «мамочке» все оплошности, и пакуй, Танечка, чемодан. А где еще такую службу найти? Давай дружить, Надюша! Ты мне поможешь, расскажешь об обстановке в доме, а я постараюсь закрепиться при Кнабе, и непременно настанет момент, когда я защищу тебя. Я не стукачка, не сволочь, вместе нам будет легче!

Горничная расправила на коленях платье.

– Идет! Сейчас сориентирую тебя. У меня есть сорок минут до начала уборки.

Я затаила дыхание, и девушка тихо заговорила.

Лаура Карловна нанялась к Кнабе домработницей, еще когда Герман учился в институте. Вольф и Матильда были не богатыми людьми, поэтому Лаура управлялась по хозяйству одна. Когда супруги скончались (а Кнабе ушли на тот свет друг за другом), прислуга не бросила их сына. У Лауры никогда не было ни мужа, ни детей, зато в избытке хватало порядочности и благородства, поэтому она заменила Герману родителей. Ясное дело, юноша не мог платить домработнице, и Лаура Карловна трудилась бесплатно. Очень скоро люди стали считать ее тетей молодого Кнабе.

Потом Герман женился, на свет появился Михаил, затем Эрика. Материальное положение семьи упрочилось, к Кнабе нанялась новая домработница, а Лаура переключилась на воспитание малышей, не забывая держать под контролем прислугу. Супруга Германа забеременела в третий раз, но во время родов что-то пошло не так, и женщина скончалась.

Герман более не женился, ушел с головой в работу, Мишу и Эрику воспитывала Лаура. Благосостояние Кнабе росло, был построен дом в Харитоновке. Лаура Карловна получила в свое распоряжение армию прислуги и дивизион охраны, Эрика училась на экономиста, Михаил стал художником. Ничто не предвещало несчастья. И вот год назад дочь Германа попала в руки серийного маньяка.

Надя примолкла, а потом, приблизив свое лицо почти вплотную к моему, зашептала:

– Газеты читаешь? Помнишь, писали про урода, который убил двух девушек в парке, а третья жива осталась?

– Нет, – расстроилась я, – не обратила внимания на это сообщение.

– Короче, – зачастила Надюша, – подонок нападал на женщин, душил их кожаным шнурком. Явный садист с отклонениями! Он удавку мочил водой, а потом затягивал на шее несчастных. Соображаешь?

Я вздрогнула:

– Кожа, высыхая, сжималась. Петля медленно сокращалась, девушки умирали долго и мучительно, не имея возможности позвать на помощь!

– Мерзавец! – забыв об осторожности, воскликнула горничная. – Среди его жертв оказалась и Эрика.

Я пришла в ужас.

– С ума сойти...

Надюша кивнула.

– И не говори! Я отлично помню тот день. Эрика с утра дома была, уехала во второй половине дня. Ничего необычного, все нормально, у нее иногда занятия после трех начинались. Потом Костя из усадьбы куда-то отвалил. Лаура Карловна позвала меня белье пересчитать, и мы возились в кладовке. Вдруг у хозяйки телефон зазвонил. Она трубку к уху поднесла и посерела, ничего сказать не может. Я за водой побежала, возвращаюсь, Лаура сидит на полу, плачет. Уж потом нам Костя рассказал: Эрику нашли в парке. Ей повезло – маньяка спугнули, он дочь Кнабе придушил, но руки-ноги связать не успел, убежал. Эрику обнаружила влюбленная парочка. Парень с девчонкой искали укромное местечко, забрели в заброшенную часть лесопарка, увидели тело, услышали, как кто-то удирает сквозь кусты, но в погоню не кинулись, бросились к жертве...

Похоже, у младшей Кнабе было сразу два ангела-хранителя, никогда не выпускавших подопечную из вида. Мало того, что жаждавшие уединения влюбленные спугнули убийцу, так еще они оказались новоиспеченными медэкспертами, стажерами судебного морга, и действовали грамотно: освободили Эрику от удавки, вызвали специалистов и до приезда «Скорой помощи» делали пострадавшей искусственное дыхание.

Эрика выжила, но почти месяц провела в коме. Герман собрал у постели дочери лучших медиков, врачи, отводя глаза, говорили:

– Делаем, что можем, надежда умирает последней.

Лаура Карловна переселилась в палату. Она разговаривала с девушкой, пела ей песни, читала книги, и в конце концов Эрика пришла в себя.

Это только в кино человек, пролежавший в коме десять лет, вдруг открывает глаза и с воплем «Мама!» бросается на шею той, что плачет у его постели. На самом деле возвращение из небытия тяжелый процесс.

Эрику пришлось обучать всему заново. В дом толпой ходили логопеды, психологи, невропатологи, гипнотизеры, экстрасенсы, массажисты, фитнес-тренеры. Герман оборудовал спортзал, оснастил его тренажерами, на которых дочь заново училась ходить.

Сейчас, когда с момента трагедии прошло более года, Эрика стала похожа на человека. Она гуляет в саду, вспомнила членов семьи, узнает прислугу, которая много лет служит в доме. Эрика не растеряла любви к животным, по-прежнему обожает собак-кошек и прочих четвероногих, часто заглядывает в зоопарк. Выезжать в город ей пока не разрешают врачи, но не так давно Герман Вольфович нашел преподавателей, которые проходят с девушкой школьный курс наук. Отец надеется, что упорная и трудолюбивая Эрика, некогда круглая отличница, сможет вернуть прежние знания и вновь станет студенткой.

И действительно, память возвращается к дочери Кнабе. Единственное, что она начисто выбросила из головы, так это день, когда с ней случилось несчастье, ужасное происшествие полностью вытеснено из ее сознания. Эрике кажется, что она легла спать и очнулась в больнице, в окружении медицинских аппаратов. Врачи объяснили: подобная амнезия характерна для людей, испытавших серьезное потрясение, а в случае с Эрикой еще имела место асфиксия. Вообще чудо, что девушка оклемалась, ей не стоит напоминать о маньяке. Вероятно, события того страшного дня когда-нибудь всплывут из мрака подсознания, но чем позже это случится, тем лучше, неокрепшая психика может не выдержать нового испытания.

Узнав это, Лаура Карловна уволила из поместья всех, кто еще не успел доказать свою верность Кнабе, оставила только проверенных людей и строго-настрого предупредила:

– Если Эрика будет задавать вопросы, отвечайте ей одинаково: «Вы утром, собираясь в институт, споткнулись на лестнице, упали, скатились со второго этажа и сильно повредили голову. Шрам на шее от кожаного шнурка с медальоном, он вас чуть не задушил, когда вы падали».

Новым работникам сообщали то же самое. Этой версии все до сих пор и придерживаются. Правда, Эрика у прислуги ничего не спрашивает. Она ведет себя тихо, полюбила сидеть в одиночестве. Если к ней обратиться, девушка ответит, но сама затевать беседы не любит...

– Жуткая история, – поежилась я.

Надя кивнула:

– Ага. Герман Вольфович себя винит. Он, в отличие от других богатеев, детей не баловал. Михаила и Эрику воспитывали строго, отец с ними не сюсюкал, не разрешал им бездельничать. Весной я в библиотеке пыль сметала, стояла в самом темном углу, вдруг слышу голос хозяина, они с Лаурой под открытым окном проходили, Герман Вольфович говорит: «Я виноват! Только я один!» А Лаура ему отвечает: «Нет, милый, не взваливай такую ношу на свои плечи, ты сделал все, что мог». Герман ей в ответ: «Ну почему я не приставил к Эрике охрану? Не приказал за ней присматривать? За что мне такие ужас, горе и страх? Вдруг к дочке память вернется, что нам тогда делать? Как жить?» Потом они ушли, а я никак опомниться не могла. В голосе хозяина звучала настоящая мука! Я считала его холодным человеком, но, выходит, ошибалась. Герман Вольфович при посторонних маску носит, а сам жутко переживает. Боится, что дочь вспомнит нападение маньяка и ей хуже станет.

– Поняла, – кивнула я, – никаких вопросов об Эрике не задаю. А что за история с убитой Ниной?

Собеседница передернулась.

– Клаус! Он ее жизни лишил!

Я с легкой укоризной глянула на старшую горничную.

– Ты веришь в глупые сказки?

Надя нахмурилась.