Несекретные материалы

С радостным визгом Маня выхватила из груды коробку.

– Корзиночки с белым кремом! Класс!

– Вот уж не стоит ей давать столько сладкого, – посетовал Кеша, – скоро толще меня станет.

– Ну это нетрудно, потому что ты… – начал Александр Михайлович…

– Глиста в обмороке, – тут же уточнила Манюня, за что моментально получила от Зайки газетой по затылку.

– Мама, – заныла Маруся, – она меня бьет…

Не обращая внимания на стоны, Ольга вытащила внушительную фигурку таксы и воскликнула:

– Нет, какая прелесть!

Зайка много лет собирает фарфоровых собачек и, как все коллекционеры, окончательно потеряла рассудок. Каждая фигурка имеет имя и живет в «семье». Собачьи стаи при этом подбираются по непонятному принципу. Во всяком случае, два пуделя стоят не вместе, а на разных полках.

Повеселевший Аркадий вертел в руках брелок со значком «Мерседеса», я тоже направилась было получить свою долю, но тут раздался треск, страшный всхлип и звук упавшего тяжелого предмета. Все обернулись. У стола, нелепо подвернув ногу, лежала без чувств Галя. Домашние забегали бестолково, словно слепые куры. Кое-как Кеша, полковник и Машкины одноклассники дотянули тушу до дивана и шлепнули на подушки.

– Надо бы врача вызвать! – посоветовала Зайка.

Все принялись давать мне бестолковые указания.

– Неси воды и валокордин, – велел полковник.

– Намочи полотенце водой, – приказал Аркадий.

– Муся, в ванной есть нашатырь, – напомнила Манюня.

Больше всего мне в домашних нравится привычка командовать матерью. Вытащив телефон, я второй раз за день вызвала «Скорую помощь».

И опять машина прикатила сразу. Правда, Галя уже пришла в себя и хлопала глазами. Довольно симпатичный молодой врач велел детям и мужчинам выйти, померил давление и с укоризной произнес:

– Знаете, почему великосветские дамы девятнадцатого века постоянно лишались чувств на балах? Из-за корсетов! Ну как можно так утягиваться! Тоньше все равно не станете, а здоровье подорвете…

Потом оглядел комнату, стол, коробки с пирожными и посоветовал:

– После семи кефир, а еще лучше французская диета.

– Это как? – поинтересовалась вечно худеющая Зайка.

– Утром кекс и секс, в обед секс и кекс, на ужин только секс. Если не поможет, отмените кекс, – абсолютно серьезно заявил доктор.

Я засмеялась, Галя стала свекольно-бордовой. Грацию она расстегнула, и стали видны полоски на коже.

Проводив эскулапа, я велела Зайке сопроводить Галю в спальню и, уже когда они ушли, обнаружила в самом дальнем углу комнаты Мишу. Математик устроился на краешке кресла, положил на колени довольно большую книгу, сверху листок бумаги и самозабвенно черкал карандашом, накручивая волосы на палец левой рукой. Подергав одну прядку, он принимался за другую. Оставленные кудряшки стояли дыбом.

– Миша, – позвала я его.

Ноль эмоций. Пришлось подойти и потрясти за плечи. Профессор поднял отсутствующий взор.

– Миша, сейчас будем чай пить, идите к столу.

– Конечно, конечно, – послушно забормотал мужчина и встал. Книга упала на пол.

– Прости, милый, – сказал Миша и нагнулся.

Секунду он разглядывал том, потом засмеялся.

– Думал, опять Хучика уронил!

Затем обвел удивленным взором комнату и недоуменно спросил:

– Где все? Что-то случилось?

Я только вздохнула. Очень странный экземпляр, совершенно не замечает окружающего. Интересно, если сунуть Галю ему под одеяло, он найдет ее там? Скорей всего, думаю, рано или поздно обнаружит, не удивится, а скажет:

– Рад знакомству, спокойной ночи.

Глава седьмая

На следующее утро сперва поехала домой к глупой Кате и опустила в ее почтовый ящик конверт с деньгами, изъятыми у лже-Базиля. Потом решила заняться Соней Роговой. Дама, составившая Майе протекцию, совершенно мне не понравилась. Надо же, просто подставила подругу, к тому же абсолютно нищую. Выглядело это очень некрасиво, так как сама мадам Рогова, судя по всему, более чем обеспечена. Адрес, который дала Колосова, привел на окраину Москвы, почти в предместье, к красивому двухэтажному дому, обнесенному довольно высоким забором.

Притормозив недалеко от ворот, я закурила и решила подумать, как лучше представиться даме, но тут створки ворот разъехались, выпуская роскошный красный «Мерседес». За рулем горделиво восседала платиновая блондинка лет тридцати.

– Софья Николаевна, – донесся истошный крик со двора, – сумочку забыли.

«Мерседес» притормозил. Женщина приоткрыла дверь. Размахивая небольшим кожаным сундучком, к ней со всех ног бежала девушка в синем платье и белом фартуке.

– Давай, – процедила сквозь зубы хозяйка и завела мотор.

Не задумываясь, я последовала за ней. Посмотрю, куда милейшая Софья Николаевна отправится, авось придумаю, как к ней подкатиться.

Целый день я убила на слежку за объектом. Оказалось – легче легкого. Ездила дама медленно и аккуратно, никаких длинных концов не делала, крутилась в основном в центре. Сначала посетила довольно дорогую парикмахерскую, потом зарулила во французскую кондитерскую и выпорхнула оттуда с коробочкой пирожных, следом отправилась в Глаголевский переулок и запарковалась у небольшого светло-розового домика постройки начала века.

Потекли томительные минуты ожидания. Примерно через два часа мне надоело бесцельно скучать, и я вылезла во двор.

Было холодно, но солнечно, и на скамеечке пристроилась закутанная в кучу шарфов бабка с коляской. Я уселась рядом. Старуха неодобрительно покосилась на пачку «Голуаз» и проворчала:

– Что за мода пошла! Мужики дымят, и бабы туда же, просто противно.

Я быстренько спрятала обруганные сигареты и миролюбиво заметила, ткнув пальцем в вызывающе шикарный «Мерседес»:

– Красивая машина, наверное, очень дорогая!

– А это знаешь чья? – неожиданно оживилась бабка. – К Лешке Гаврюшину полюбовница ездит.

– Да ну! – подстегнула я сплетницу. – Не может быть!