Созвездие жадных псов

Ребекка повертела в руках ложечку.

– Мой папа за всю свою жизнь не обидел ни одного человека. Если начать перечислять его добрые дела, то нам не хватит и недели. У него имелись сотни друзей, причем не только в России. Вот смотрите.

Ребекка встала, подошла к большому серванту и показала на огромный поднос, заваленный телеграммами.

– Это пришло только сегодня с утра. Почтальонша сумками таскает. А вот это папина записная книжка.

Я посмотрела на огромный том, больше всего похожий на русско-английский словарь, рекомендуемый для студентов институтов иностранных языков. Да, впечатляет.

– Отцу никто не желал зла, а сотрудники университета на него просто молились, студенты обожали, и мне кажется…

Она замолчала, словно собиралась с духом, потом решительно выпалила:

– И мне кажется, что убийцу следует искать в кругу нашей семьи, среди особо близких людей.

– Но почему?!! Я слышала, будто Славин поддерживал великолепные отношения со всеми бывшими женами, содержал детей…

Ребекка вздохнула:

– Так, конечно, верно.

Девушка глянула на часы и пробормотала:

– У нас немного времени, к обеду явятся Нора и Николай… Слушайте, расскажу, что успею.

Глава 5

Вся жизнь Вячеслава Сергеевича – это цепь браков и разводов. Человек он был эмоциональный, влюбчивый, загоравшийся, словно сухое полено. Но то, что быстро вспыхивает и бодро горит, как правило, так же быстро гаснет. Проливной дождь, стеной стоящий перед окном, меня не пугает, с подобной силой ливень будет шуметь всего минут пять, десять, а мелкий, противный, серенький, моросящий дождичек зарядит на весь день. Так и с человеческими чувствами. Безумная любовь с африканскими страстями и бразильским проявлением ревности будет длиться от силы год, затем она неизбежно трансформируется – либо в дружбу, либо в равнодушие, либо в ненависть. Ни один муж после пяти лет брака не полезет к своей жене через балкон, держа в зубах букет роз. И потом, мужчины так созданы: штамп в паспорте, который приносит женщинам спокойствие, утихомиривает и сильный пол. Покорять уже один раз покоренную женщину никто из супругов не собирается. Тут вступают в действие иные законы: рождаются дети, создается общее хозяйство, а после сорока лет людям просто лень начинать все сначала. Противно зудящая жена, потерявшая красоту, удобна, как старые тапки. По крайней мере, знаешь, чего от нее ждать. А роскошная девица с километровыми ногами и аппетитной грудью даже пугает. Вдруг в самый ответственный момент у тебя, сорокалетнего мужика, случится сбой в нервной системе и ты опозоришься перед красоткой? Такие или примерно такие мысли удерживают большинство мужей от радикальных решений, но не от походов налево. Умные жены знают – благоверного следует иногда отпускать на длинном поводке, побегает и вернется. Так после праздничного вечера с удовольствием снимают тесные роскошные ботинки.

Но Славин был из другой категории мужиков. Первый раз он женился в двадцать пять лет на Ольге Виноградовой и прожил с ней три года. Потом на горизонте появилась Нора, и Вячеслав моментально влюбился. Он оставил Ольге квартиру, которую купил, мотаясь по стране со студенческими строительными отрядами. Была при коммунистах такая возможность заработать. Молодые люди отправлялись летом в колхозы или на строительство. Большинство привозило из этих поездок массу приятных впечатлений и воспоминаний о посиделках под гитару с бутылочкой «Солнцедара», но Славин уже тогда хотел много зарабатывать. Он создал бригаду, которая крыла крыши битумом. Отвратительно грязная и страшно тяжелая работа, но оплачивалась она великолепно. Члены славинского отряда не распевали у костра и не пили портвейн, у них просто не хватало сил на это после напряженного дня. Но за три месяца накапливались деньги на кооперативную квартиру, а следующим летом запросто зарабатывалась мебель.

Отдав Ольге жилплощадь, Вячеслав не сложил руки. Написал кандидатскую диссертацию и мотался по всей необъятной Стране Советов от общества «Знание» с лекциями. Кому он только не рассказывал о превосходстве экономической системы социализма над капиталистической. Учителям, рабочим, партийным работникам, учащимся ПТУ, парикмахерам и даже заключенным. За одну лекцию ему, кандидату наук, платили двадцать пять рублей, в день он запросто прочитывал две. Теперь умножьте полтинник на тридцать дней и получите ровно полторы тысячи, при этом учтите, что средняя зарплата в те далекие семидесятые годы составляла сто двадцать целковых. А сто шестьдесят получало мелкое начальство. С Норой Славин прожил дольше всех, целых десять лет. В браке с Ольгой у него детей не было, а Нора родила четверых – Андрея, Николая, Сергея и Ребекку.

Но даже такое рекордное количество отпрысков не спасло их брак. В 1978 году Славин спешно развелся с Норой и закрутил роман со своей аспиранткой Женей. Два года тянулись отношения. Женечка, хваткая, решительная особа, отнюдь не собиралась становиться мужней женой и домашней хозяйкой. Больше всего ее заботила карьера. Вячеслав помог ей защитить диссертацию и устроил в НИИ старшим научным сотрудником. Потом Жене захотелось съездить на стажировку во Францию. Шел 1980 год, с выездами за рубеж, в особенности в капиталистические страны, было еще очень трудно. Вячеслав предложил любовнице на выбор: Польшу или Чехословакию, но дама сердца уперлась рогом – только Париж.

Славин поднапрягся, и Женя отправилась на восемь месяцев на родину мушкетеров. Назад она не вернулась, прислала лишь с оказией коротенькое письмецо с сообщением, что терять ей нечего, в Москве никто не ждет, а в Париже есть некий Шарль, вполне обеспеченный человек…

Славин не расстроился, у него как раз начинался роман с Тамарой, тихой женщиной, голоса которой никто не слышал во время различных сборищ. Томочка бросила работу экскурсовода и принялась рьяно заниматься построением семейного счастья. Уже разведясь с ней, Вячеслав Сергеевич иногда со вздохом говорил:

– Томусик – идеальная жена, но без перца, огня в ней не хватает, слишком уж положительная.

Тамарочка изгнала из дома всю прислугу. Ей было в радость вскочить около шести утра, чтобы испечь к завтраку блинчики. Обед из четырех блюд и ужин из трех при ней были в доме Славина обычным делом. А еще варилось варенье, делалось невероятное количество заготовок, шились новые занавески, и убирала Тамарочка сама. Впрочем, стирала и гладила тоже, ну разве могла она доверить рубашки и белье Вячеслава наемной прачке…

В 1981 году Тома родила девочку Светочку, тоже тихую и незаметную. Именно в браке с Тамарой Вячеслав Сергеевич достиг высот научной карьеры, сначала стал доктором наук, затем профессором, следом академиком. Импозантный, элегантно одетый и, несмотря на обширную лысину, красивый, он всегда появлялся на всяческих празднованиях без жены. Тамара, в отличие от Норы, не любила светскую жизнь и предпочитала вечерами вязать бесконечные свитера. Наверное, ей казалось, что семейное счастье незыблемо, ведь она так много сделала для Славика. Но в 1988 году, когда Светочка пошла в первый класс, к Вячеславу Сергеевичу явилась бойкая девчушка Аня из газеты «На рубеже науки». Студентке экономического факультета, подрабатывающей журналистикой, поручили взять интервью у академика.

Начался бурный роман. Через полгода Славин развелся. Томочка вела себя тихо, скандалов не устраивала, просто молча смотрела, как любимый муж собирает чемодан.

Но Аня не собиралась выскакивать замуж, три года длились невероятные отношения. Вот тут Вячеслав Сергеевич получил все, по полной программе. Истерики, драки и непрекращающиеся скандалы. Милая Анечка могла посреди ночи убежать в одних тапочках на мороз с воплем:

– Сейчас повешусь!

Вначале столь бурное проявление эмоций даже привлекало академика. После лет, проведенных со всегда ровной и спокойной Тамарой, ему хотелось чего-то «остренького». Так после двух кусков жирного, сладкого торта рука так и тянется к банке с солеными огурчиками. Но затем жизнь на вулкане стала ему надоедать. Конечно, стерва Анечка была хороша невероятно, но характер…

В 91-м у Вячеслава Сергеевича появилась на первом курсе студенточка. Анжелика Волгина. Профессор преподавал тогда сразу в трех местах и подчас путал, кому из ребят что рассказывал. Входя в аудиторию в институте, он, как правило, бодро потирал руки и спрашивал:

– Нуте-с, кто мне напомнит, о чем шла речь в прошлый раз?

Наивные студенты думали, что профессор проверяет, хорошо ли они помнят предыдущую лекцию, им и в голову не могло прийти, что Славин просто капитально забыл прошлую тему. Зал начинал гудеть, тут поднималась Анжелика и моментально сообщала интересующую информацию. Она всегда сидела на первом ряду, аккуратная, с толстой тетрадкой, а после лекции Волгина частенько ловила Славина и задавала вопросы, очень дельные. Сразу было видно, что девочка не хлопает ушами и думает не о кавалерах, как подавляющее количество студенток, а о науке.

Поэтому, когда Лика изъявила желание писать у Славина курсовую, тот моментально согласился. Из этого ребенка мог выйти толк.

Однажды девушка подошла с каким-то вопросом, но Вячеслава Сергеевича просто раздирали на части разные посетители, и он велел Анжелике подождать. Пробегав по факультету с высунутым языком до десяти вечера, он влетел к себе на кафедру и увидел покорно сидящую в углу Лику.

Профессору стало стыдно, он совсем забыл про девушку. На дворе дул ледяной ветер, по тротуару мела поземка, и стояла кромешная темнота.

– Вот что, – отрезал Славин, – отвезу тебя домой – говори куда?

– Не надо, – покачала головой Лика, – это очень далеко.

– Говори куда! – повысил голос академик.

– В Люберцы, – ответила Анжелика.

Славин поколесил по улицам. Дом, к которому он подъехал, больше всего напоминал барак – длинный, дощатый, одноэтажный. Увидев, что в подъезде нет света, Славин галантно ввел студентку внутрь, оказался в вонючем коридоре и неожиданно попросил:

– Давай угощай чаем, заодно и о курсовой поговорим.

Лика напряглась и пробормотала:

– Хорошо.

Она провела профессора в небольшую комнату, щелкнула выключателем и робко сказала:

– Простите, у нас кухня общая, сейчас принесу чайник.

Вячеслав Сергеевич окинул взглядом старенький диван, потертую мебель производства дружественных болгар, дешевенький телевизор и крохотный холодильничек, сел в продавленное кресло… Надо же, Лика, оказывается, нуждается…

Внезапно за стеной, сделанной, очевидно, из картона, послышался голос Анжелики:

– Тетя Катя, простите, у меня гости, а ничего нет. Одолжите чай, сахар и чего-нибудь на стол.

– Бери, детка, – ответил старушечий голос, – там в буфете пряники шоколадные.

– Только я смогу отдать после третьего числа, – тихо пробормотала Лика, – стипендию получу.

– Да бери уж, горемыка, – закашлялась старуха, – и сама поешь, а то зеленая, как стручок.

Славин быстро подошел к холодильничку, распахнул дверцу и присвистнул. На полке сиротливо стоял пакет кефира.