Смех и грех Ивана-царевича

Матвей Ильич, вздрогнув, возразил:

– Мамочка, у меня с головой полный порядок.

Жена оторвалась от медикаментов:

– В каком смысле, папочка?

– Я не страдаю маразмом, – пояснил муж, – отлично помню, что происходило сегодня.

– Экое достижение! – хмыкнула Эмма Геннадиевна. – А что мы делали десятого сентября прошлого года?

Матвей Ильич растерялся:

– Забыл. Вероятно, находились дома.

– Вот видишь! – радостно констатировала супруга. – Вот он, склероз, настиг тебя неслышными шагами. А я могу точно ответить на этот вопрос: десятого сентября прошлого года мы в это время ужинали, а в девять сели смотреть программу «Время».

Мне стало смешно, но дворецкий не имеет права ни участвовать в беседах хозяев, ни открыто реагировать на их разговоры.

– М-м-м… – протянул Матвей Ильич.

– А что случилось шестого июня тысяча семьсот девяносто девятого года? – наседала Эмма Геннадиевна.

Матвей Ильич, решив не ударить в грязь лицом, выпалил:

– У меня чудесная память! Ровно в двадцать один ноль-ноль мы смотрели с тобой программу «Время». Ее постоянно показывают в этот час, а мы всегда сидим у телевизора.

Эмма Геннадиевна заморгала, Анфиса захихикала, а Елизавета Матвеевна укоризненно протянула:

– Ну что ты говоришь, папа! Тогда люди понятия не имели не только о телевидении, но и о других нынешних гримасах научно-технического прогресса. Ты не мог смотреть в тот день новости еще и по другой причине.

– Ты тогда еще не родился, папочка! – перебила сестру Фиса. Затем быстро повела плечами, поправила воротник кофточки и кокетливо взглянула на меня. – Правда, Иван Павлович? Разве наш папа похож на развалины Карфагена?

Я не успел найти достойный ответ – Матвей Ильич рассердился:

– Дорогая, зачем ты задала такой вопрос? К кому из нас пришел маразм? Ты забыла, когда появилась на свет?

– Милый, тебе нужно пить лекарство для концентрации внимания, – обрадовалась жена. – Я ведь не интересовалась, что мы делали в тот далекий день, вопрос был поставлен иначе: что тогда случилось? Почувствуй разницу.

Одураченный во второй раз Матвей Ильич поперхнулся апельсиновым соком. А супруга протянула ему блюдечко, на котором лежало с десяток разноцветных пилюль.

– Держи, дорогой. И не капризничай. Здесь все необходимые добавки, которые задержат вредные процессы в твоем организме. Смотри, зеленая таблетка от маразма, красная для концентрации внимания, желтая поможет ровному дыханию, оранжевая поспособствует прекрасному настроению, голубая омолодит печень…

– Я никогда не жаловался на боли в животе, – возразил старик.

Но разве Эмму Геннадиевну остановишь? Она мигом напала на мужа:

– Где у тебя печень? Покажи конкретно!

Матвей Ильич приложил ладонь к левой стороне тела.

– Полагаю, здесь, в районе сердца.

И я тут же от всей души позавидовал старику. Хотелось бы мне дожить до его лет и понятия не иметь о том, в каком месте находятся у меня желчный пузырь, поджелудочная железа, печень. Похоже, у тестя покойного Семена нет проблем со здоровьем.

Эмма Геннадиевна удовлетворенно кивнула:

– Так и знала! Ты ошибся, дорогой, ливер у людей справа. А там у тебя дискомфорт.

– Нет, нет! – затряс головой бедолага.

– Мне лучше знать, где и что у тебя болит, – отрезала жена. – Немедленно глотай!

Матвей Ильич молча взял блюдечко.

– Мама, а что случилось шестого июня названного тобой года? – поинтересовалась Елизавета Матвеевна.

Старушка снова удивленно заморгала:

– Вот уж от тебя не ожидала! Доченька, ты еще молода, можешь пока обойтись гомеопатией. Начни вот с этих капель.

Эмма Геннадиевна потянулась к своим запасам.

– Спасибо, мама, не надо, – быстро произнесла вдова.

– У Винивитиновых в доме был пожар, да? – спросила Анфиса.

Старушка вздернула подбородок:

– Катастрофа! Шестого июня тысяча семьсот девяносто девятого года родился Пушкин. Как можно забыть эту дату? Даже Рич ее помнит. Верно, милый? – Хозяйка повернулась к пуделю. – Надеюсь, хоть ты не станешь демонстрировать невежество и отказываться от витаминов. Вот кусок докторской, я в него запихиваю твои пилюли… Ну-ка, ам!

Ричи покорно разинул пасть и проглотил угощенье.

Матвей Ильич потянулся к тарелке с мясной нарезкой, но супруга успела отодвинуть ее на край стола:

– Папочка, это для тебя яд, ешь пюре из сельдерея. Ну вот, вспомнила Сеню… Он тоже не хотел переходить на здоровое питание. И где сейчас мой зять? Ему следовало всегда меня слушать!

Эмма Геннадиевна приложила к глазам салфетку.

Я прислонился спиной к буфету, мысленно улыбнувшись пришедшей в голову мысли. Небось Иван-царевич, который нес домой в кармане жабу, сильно расстраивался из-за того, что посланная им стрела залетела на болото. Но его должно было хоть немного утешать то, что мать жены навсегда осталась в трясине и никогда не очутится с ним за одним столом.

Матвей Ильич горестно вздохнул и стал глотать разноцветные капсулы.

Эмма Геннадиевна повернулась к внуку:

– Родя!

Парень вздрогнул: