Выше ноги от земли

Смотри, смотри же через строчки,

Как я веду прямой эфир,

Дойдя до этой самой точки,

Как у синиц под вишней пир.

Я снова здесь, я снова дома

Наверно, только потому

Мои обычные симптомы:

Рассудок полн печальных смут,

А сердце будто распирает

Приятным, радостным теплом.

Зима, безмолвная, сырая

Пришла из леса прямо в дом.

Весна идет

Вдыхаешь воздух, чувствуешь – свинец.

Поток машин у берега обочин,

Несется с гулом, яростно всклокочен.

И серый дым, как горестный венец,

Ко лбу столицы крепко приколочен.

Так душно здесь, рыдать – невмоготу.

Не знаю, на кого мы тем похожи,

Что только боль пульсирует под кожей.

Одежду сняв, упрешься в наготу,

И почему-то тело снять не можешь.

А что под ним? Забывшиеся сны?

Куски давно облезшей штукатурки

И шахматные пыльные фигурки?

Так режутся у заспанной весны

Зубами из-под наледи окурки.

К апрелю переполнена Москва

Влюбленных пар расширившейся кастой.

Весны-монголки, черной и скуластой

Свежит лицо неяркая трава,

Ожившая, недавно из-под наста.

Так много слов – и только о весне.

Я ненавижу это время года,

Болезнями смятенную погоду.

Но что-то оживает и во мне…

Да мысли той вперед не будет хода.

В песках ржавеют корабли…

В песках ржавеют корабли,

О старом шепчутся завете.

На борт взошел горячий ветер

– железа шум заглох в пыли.

Они прохладный помнят шум,

Они избыток помнят влаги.

Но только ящериц ватаги

тревожат сонм печальных дум.

И, как душа, исходит жар

От раскаленных шатких палуб.

И я такою точно стала б,