Синяя звезда Аурин

– Говорят, там труднопроходимо… Или всё-таки девственница?

Я наградила его взглядом, в котором даже не телепат прочитал бы, куда ему следует пойти. Отсутствием опыта я не гордилась, скорее даже стеснялась. Просто так уж получилось. Однако обсуждать это с ним я не обязана.

Но тут имперский негодяй сверкнул на меня полыхнувшими красным глазами, и я неожиданно для себя сказала:

– Да. – И добавила уже по своей воле. – Урод.

– Отлично. Тогда воспользуемся помощью жрецов, – невозмутимо произнёс Ник.

– Нет, – сказала я.

– Я ведь могу тебя заставить, – вдруг вкрадчиво предупредил он. И я знала, что действительно может. – Но для долговременного внушения сложно рассчитать усилие. Если я промахнусь, тебя потом всю жизнь будет преследовать желание вернуться на эту планетку, к месту обитания местного божества. Хочешь?

От нарисованной перспективы хотелось только одного – врезать этому пижону и куда-нибудь уйти.

– Можешь подумать, – вдруг сказал Ник. И не успела я удивиться, как добавил. – Пока мы добираемся до города, где происходит Выбор.

Ненавижу телепатов. И есть хочу.

Что ответить я не знала. И что думать – тем более. С одной стороны, мне вовсе не хотелось взваливать на себя роль спасительницы неизвестной планеты, да и были у меня некоторые сомнения в последующем благополучии "избранной" – неспроста ведь каждый год выбирают новую девушку. Но до кхамира добраться действительно надо. Вряд ли имперец стал бы придумывать такую многоходовку с привлечением местного населения, если бы туда было легко добраться самим… Впрочем, возможно, на деле всё не так страшно, а среди местного населения специально распространяется и всячески поощряется заблуждение о труднодоступности "бога", а то как понабегут паломники, как понатворят химер и аномалий…

В результате своих размышлений я пришла к выводу, что хорошо бы самой услышать от местных жителей рассказ об их божестве и его “прощении”. И, кстати, неплохо бы ещё кое-что уточнить.

– А с чего ты взял, что жрецы выберут меня? – с надеждой на обратное поинтересовалась потенциальная избранная.

Ник наградил меня таким взглядом, что надежда тут же умерла – действительно, повлияет в нужный момент, и готово.

– А почему именно девственница-то? – уже совсем мрачно уточнила я.

Имперец пожал плечами:

– Обычные суеверия, полагаю.

На этом разговор как-то совсем затух… и Ник принялся уплетать откуда-то взятый сухпаёк, даже и не подумав предложить мне. При виде того, как он ест, голод стал невыносимым, но просить я не собиралась. Хотя он, полагаю, этого ждал. И, наверняка, по просьбе поделился бы. Но я почему-то просто не могла у него ничего просить. Не после того, как он вломился ко мне в голову – даже два раза по сути. Мне сейчас вообще даже смотреть на него не хотелось, не то что заговаривать. Но я с каким-то мазохистским упорством следила, как заканчивается еда… и молчала.

– На ночлег пойдём в деревню, заодно ещё что-то разузнаем, – сообщил он мне как ни в чём не бывало.

– Ок, – сказала я и, вспомнив, что видела в лесу какие-то ягоды – наверняка, не ядовитые, добавила. – Пойду прогуляюсь.

– Эй, – окликнул меня Ник, когда я уже почти покинула корабль.

Я обернулась и еле успела поймать брошенный пакет с сухпайком. Определённо, гад целился мне в лоб.

– С тобой будет сложно, – сообщил он. – Но забавно.

На ночлег мы напросились без проблем. Ну, точнее, на нас сначала хотели спустить нечто отдалённо напоминающее собаку, но пара секунд активности телепата – и нас радушно пригласили в дом. Правда, мне показалось, что Ник как-то побледнел, но, может, это освещение такое. В избушке было тесно, низкие потолки заставляли пригибаться даже меня, не говоря уже о рослом имперце. Сами хозяева были невысокими – пониже меня, но и они привычно пригибались в дверях и чуть ли не касались головой потолка. Не знаю, что именно внушил им Ник, но мне было даже неудобно – настолько они старались нам угодить.

Обстановка более или менее соответствовала моим ожиданиям, сформированным на фильмах о средневековье, разве что была более скудной. Самым большим отличием, по крайней мере, бросившимся мне в глаза, было освещение. Вместо пожароопасных лучин здесь использовали какие-то камни – днём их выносили на солнце, и часа три-четыре после заката они обеспечивали свет.

– Сейчас самое паршивое время! – прочувствованно произнёс хозяин – молодой парень, лет восемнадцати, запирая дверь на засов. – До Дня Всепрощения меньше двадцати дней, и все стараются что-нибудь урвать.

Признаться, я не сразу поняла, что он имеет в виду. Оказывается, чтобы воплощённое вольное или невольное желание обрело долгую жизнь и пережило это самое всепрощение, надо закрепить его собственной кровью и специальным заклинанием. Все остальные порождения фантазии и кхамира разрушались – а я-то гадала, как “бог” отличает – что случайно получившаяся аномалия, а что – нужное заклинание.

Почему же все так активизировались именно сейчас? Весь год одарённые, не учтённые и не контролируемые жрецами, пили специальную травку, гасящую или блокирующую дар. Во-первых, потому что жить целый год с неудачными своими творениями никто не хотел, во-вторых, потому что за волшебство полагалось платить налог, независимо от того удачное оно или нет, да и под контроль жрецов никому не хотелось. Сейчас же у жрецов было слишком мало времени, чтобы обнаружить несанкционированные порождения магии кхамира. И одарённые переставали пить травку и пытались осуществить задуманное за год бездействия. Увы, но кроме задуманного лезло ещё очень много полуосознанного и вообще неосознанного, поэтому последние дни перед Всепрощением превращались в кошмар для всех. В течение года тоже случались неожиданности, но редко – от тех, у кого только-только проявился дар, и тех, кто не смог достать травку. Травка, естественно, была незаконна, так как помогала одарённым скрываться от жрецов и от налогов.

Надо бы и нам с Ником такой травки, – подумала я. Мы, конечно, вроде как обученные держать порывы под контролем, но это тяжело двадцать четыре… вернее, двадцать шесть часов в сутки, и есть же ещё сны!

– Так что присматривай за женой, она у тебя красивая, как бы кто приворот не навесил, – продолжал в это время хозяин дома.

Я не сразу поняла, что "жена" – это я, а Ник так вообще вздрогнул и скривился. Но оспаривать не стал. Как-то он вообще неважно выглядел.

В доме была всего одна комната, крайне небольшая, так что спать нас устроили на полу на кухне, которая тоже была весьма мала – имперец лежал слишком близко, на мой взгляд. И слишком громко дышал. Его вообще было слишком много для такого маленького помещения и насыщенного дня. А глядя, как он бережно раскладывает свою длинную косу, я ощутила совершенно детское желание её отрезать, или хотя бы наступить. К счастью, у меня пока ещё хватило ума удержаться. Я просто вжалась в стенку и отвернулась. Но не спала – спать было боязно – не натворю ли я каких дел с кхамиром во сне? Можно было, конечно, обратиться к Нику с просьбой поставить блок в моей голове, но пускать его в свою голову по доброй воле, даже более того, пригласить? Меня аж передёрнуло…

И тут же передёрнуло ещё сильнее – под маленьким окошком, закрытым деревянными ставнями – стёкол, естественно, не было, раздался какой-то жалобный и жуткий вой. Я обернулась посмотреть на имперца – он сел, напрягся, красные пряди слабо засветились – то ещё зрелище в темноте, скажу я вам – и немного недоумённо посмотрел на меня:

– Это человек, – тихо сказал он. И не успела я удивиться, как он добавил, – мёртвый человек!

– Мёртвые не воют, – шёпотом ответила я ему, не упустив случая покрутить пальцем у виска. И фыркнула. – Ты ещё скажи, что это вампир!

– Не бойтесь, – вдруг крикнула нам хозяйка дома из комнаты, – это наш староста.

И не успела я бросить победный взгляд на Ника, хоть и недоумевала – зачем староста так воет, но мало ли какие у людей традиции, может, он благополучие на деревню так призывает, как она добавила:

– В прошлом месяце помер… дочка его, Ланка, одарённой оказалась… очень горевала.

– И часто у вас так бывает? – спросил имперец, насмешливо глядя на меня.

– Да почти перед каждым Днём Всепрощения что-нибудь да вылазит, – довольно равнодушно ответил хозяин дома. – В прошлом году вон призрак бабы Ганы бродил… это если вы про мёртвых.

– А что ещё бывает? – заинтересовалась я.

– Ну, всякие помешательства, – охотно ответил хозяин. – Призрачный дом как-то был… деньги ненастоящие регулярно бывают. Себя часто уродуют…

– Это как это? – удивилась я. Трудно представить, что люди этого хотят. По крайней мере, многие люди.

– Ну, – в голосе хозяина слышалась усмешка, – вот кто-то хочет быть тоньше, кто-то отчаянно хочет глаза побольше… или ушли поменьше. Или другой формы.

– И? – спросила я, уже чувствуя, что ответ мне не понравится.

– И находим потом мёртвые тела, переломившиеся в талии, или с глазами вполлица… Хотя с ушами вот живой остался, но глухой. Его жрецы забрали.

Я не до конца поняла, почему остальные мёртвые… резко увеличившиеся глаза выдавили мозг? Бррр!

Тут я всё-таки не выдержала и, дёрнув имперца за косу, потребовала:

– Поставь мне блок!

– Мечтаешь о больших… глазах? – вкрадчиво спросил Ник, глядя вовсе не на глаза.