Над маковым полем
– Да, – кивает Андерсен, – но зачем наживаться нечестным путём?
– С чего ты взял, что нечестным? – обиженно надувает губки ангелок. – Может быть, я таксовать собрался, а?
– С того, что у тебя ни прав, ни машины нет, – хмуро замечает Андерсен.
– А откуда ты знаешь? – рука, наконец, заползает в пуховой туннель.
– Хватит юлить, – грустно опускает глаза правилоголик, – ты опять собираешься торговать наркотой?
– А что здесь такого? В конце концов, не тебе мне нотации читать. Всё равно, если не я продам, то кто-то другой, а кушать хочется, – гримасничает Купидон.
– Вот только не надо грузить меня своей трёхрублёвой философией! – взвывает Андерсен. – Останься! Завязывай с этим криминалом! Ещё не хватало тебе загреметь в тюрьму! Такого, как тебя, мигом под себя подложат.
– Запугиваешь меня, дурачок? – хихикает Купидон. – А зря. У меня, между прочим, хорошо получается. Не знаю как, но я внушаю доверие своим веселящимся деткам.
– Избавь меня от подробностей, – поднимает ладонь Андерсен, – завязывай, устройся на нормальную работу, выкинь всю эту дурь… – ярко жестикулирует парень.
– Ты мне не жена, чтобы командовать и решать, как поступать, усёк? – изящно касается Купидон носа милого мальчишки.
– Я как друг советую, – бурчит юноша.
– Ах, как drug! – веселится Купидон. – Тогда совсем другое дело! – театрально кривляется, – тогда я прямо сейчас избавлюсь от кислоты, а завтра, как образцовый молодой человек, устроюсь на скромную работёнку, чтобы каждый день уставать и утопать в машинальной рутине! – изображает восхищение блондин.
– Найди то, что тебе нравится, – предлагает Андерсен.
– Если бы я одевался так, как мне нравится, я бы ходил в одних латексных костюмах с резиновой эрекцией, – вежливо улыбается Купидон, стоя закутанным в зимнюю куртку.
– М-да. Конечно… – меряет его взглядом собеседник.
– Хорошо, – неожиданно сдается кукольный альбинос, – я послушаю тебя. Только в будущем ты окажешь мне одну услугу, о какой я тебя попрошу.
– Какую угодно, – соглашается Андерсен, и куртка освобождает плечи Купидона.
Через две минуты пунцовые кругляшки скатываются в унитаз, словно по водяной горке в аквапарке. А ещё через две минуты дом взрывается.
***
На следующий день Купидон белым творожистым осадком течет по скользким улочкам и любуется голым небом с бежевым холодным шариком. Через армию шагов он добирается до скромного ресторанчика под названием «Дядюшка Черри», куда требуются сотрудники – парень узнал это из объявления, размещённого над современной хохломой.
Внутри довольно опрятно. Над лакированными столиками висят конусообразные лампы. Посередине столиков стоят вазочки с нежными одинокими тюльпанами. Под ними лежат светло-зелёные салфетки, рядом размещаются солонки, перечницы, пакетики с сахаром и прочая компактная мелочь. Присев на статный стул, Купидон подзывает официанта и просит у него меню. Досконально изучает и ассоциирует все блюда. Из холодных закусок заказывает салат «Капрезе» из сыра Мацарелла, томатов и базилика с оливковым маслом. Из горячих – судака, томлённого в сливках, и, конечно же, красное вино. Пока ждет, наслаждается ненавязчивой музыкой и лёгким гудением посетителей.
– Ваш салат, – спустя несколько минут галантно ставит тарелку служащий в чёрных штанах и красном пиджаке с галстуком-бабочкой.
– Почему так долго? – недовольно бросает Купидон. Конечно, такая манера поведения не сочетается с его смазливой внешностью, но актёрское мастерство на высоте. – У меня через час встреча! И чё это вы соусом так обильно всё позаливали?
– Прошу прощения, скоро мы вам принесём горячее блюдо, – автоматично отзывается прилизанный мужчина. Купидону везёт, что ему попадается особь мужского пола, а то с девушкой он вряд ли бы смог так обращаться. – Ваш судак, – звучит над ухом угодливый баритон, когда «скоро» давно проходит.
– Я, кажется, ясно изъяснился, что спешу! Чё вы мне мозги пудрите?! – наезжает на растерявшегося паренька клиент.
По инерции скандал выливается в долгие разбирательства, и Купидону удаётся отобедать за счёт заведения, а также прощупать почву. Она оказывается более чем прочной.
***
Следующим днём Купидон белым творожистым осадком течет по скользким улочкам, волоча с собой нужные бумаги и фирменную улыбку, какой замышляет сразить всех будущих коллег. Он знает, что прекрасно справится с обязанностями официанта. Он знает, что никто не откажет такому обаятельному господину. Он знает, что никто не любит террористические опасности. Террористические опасности синего уровня. Террористические опасности жёлтого уровня. Террористические опасности красного уровня.
– Как Вы будете себя вести, если клиент недоволен качеством блюда и отказывается от него? – звучит вопрос.
У Купидона свежее дыхание и богатая живая речь.
– Что бы Вы сами заказали из нашего меню? – звучит вопрос.
На Купидоне чёрные брюки и красный пиджак.
– Как готовится классический ростбиф? – звучит вопрос.
Купидон улыбается своей очаровательной улыбкой.
– Как правильно раскладывать столовые приборы? – звучит вопрос.
Купидон копирует позу работодателя, приятнейшего толстяка с густой бородкой.
– Насколько активный Ваш образ жизни? – звучит вопрос.
Купидон кивает так часто, как только может.
– У Вас бывали гомосексуальные связи? – звучит вопрос.
Купидон уверенно и крепко пожимает руку.
– Ваш отец избивал Вас? – звучит вопрос.
Купидон смотрит прямо в глаза.
– Вы когда-нибудь продавали экстази? – звучит вопрос.
Купидон принят на великолепную должность. Теперь он будет обслуживать мальчиков и девочек, дедушек и бабушек. Он будет завязывать новые знакомства и поражать гостей своей экстравагантностью. Он будет счастлив.
Сказка
Андерсен искренне радуется, что их пятиглавая компания выбирается из руин. Что жизнь налаживается. Что Мэрилин начала есть, Лох перестал колоться, а Купидон нашёл работу по нраву. Ещё пару месяцев назад это казалось абсолютно нереальным, а сейчас разворачивается в его небогатой квартире. Парень с надеждой смотрит вперёд, планируя вместе встречать Новый год, провожать весну и путешествовать летом. Осенью он бы поступил на филологический, друзья тоже продолжили бы образование, переехав к себе.
После окончания филфака парень не собирается строить писательскую карьеру. Он не тешит великих амбиций. Тихая спокойная работа в библиотеке вполне бы его устроила. Более того – сделала бы счастливым. Андерсен часами может зарываться в книги и читать, читать, читать… Но, несмотря на беспечные будни, его не оставляет в покое маковый сон. Каждую ночь он пролетает над умирающими подростками и задыхается от своего бездействия. Тяжкие размышления и чувство вины мучают его. И однажды под воздействием светлой печали парнишка пишет добрую детскую сказку:
Сказка о том, как маг любовь искал
Как-то раз могучий маг
Вдруг увидел алый мак,
Аромат чей был вкусней,
Чем черешня по весне
И нежней, чем сон любой.
И решил найти любовь
Для цветка могучий маг,
Но не знает где и как.
День и ночь любовь искал
Средь морей седых и скал.
Маг смотрел уже везде:
На лугах и на звезде.
Посещал он и леса,
(Пробегала там лиса,
Ветки низко где висят,
Защищая трёх лисят.)
Может быть, любовь в дупле?
Иль она, как тёплый плед?
Или же дремучий лес
Не хранит таких чудес?
А на тропах, что свежей,
Увидал смешных ежей,
Но ни звери, ни вода
Не смогли ответов дать,
Как и ранняя роса.
Но ответ нашёлся сам!
Маг вдруг понял, тем же днём,
Что любовь скрывалась в нём!
Наивный мечтатель надеется донести до заблудших счастьеманов, что любовь не надо искать на маковом поле. Что мягкое тепло и уют возможны не только среди алых цветов. Что любовь беспрерывно сияет в них самих, а мир просто-напросто отражает их внутренний свет.
Энергетическая ценность
Просыпаюсь в семь утра и выпиваю кружку воды для того чтобы запустить метаболизм. Завтракаю овсяной кашей и яйцом всмятку. Через два часа пью кисель и ем творожную запеканку. В обед уплетаю рисовый суп и паровые тефтели с картофельным пюре. Спустя час меня ждёт печёное яблоко с мёдом. Ужинаю обычно фрикадельками с вермишелью и компотом, а на ночь употребляю стакан тёплого молока. В кухне постоянно кто-то крутится, кашеваря и распыляя дивные ароматы. После того как Купидон устраиватся подрабатывать официантом, греметь кастрюлями начмнает ещё и Лох. У него самая ужасная стряпня, какую я когда-либо пробовала! Гадкая, серая и водянистая кашица вызывает приступы рвоты, даже пальцы в рот совать не надо. И вообще, считаю, что приёмов пищи чересчур много, но Андерсен говорит, что это только на первое время. Переживаю, что поправляюсь – за прошедший месяц набрала уже полтора килограмма. Мамочка! Это так много! Скоро я стану похожей на подводную лодку! Пытаюсь отвлекать себя журналами и учебниками по кройке и шитью, изучаю виды тканей, кожи, меха и прочего сырья, но всё равно развлекаю себя подсчётом калорий.
Говяжий бульон – 4 ккал.
Паровой омлет – 55 ккал.
Груши – 57 ккал.
Толчённая картошка – 88 ккал.
Банан – 89 ккал.
Тушёная свёкла – 106 ккал.
Интересно, сколько калорий было бы во мне, если бы меня пожарили? Или замариновали. Или завялили. Любопытно, как бы меня подали: общим блюдом или порционно? Какими бы листьями или ягодами украсили моё и без того аппетитное тело? И как бы меня назвали в неживом виде? «Мэрилин Монро в шубе»? Или «Мэрилин Монро с хрустящей корочкой»? Или деликатес «Мэрилин Монро в вазочке под кремом»? Не знаю, но знаю точно, что к гадости Лоха я не прикоснусь. Уж кому-кому, а ему я бы точно не доверила себя готовить.
– Я очень старался, – говорит Лох.
– У тебя дряблые ягодицы, – говорит Лох.
– У тебя нет груди, – говорит Лох.
– Если ты не поешь, то организм разучится принимать еду, и ты умрёшь, – говорит Лох.
И я послушно запихиваю в себя порцию овощного рагу. Скользкого. Мерзкого. Уже остывшего. Потом весь вечер тону в слезах и косметике, сетуя на жестокое обращение и едкие оскорбления. Но возвращается Купидон. И мы вместе читаем историю моды Франции. Историю моды Англии. Историю моды России. Я показываю ему свои эскизы, и он восторженно сообщает мне:
– У тебя настоящий талант, май бэби! – говорит он.
Да, именно так и говорит. Пусть Лох завидует, что у меня есть талант, а у него нет. Что меня Купидон хвалит, а его нет. Что я будущая модель и дизайнер, а он слабый и безнадёжный джанки. Моими набросками интересуется даже Дали. Он будет их рекламировать и прославлять. Он считает, что мне надо создать собственный бутик «Арт-попа». И все будут покупать одежду только в «Арт-попе». Дали уверен, что мы словим триумфальный успех. Он говорит, что я гениальна. Да, именно так и говорит. Я докажу всем простушкам-одноклассницам, тюфякам-родителям, что я – Мэрилин Монро, и меня ждёт уникальная судьба.
Маленький принт
Дали склоняется над рисунком милой кофточки с жёлто-голубым автобусом. «Yellow Blue Bus» – строчит он и уже видит, как этот принт расхватают не только на одежду, но и на шкатулки, пакеты, подарочные коробки и блокноты. Дали так горит этим делом, что находит в Интернете книжку «Психология рекламы». Вначале в ней идёт речь о русской рекламе разных веков, и парень набирает для себя немало важной информации: виды рекламы, этапы манипулирования, действенные приёмы, основные законы восприятия, рекомендации по созданию и всё в этом духе. Описывать товар должно какое-то авторитетное лицо. Призыв должен быть обращён к персональному зрителю. Использовать следует такие слова, как: «самый», «универсальный», «лучший», «только», «единственный». Новые знания так перенасыщают Дали, что он не замечает ничего вокруг. Только классные футболки со знаменитыми мемами. Только брюки, усеянные молниями. Только костюмы, предназначенные для влюблённых пар.
«Брюки в руки и беги!» – пишет он.
«Будь кругом – это круто!» – пишет он под футболкой с огромной дыркой в центре живота.
«Потомушка это пушка!» – пишет он под каблуками в виде пистолетов.
«Во дворе ходит слух, что я лебяжий пух» – пишет он под кофточкой из белого пуха.
Парень предполагает, что на телеэкранах это будут произносить сами Мэвл и MITCHEL с какой-нибудь японской девчонкой с выкрашенными волосами и Чупа-чупсом во рту. Если Дали чувствует, что получается лютая бомба, то непременно делится идеей с Мэрилин, и та безостановочно кивает с широко разутыми от восторга глазами. Создавать слоганы вкусно. Создавать слоганы круто. Создавать слоганы классно. Ощущения схожи с оргазмом. Или с победой в сложном раунде, на котором застревал больше месяца. Шмотки Монро куда интересней брони Джексона. Собственные результаты интеллектуальной деятельности куда важней штампов из телевизора. Какое же потрясное стечение обстоятельств, что они сошлись!
– Улавливаешь фишку? – спрашивает он красавицу, быстро водя карандашом по исчёрканному листу.
– Согласись, мощно, а? – подпрыгивает на матрасе Дали.
– Ты ещё этого не видел, – важно, словно директриса, задирает подбородок Мэрилин и вытаскивает слегка помятый листок с платьем-тюльпаном в виде гитары.
– Улёт… – принимает рисунок Дали, уже прикидывая, как можно обыграть данный прикид, – потом ещё подобное, только в виде электрогитары сделай. Разных цветов, – завороженно рекомендует он.
– Точняк! – закусывает губу Монро и тут же принимается за чертёж. – У меня уже и выкройки есть, – как-бы невзначай бросает она. – Ах! Пуговицы будут типа колки! – после затяжной паузы вскрикивает девушка, теребя Дали за плечо.
– А то, – сглатывает он так, что видно, как слюна перемещается по кадыку, – нас с тобой ждёт грандиозное будущее! – в сотый раз пророчит Дали.
II Вселенная 26
Не чёрный список
– Стой… Не ше-ве-лись… – бубнит Мэрилин, сосредоточено терзая тенями веко Лоха.
На её тонких запястьях, набрызганных духами, побрякивают узкие браслеты, покрашенные под золото. В ушах висят длинные, словно лапша, серьги. Бедный Лох покорно терпит и старается не двигаться. Но, как известно, когда пытаешься зависнуть в одном положении, всегда ненароком тело качнётся то чуть влево, то слегка вправо. То отклонится назад. То подастся вперёд. Так и Лохматый уползает вбок, вызывая гневные реплики Монро.
– Я кому сказала не шевелиться?! – взрывается она.
Если бы её поместили в дурацкий диснеевский мультик, изо рта непременно брызнули бы слюни, глаза сузились в щёлки, а рот занял половину лица.
– Я случайно, – сутулит плечи Лох, словно нашкодивший облезлый котёнок, но, к всеобщему облегчению, за криком не следует пинков и царапанья.
– Го-о-о… тово! – торжественно изрекает Мэрилин, и Лох присоединяется к накрашенным Купидону и Дали. На парнях тонны румян, блеска, жирной помады и чёрной туши с объёмным эффектом. – Твоя очередь, пупсик, – подзывает новоиспечённый косметолог Андерсена.
Тот со страхом сглатывает, ещё раз косится на друзей и отважно садится на роковой табурет. Вначале его кожу покрывает слой тонального увлажняющего крема. Пушистая кисточка равномерно разглаживает его и возвращается на импровизированный столик. Настаёт очередь теней.
– Так-так, – смотрит на цветовую палитру девушка и уже через пару минут совершает несколько уверенных мазков по светло-сиреневому цвету, – закрой-ка глаза, – высовывает она язык от усердия. Юноша исполняет её приказ и зажмуривается так, словно ожидает удара старшеклассника-задиры. – Да не жмурься ты, тупица! – командует Монро. Вскоре тени лепестками украшают мужские веки, а маркер на водной основе рисует аккуратные стрелки. – Сделай губки бантиком, – требует Мэрилин и на своём примере показывает, как их надо складывать. – Куда встаёшь? Ещё брови! – вопит Мэрилин после успешной процедуры «Терпкий поцелуй».
– Б-брови? – неуверенно дрожит Андерсен, ощущая, как острые ногти впиваются в ключицу, прижимая его к стулу.
– Вот, совсем другое дело, – любуется Монро, – макияж – это искусство! Это самовыражение и красота! Именно красота спасёт мир, если вы не забыли, – звонко распевает она.
– Я просил малюсенькие, – жалобно сокрушается Андерсен, разглядывая стрелки в отражении, – а ты их дотащила до висков!
– Ну что ты, милок? Не выдумывай. Это и есть миниатюрные стрелочки, – ерошит его волосы Мэрилин. Четверо разрисованных парней грудятся перед несчастным зеркалом. На их физиономиях застыло выражение, какое бывает при виде пса с пятью лапами.
– М-да… – изрекает Андерсен.
– Зато угрей и прыщей не видно, – жалко нащупывает плюсы Лох.
– А по-моему, так мы похожи на трансвеститов, – морщится Дали, точно проглотил лимон или ложку ядрёной горчицы.
– Детки, да вы что?! Мы же теперь Калигулы двадцать первого века! Мы фейерверки, а? – крутится Купидон.
На часах уже девять часов вечера. За окном мерцают новогодние декорации, а из кухни доносятся запахи праздничных блюд. Весь линолеум усыпан блёстками, полки обмотаны гирляндой, закреплённой скотчем, а по телевизору повторяется реклама «M&M's» и «Кока-Колы». Не хватает только наряженной ёлки, но ребята договорились, что скудного деревца во дворе с огромными самодельными игрушками достаточно. Несмотря на жертвы, которые требует красота, под рёбрами танцует лёгкое возбуждение, словно всем им по шесть лет.
– Салаты все готовы?
– Ты хлопушки купил?
– Ты уверен, что это платье подойдёт?
– Помоги перенести стол, ленивая жопа!
Фразы путаются в какофонии звуков, словно люди в толпе. Руки, как щупальца одного гигантского осьминога, расставляют необходимые атрибуты. Вальсообразные движения ног массируют пол. Шипение лака для волос с его приторным запахом смешивается с молекулами воздуха.
– Всё, сядьте вы! Да сядьте же! Угомонитесь! – призывает ораву Андерсен.
– Чего тебе? – мнёт полотенце Дали.
– Списки желаний! Нам нужны списки желаний! – почти лестничным умом вспоминает Андерсен.
– В смысле? – деловито присаживается Лох.
– Ну, то, что бы вы хотели совершить в следующем году, – смутно поясняет его приятель.
– Типа «Я хочу увидеть Колобка голым»? – прыскает Купидон. Колобком он называет владельца «Дядюшки Черри».
– Да, типа того, – кивает Андерсен.
– Плёвое дело, – улыбается блондин блестящими розовыми губами и где-то в подкроватной яме находит старую школьную тетрадь и пачку почти выдохшихся фломастеров. Затем павлинчик с приятным треском вырывает несколько листов, разрывает их пополам и раздаёт каждому узорчатому эльфу. И так, под песенку «Пра-а-аздник к нам приходит, пра-а-аздник к нам приходит» фломастеры со свистом принимаются выводить желания души.
«Хочу, чтоб мою рекламу показали по телику» – со скрежетом, пробирающим до костей, пишет Дали.
«Хочу поцеловаться с Купидоном» – зелёным цветом пишет Лох.
«Чтобы прошли угри» – пишет Лох.
«Проколоть ухо и губу» – пишет Лох.
«Хочу открыть свой бутик» – круглым почерком вырисовывает Мэрилин Монро.
«Попасть на обложку журнала» – не отказывается от идеи Мэрилин.
«Хочу жить в библиотеке» – со вкусом фантазирует Андерсен.
«Хочу прогуляться по ночному городу голышом» – оранжевым колором пишет Купидон.
«Переспать с Мэрилин» – следя за тем, чтоб не подсматривали, пишет Купидон.
«Открыть бар с коктейлями» – пишет Купидон.
Порой противное скрежетание прекращается, глаза задумчиво устремляются в потолок, словно на нём болтаются ответы, кто-то озирается по сторонам, изучая предметы, будто они могут дать подсказку, а затем общее сопение возобновляется. Через полчаса составлены пять сокровенных списков.
Селфи
– Вот теперь не страшно и Новый год встречать, – шутит Купидон.
– А желания точно сбудутся? А то я, чтобы прошли угри, загадал, – переживает Лох.
– Зачем ты произносишь вслух?! – ужасается Мэрилин. – Теперь ты на всю жизнь останешься прыщавым уродом!
– Ну вот, – огорчается Лохматый, – хорошо, что ещё про мотоцикл с гитарой не рассказал…
– Лох! – хором останавливают его все.
– Молчу-молчу, – виновато заверяет он.
– Так, ребятушки, – меняет тему разговора расфуфыренная блондинка, – времени остаётся всё меньше, а у нас ещё ни одной фотки нет! Ну-ка все собрались поближе, – призывает она и достаёт телефон с приклеенным стразом, – дружно скажите «Мэ-э-эри», – веселится она и щёлкает по сенсору. – А теперь изобразим ужас, – предлагает дама, – дружно скажите «Монро-о-о»! – строит рожицы леди, и парни подхватывают её клич. – Ну-ка, Лохматый, сфотай нас с Купидончиком вдвоём, – протягивает она айфон Лоху. Тот угрюмо берёт аппарат и без энтузиазма снимает паршивых голубков.
– Давай-ка и нас с Дали! – машет рукой Андерсен, и через пару секунд вздрагивает ещё одна ослепительная вспышка.
Стоит признать, что снимки выходят уморительными, так как румяные щёки и толстые брови заставят рассмеяться истеричным попугайским хохотом даже злодеев.
– А теперь сфотай меня, как будто я ахаю, – просит Монро.
– А теперь, как я касаюсь причёски…
– А теперь сфокусируй камеру на моей мушке…
– А теперь на фоне гирлянд…
– А теперь меня с мишурой…
– Получилось? Дай посмотреть!
– Удали этот позор!
– Щёлкни меня ещё раз…
– Всё, позволь я сама себя пофоткаю, – капризно требует Мэрилин, после чего примеряет разные фильтры.
Кошачьи ушки. Вспышка. Увеличенные глазки. Вспышка. Полупрозрачные сердечки. Вспышка. Оленье рожки. Вспышка. Мышиный носик. Вспышка. Смущённые щёчки. Вспышка. И ещё сотни белых вспышек с щёлкающим звуком.
Только кому нужны наши посты и селфи? Всему миру или родственникам и трём постоянным подписчикам? Или вовсе только себе? Для самоутверждения. Для самолюбования. Для наглядных доказательств, что я есть. Что я живу. Что я существую.
Подарки
Наступает заветный час. Близятся куранты, пенится шампанское. Друзья в сборе за трухлявым столом, на котором стоят тарелки со скромной нарезкой, овощные роллы, фруктовые и молочные смузи, мандарины и беспардонные конфеты. Лох берёт бутерброд, состоящий из чёрного хлеба, ветчины и огурца.
– Тихо ты, – шикает на него Дали, – потом есть будем.
– Бумажки сжечь! Бумажки сжечь! – ударяет себя по лбу Андерсен, перебивая речь президента, и вновь по дому возобновляется беготня. Огонёк зажигалки облизывает все записки, пепел, как полагается, бросается в бокал, и буквально в последнюю секунду напитки спускаются по пищеводу.
– Фу! Ну и гадость, – кривится Мэрилин.
– Зато мечты исполнятся, – подтрунивает Лохматый, наконец, откусывая от своего помеченного бутерброда.
Монро обходится роллом и банановым коктейлем. Дали уплетает салаты за пятерых, параллельно закидываясь горячей картошкой. Купидон с удовольствием подаёт блюда и убирает со стола грязные чашки. Андерсен разворачивает «Лебёдушку», освобождает шоколадное удовольствие от фольги и целиком погружает конфету в рот. Монро незаметно прячет фантик в кружевной лифчик.
После застолья настаёт черёд подарков. Друзья, конечно, не уславливались, что сюрпризы обязательны, но тем не менее никто не остаётся без приятной мелочёвки. Для своей феи Купидон покупает дорогущий комплект нижнего белья. Тронутая и польщённая, Мэрилин вручает ему солидный галстук-бабочку. Для Лохматого Андерсен изготавливает браслет из деревянных бусин, а для Дали прихватывает новый футляр под очки. В ответ его закадычные друзья вынимают из-за спин два тома «Графа Монте-Кристо».
– Ништяк! – отвисает челюсть Андерсена. – Это же классика французской литературы! Я давно мечтал её прочесть! – сотрясает стены своим криком парень. – Дайте, я вас обниму! Дайте, я вас поцелую! – лыбится он и хватает френдов за шеи. Целует френдов в щёки, оставляя дугообразные отпечатки помады, и те недовольно отскакивают в сторону.
– Эй!
– Эй! – возмущённо жалуются они.
– Ладно-ладно, – примирительно заливается краской Андерсен.
Прекрасная ночь и кошмарные истории
– Айда страшилки рассказывать! – приглашает Лох. – Надеюсь, среди нас нет сонных деток? – подстёгивает он.
– Пф, конечно! – цокает языком Мэрилин.
– Тогда устраиваемся в круг! – зазывает всех Лохматый.
– Погоди, – воркует Купидон, – сначала надо подходящую атмосферу создать.
– Откуда ты знаешь, какая атмосфера нужная? – ворчит длинноволосое чучело с косметикой, но ангел любви не удосуживается ответить.
Вместо этого он собирает остатки банкета, находит уже использованные свечи, расставляет их на полу и гасит свет. Вся квартира погружается в клейкий мрак, но вскоре в нём загорается рыжий язычок карманного пламени, и через считанные секунды пять маленьких танцующих огней оказываются у ног подростков, сидящих по-турецки.
