Навсегда моя

Тогда его взгляд был другим. Каким-то особенным. Взгляд взрослого мужчины, от которого по спине мурашки собираются, а с сердцем странные чудеса происходят, что просто теряешься.

– Вы больше не общаетесь? – голос Шурки звучит отдаленно, не сразу удается расслышать.

– Он больше не захотел. Не понимаю только почему, что я сделала не так?! – не прерывая взгляда с Костей, обращаюсь к подруге.

–Ты рассказывала ему про Ваню?

– Нет. С чего бы? Он, правда, спрашивал, люблю ли я его?

Вспоминаю его вопрос и как-то резко перевожу взгляд на Саню. Под ребрами заныло, в ушах шум появился, и они гореть начали от нахлынувшего ни с чего волнения.

– И ты ответила..?

Тук-тук-тук. Сердце как колеса поезда, набирающего скорость. Смотрю в ее зеленые глаза, а левую сторону лица все еще печет. Это Исаев.

В какой-то момент все прекращается. Нет больше жара, исходящего с его стороны, пропало ощущение, что тебя пристально рассматривают. Все встало на свои места.

– Я не знаю, люблю ли все еще Ваню или нет. Это сложный вопрос, на который у меня нет ответа.

Подруга протяжно вздыхает и обнимает меня. А мне и не нужна поддержка. Все хорошо, вроде бы…

Группа Исаева уже давно зашла в аудиторию. Одни мы с Саней стоим и пялимся на белую дверь.

Где-то там сидит Костя. Куча вопросов сразу вертится в голове: он сидит один или с Кариной? А где именно он сидит? А если он также сидит и гипнотизирует дверь, но с обратной стороны. Я будто до сих пор чувствую его взгляд. Это ведь странно, да?

– Может, в столовую? – осторожно спрашивает подруга.

Киваю, и мы, наконец, отходим от окна. Сердце не на месте. Я очень хочу поговорить с Костей еще раз, но что-то останавливало. Какая-то глупая причина.

Не успеваем и один пролет пройти, навстречу быстрым шагом плывет та, чей профиль я изучила вдоль и поперек.

Сегодня на ней короткий комбинезон, полупрозрачная блузка и высокие каблуки. Успеваю рассмотреть ее всю с головы до ног, пока мы не встречаемся с ней взглядами. Обе останавливаемся напротив друг друга.

Мы никогда не общались, возможно, она и имени моего не знает.

А я вот знаю о ней практически все. Благо у меня есть Шурка.

Карина Назарова – дочь адвоката, учится на коммерции, у нее квартира в модном ЖК, откуда офигенный вид на Москву-реку. У нее модельный рост, почти сто восемьдесят сантиметров, и идеальный вес. Саня мне добыла даже название салона, где она красит свои волосы в пепельный блонд и делает кроваво-красный маникюр.

Не знаю, зачем мне эта информация, но я ее зафиксировала.

А еще у нее несколько сотен тысяч подписчиков в запрещенной сети, которые просто фанатеют от нее. Я подписалась с липового аккаунта.

– Ольшанская, не думала, что на первом курсе позволительно тоскаться по коридорам во время пары.

Она знает меня, мое имя и с какого я курса. Возможно, также знает мой рост, вес и кучу разной информации.

Мои нервы от ее голоса натягиваются и дрожат как при противном скрипе старого механизма.

Можно, конечно, уйти, ведь мы друг другу никто и делить нам, вроде как, нечего. Наверное.

Потому я стою и сверлю ее взглядом. Между глаз так и вижу красную точку, куда втыкаю воображаемое, но до ужаса острое сверло.

Господи, никогда не была кровожадной, а сейчас внутри меня что-то разрастается такое необычное, объемное, горячее. Ух, состояние как перед важным соревнованием. Захватывает весь кислород вокруг, оставляя жалкие крохи, и ты, как дура, улыбаешься.

– Ну, так у тебя тоже пара идет. А ты все где-то шляешься.

Я сказала “шляешься”. Это нехорошо. Очень нехорошо.

Голубые глаза – уверена, это линзы – приобретают грозовой оттенок. Взгляд безумно опасный, приходится рефлекторно отступать.

– А ты не такая мышка, как я думала.

– Не мышка.

Саня стоит рядом, тянет меня за рукав кофты. Что это значит, пока не разберу. Уйти? Прекратить лезть на рожон? Не разговаривать с этой пепельной?

– Я знаю, что ты бываешь в квартире Кости, – резко переводит тему.

Конечно, она все обо мне узнала. Мы, получается, соперницы.

Никогда не была соперницей, не знаю, что требуется говорить и делать. Но мне определенно не нравится делить Костю с… ней. Мне вообще не нравится его делить.

– Я слишком долго его добивалась, чтобы вот так просто отдать его тебе.

Назарова наступает, зло шипит мне в лицо, капли ядовитой слюны попадают мне на кожу.

Но я всегда ношу с собой антибактериальные салфетки, поэтому переживаю по этому поводу недолго.

А сердце все равно скачет по всему пространству за ребрами, больно отбиваясь от органов.

– И что ж ты такого сделала, чтобы добиться его?

– Малышке рано о таком знать.

От пренебрежения в ее голосе начинает першить в горле, ведь слова ее пропитаны каким-то кислым рассолом. Противно от ее тона до тошнотворных спазмов.

– Или… уже не малышке?

Хитрый взгляд, который, как выключатель, гасит свет во всем коридоре. Мне, по крайней мере, так видится. Из груди вырывается то ли стон, то ли рев. Все мое. Случайное.

Бросаюсь на нее и в белесые волосы вцепляюсь. Так мерзко стало от ее слов. Тон ее задел, претензия, да вообще вся она.

Цепляюсь в волосы так крепко, будто на подушечках пальцев был размазан сильнодействующий клей. И рычу, пока выдираю наращенные пряди одну за одной.

Не понимаю, что нашло. Просыпаюсь, когда на ее визг выбегают парни из соседней аудитории. Конечно же, это курс Кости.

Все смотрят на орущую Карину и на… клоки ее волос в моем кулаке. Раскрываю ладонь, и светлые пряди падают мне в ноги как доказательство того, что я виновница случившегося.