Наши побеждают везде

Сашка забыл, что следовало бы сейчас покраснеть и потупиться, сообщив как он рад встретиться с тем кого помнил только по учебникам да экскурсиям для школьников. Конечно, его прижизненная биография в десятки раз скромнее, но что такое простреленный бок он знал на собственной шкуре просто отлично. И торопиться нужно было просто потому, что раненому нужна помощь прямо сейчас. Целую серию травм различного характера и давности крылья уже успели зафиксировать, и сейчас эта информация обрабатывалась непосредственно перед заливкой в сознание. А оно ожидало контратаки… и не зря.

– Держаться за меня при любом раскладе, – деловым тоном соратника сообщил капитан, аккуратно взмывая вверх к двери, за которой его ждали.

И контратака обрушилась в эфир… Совсем немного, преследователи бы не успели в любом случае, но происходящее они смогли заметить и настроиться на нужный им канал связи… Охнув про себя, но скорее обрадовавшись, что разборки будут в итоге только на словах, Сашка, пропустив несколько требований остановиться, отдать им то, что сейчас было в его руках, иначе мол будет плохо, просто запел в ответ ласковым тенором, немного контрастируя с авторской версией исполнения…

«Рулит на взлет самолет пузатый,

Урча моторами тяжело.

Планида вновь повернулась задом,

Не то случайно, не то назло.

А я не гордый, я просто занят,

Я спецзаказом к земле прижат,

И слоем пыли на чемодане

Мои намерения лежат»

А затем просто взялся подсвистывать к мотиву, как и делал в своё время тот, кто написал эту песню.

По всей видимости, невольные слушатели так удивились, что даже прислушались, намереваясь различить слова… Русские, мать Вашу, свирепо подумал Сашка, и явно кто-то неплохо шпаривший на французском, на котором я никак вовсе, но тоже русский, значит, современник моей ноше и возможно лично знакомый… Ну ведь вычислю же и по одному встречу однажды, что за самоуверенность… не сибиряки эти кадры ни разу, ненавижу этих придурков из дикого Зауралья…

Они уже добрались в салон и рухнули на мигом сформировавшийся диван, вместивший двоих, уже и крылья можно уменьшить до пластов на спине, уже и Генри, щёлкнув пальцами, дал понять, что их машина взяла новый курс…

– Отдай что взял! – прорычали наконец по связи мрачным басом. – Это мы выследили, это не твоё! Отдай, работорговец!

– Totalement hors de la cha?ne? – наконец вспомнил Сашка фразу из книжки в школьной библиотеке… – А по ебалу, герр апостол? Ты куда полез тут, дурень москвабадский? Закон – тайга, прокурор – медведь, не слышал? Так я тебе это устрою тут сразу, следи за базаром…

На том конце связи возникло заметное замешательство щедро пересыпанное гневом, очевидно, надежды захватчиков на недоразумение пошли прахом, обладатель сочного баса смачно ругнулся по-французски, судя по интонации… Затем заговорил кто-то кому русский был более привычен и не менее остальных привыкший на нём командовать.

– Тёзка, отдай нам Волконского, добром прошу, ты ж за веру, Царя и Отечество, как и мы… Мы просто его протестировать, не подумай про нас плохо.

Сашка с некоторым удовольствием подавил глумливый хохот, выслушивая дальнейшие обещания человечности и благолепия и не стремясь вовсе объяснять соратникам суть разговора. Те уже спокойно занимались управлением уходящего прочь походного борта, слышно было только Сашке, которого успели запеленговать. Судя по разговору, там ещё даже не уяснили себе тот факт, что борт неумолимо и очень быстро удаляется… Зато, похоже, гость на борту отлично понимал что по связи Сашка продолжает общение и какого свойства оно получается… и был этому очень не рад.

– Вот что, балбесы, – снизошёл наконец Сашка, с удовольствием слушая, как на том конце связи внимают его словам. – Были б вы такие безобидные, вам бы выслеживать никого не пришлось, а я не живодёр. Знаете, в чём ваша проблема? Вас очень скоро самих на утиль отправят и не поморщатся. Потому что думать надо головой а не жопой, которая тёплые места любит, поняли? Нету больше ни для кого никакого Волконского, так и передайте начальству что самоликвидировался. Целее будете, лизоблюды.

С удовольствием отключил связь, не давая себе труда послушать бурю эмоций на той стороне… Месть – дело неспешное, сейчас только достаточно запомнить атаковавших, а времени вычислить их будет достаточно. Да и с гостем работы предстоит немеряно, он сейчас поймёт что в безопасности и расклеится полностью. А потому надо уверить его, что всё плохое позади, это будет очень нелёгкая задача. Ну вот пожалуйста, он плавно но настойчиво теперь устраивается на диване самостоятельно, ну в общем уже можно, что с ним и что делать уже записалось в нужный блок хранения информации…

– Александр Викторович, – тихо, но внятно начал говорить гость… похоже он уже чувствует себя очень некомфортно…

– Просто Сашка, мсье Серж, – замотал головой нынешний офицер и отхлебнув, протянул гостю походную фляжку. – Я закрыл Вас на карантин у себя, сперва восстановлю Вас полностью, потом все остальные дела.

– В любом случае информация Вам пригодится, – тем же тихим и внешне спокойным тоном продолжил аристократ из прошлого, – и я Вам её предоставлю. Как Вы понимаете, я лучше историков знаю суть дела и, будучи руководителем общества…

– К чёрту в трубу! – рявкнул Сашка столь резко, что прервал говорившего. – Глупо полагать, князь, что мой мотив в этом заключается! Я отвечаю за свой базар, а потому прошу Вас уяснить себе, что мне всего-то нужно было Вас вытащить из этой засады. Мне нужно, понимаете? – вероятно, в этом спиче Сашка снова стал напоминать не то охотничью собаку, взявшую след, не то старинного грифона. – И ещё прошу запомнить – я восстановлю Вас, что бы ни случилось далее. Потому что я так решил.

Впечатление он произвёл, хотел он того или нет. Гость молча уставился на него с искренним любопытством, слегка прикрытым прищуром бывалого охотника.

– Вроде у меня не служил, в Европе тоже не видались, – задумчиво проронил он наконец. – Неужто из нынешнего времени целиком? Ладно, будь по твоему, сообщу Ливену только что остался у тебя.

Прежде, чем Сашка успел среагировать, из кабины донёсся уже не сдерживаемый смех.

– Тааак, это нужно было предвидеть, – усмехнулся в ответ Волконский. – Всё верно, кто б ещё мог навести на меня так точно… Может, у вас тут ещё братец его жены имеется?

– Он не вписывается в понятия о чести характерные для нашей обоймы, – сухо отрезал Сашка, закусив губу. – Это не подстава, Сергей Григорьевич, Вы скоро сами в этом убедитесь.

– Хорошо, – Сашка ожидал очень жёсткого зондирования, всё-таки подготовка генштаба тут была на высоком уровне, но его только наградили соответствующей мыслеформой дистанционного характера, выразилось это в ощущениях, похожих на приятельский хлопок по плечу. – Тогда сразу такой вопрос… меня интересует твоя подруга, на которую ты свалил написание своих сюжетов. Поможешь познакомиться лично?

Усмехнувшись, Сашка замурчал про себя как сытый кот, просчитывая выгоды от такой комбинации…

– Как только сможете ходить без боли и оттестируете новые крылья, – невозмутимо проговорил он, пожав плечами. – Если я не ошибаюсь, их Вам сестрица в камере оттяпала?

– Не ошибаешься, но откуда получил информацию, от неё лично?

– Фактически, да, – Сашка ощутил жуткое желание закурить и не стал ему противиться, а впрочем, чего он ждал, задавая столь болезненные вопросы? – Одна из причин отчего поторопился, если что. А Вы всегда сватаетесь через друзей, как я понял?

– Однажды этот метод тоже может сработать, – жёстко усмехнулись в ответ. – Ты ведь однако не раздаёшь своих дам из обоймы кому попало?

– Ага, силён, – с искренним удовольствием парировал Сашка, от души затягиваясь и протягивая портсигар собеседнику. – Теперь верю что намерен выжить, чему и рад вполне.

– Не дождутся якобинцы, – невозмутимо проворчали в ответ, пользуясь угощением. – Может, покажете уже мне свою модель будущего?

– Как только прибудем на базу, – проворчал Сашка, ощутив вдруг, что его глаза неумолимо слипаются и сон просто врывается в резко уставшее тело… значит, всё получилось, вот и славно…

– Дорогой, ужин готов! – голос жены звенел над ухом очень настойчиво…

Сашка ощутил, что он снова в теле, аккуратно убрал ноут с груди и приподнялся на качелях, усевшись как будто проспал здесь эти десятки минут… Совсем недолго, солнце ведь только начинает закатываться за пики гольцов…

– Держи! – в ладонь упало маленькое полотенце, и жена весело уселась рядом.

Видимо, Сашка наградил её слишком недоумённым взглядом, и она терпеливо объяснила:

– Сотри с лица полосы, опять будешь выглядеть смешно. Хотя полагаю, гостей уже не будет.

Сто дней до приказа

…История повторилась и никуда не уйдет. Пока в Вене который уж месяц отмечали мир, бывший правитель сего мира, кого решили лишить всех признаков былого величия, умудрился взять реванш. И растерянные празднующие не знают нынче, что им нынче делать – то ли хвататься за мечи и ломиться водворять «корсиканское чудовище» на место, то ли выжидать, пока «авантюра» не кончится тем, чем обычно и кончались подобные события.

Серж проснулся слишком рано для самого себя. В окна лилась чуть подсвеченная ущербной луной темнота, рассвет еще и не думал заниматься. Молодой человек не почувствовал ни сонливости, ни нестерпимого желания продолжать предаваться сонной неге. Хотелось встать и действовать, причем немедленно. Как бывало перед стычками с неприятелями – забудешься на пару часов, как неведомая сила поднимает тебя еще до того, как встревоженный денщик явится будить тебя…

Нынче повод был. Нераспечатанное послание от князя Пьера, его beau-frer’а и руководителя, негласного, конечно, лежало на столе, посреди всего скопившегося там хлама. Вчера, когда его принесли, Серж чувствовал себя слишком усталым для того, чтобы уделить ему должное внимание. Более того, он примерно догадывался о содержании послания. Конечно, имеет отношение к новостям, взбудоражившим светское общество Лондона до основания – Буонапарте сбежал с острова Эльба и нынче практически беспрепятственно шествует по югу Франции! И что с этим делать – никто не знает. Армия наготове, и флот тоже, и лорд Уэлсли вчера в салоне графини Ливен говорил, будто готов сокрушить гадину немедленно, сетовал, что его не повесили на первом же парижском столбе, не бросили в клоаку… Дальнейшее князь Серж не дослушал – хозяйка гостиной, ужаснувшись непритворно, резко перевела разговор на иную тему. Хотя по любопытному остроносому лицу графини Ливен было понятно, что ей бы хотелось выяснить все подробности – однако же, не у кого это сделать. Все знали ровно то, что писали в газетах. Посольство Франции стояло на ушах, и их сотрудникам было не до посещения светских приемов. Граф Ливен только отправил курьеров в Вену и, пока они воротятся, бывший «император французов» как пить дать отвоюет столицу – так было сказано самим российским посланником в приватной беседе.

Весь этот переполох Сержа по меньшей мере забавлял. «Вот в самом деле, кому война – а кому мать родна», – говорил он себе. – «Видать, я выручу очень хорошие деньги, если нынче начну перепродавать портреты Бонапарта…»

С портретами возникла забавная ситуация – в бытность в Вене, в ноябре, когда он предавался светским удовольствиям вечером, чтобы поутру проводить долгие часы в кабинете своего зятя, Серж решил купить портреты бывшего героя и кумира, которого уже второй год агрессивно развенчивали. Все, которые можно было найти в лавках, торгующих мебелью, деталями комнатного убранства, книгами и гравюрами. Зачем он это делал? Князь Волконский не мог бы этого объяснить. Помнится, начал он это после того, как сестра, любимая и единственная Софи, сказала ему: «Скоро уничтожат о Наполеоне всякую память. Сотрут его из истории, как и не бывало. Был никем – стал всем – и уйдет в никуда». Слова эти Софья произнесла без сожаления или негодования, вообще без всяких эмоций, что для нее было нехарактерно. Словно бы она уже видела будущее и могла дать ему объективную оценку. И – то ли из-за необычного тона, то ли из-за взгляда сестры – Серж и решил посвятить последующие три дня поездкам по венским лавкам. Портреты отдавали ему за бесценок, хотя некоторые, особо хитрые торговцы, напротив, завышали цену до потолка. Серж был готов платить любую цену. Он не особо отдавал себе отчет в том, для какой надобности ему в дальнейшем пригодятся все эти портреты и статуэтки. Вскоре о странной «мономании» русского князя проведали все, и кто-то из особо бдительных книгопродавцев, состоящий на жаловании тайной полиции, донес о сложившейся ситуации руководству, а они уже доложили окружению государя. Пришлось объясняться. Не впервые приходилось держать ответ перед начальством и, несмотря на то, что князь старался объяснять все как можно более доходчиво и подробно, он чувствовал, что его просто не понимают. Считают эксцентричным («это у них в роду, ничего удивительного»), как минимум. Но до поры до времени прощают…