Красная тетрадь

Вполне чисто, хотя ковер (он лежит как раз между моей и Бориной кроватью) мне не нравится, мне кажется, он застарел, если только это нужное слово (и если оно существует).

Спим мы так: я у окна, Андрюша за мной, у двери, с другой стороны у окна Боря, а за ним у двери Володя. Андрюша боится спать у окна, а Володя уступил место у окна Боре, потому что Боре часто бывает душно.

Палата у нас хорошая. Девочки живут в другом конце коридора. Номер у них трехместный, и есть стол.

Я имею подозрения, что Максим Сергеевич не хотел нас сильно расселять, чтобы было легче поддерживать дисциплину. В таком случае я его полностью понимаю и ни капельки не осуждаю.

Сейчас мы пойдем обедать, расскажу тебе про столовую, но потом, потому что сейчас стремлюсь закончить это письмо. Что касается моря, мы обязательно пойдем на море после тихого часа, уже совсем скоро. Максим Сергеевич сказал, что спать не обязательно, но я обязательно посплю, если только никто не будет беситься (сама знаешь, о ком я).

Надеюсь, я рассказал обо всем весьма обстоятельно, и ты больше не волнуешься.

Мне не терпится увидеть море! Думаю, оно еще прекраснее, чем из окна поезда.

В ответном письме, пожалуйста, расскажи, как ты! Ответь на все вопросы, опиши, что происходит дома, расскажи мне, как Галечка!

    До свиданья, мама.
    Твой любящий сын,
    Арлен!

Запись 7: Впечатления Андрюши о море

Море очень красивое.

Запись 8: О море

Не знаю, к кому обратиться, а не обращаться ни к кому будто бы странно. Может быть, какие-то части отсюда я использую в новом письме для мамы. Для людей будущего мои рассуждения о море не представляют ценности. Я это понял очень хорошо, когда увидел само море. Я по сравнению с ним такой маленький, совсем крошечный. А оно бесконечное. На самом деле, разумеется, не бесконечное, но кажется именно так, и я себя никак не могу убедить в том, что за горизонтом есть города, и жизнь, и все такое же, как и у нас.

У берега море почти зеленое, а на горизонте его гладь кажется черной.

Вдалеке, как огромные морские чудовища, стоят вышки, они добывают аврорум (примечание для людей будущего: это газ, он очень ценен, есть не только на нашей планете, но у нас был открыт впервые, и его много, такой газ используется в космической промышленности, но как именно, я не знаю).

Издалека вышки выглядят очень странно, они похожи не только на чудовищ, еще – на корабли на ножках. Мне бы хотелось получше их рассмотреть, но это стратегический объект, и мы не поедем туда на экскурсию.

Еще есть корабли, они тоже очень далеко, и они белые. Боря говорит, что в море водится ксенобелуга, она похожа на белугу из книжек, но больше и злее. И что она убивает двести человек в год. Я этому не верю, но Андрюшу, кажется, такая выдумка испугала.

Море – это не пустота. В море есть рыба, и газовые вышки вдали, и красивые корабли, и черная полоса горизонта, такая длинная, что всю ее нельзя увидеть, и красно-белые, похожие на конфеты буйки, и купальщики, которых довольно много, и медузы (не ядовитые).

Для меня море было некоей абстракцией, а теперь оно реально и очень конкретно. Вода – соленая, она холодная и как будто более липкая и плотная, чем обычная, пресная, в реке или озере. Когда высыхаешь на солнце, остается как бы соляная пленочка на коже и кожу стягивает. Это и приятно и неприятно. Бегать по песку я уже приноровился, это весело, хотя меня часто заносит на поворотах. Много ракушек. Кто-то закапывает в песок сигаретные бычки!

Входить в море сначала ужасно холодно, все сводит, вплоть до зубов, здесь секрет в том, чтобы опуститься быстро, и тогда привыкаешь, и кажется уже, что даже тепло. Сверху солнце, оно большое и яркое, может легко напечь голову. Оно похоже на кружок, вырезанный в небе. То есть: небо – синяя бумага, а за ней – свет большой, красивой, мощной лампочки, его и видно через кружок.

Больше всего мне понравилось нырять. Правда, вода мутная от песка и глаза раскрывать больно, но все равно вслепую искать ракушки весело. Ракушки есть разные: и такие, как в книжках, и совсем особые – аврорианские, витые, многоярусные, с несколькими жильцами.

Боря и Володя изобрели игру «в пятку». Довольно травматичная, на мой вкус, игра. Выбираешь противника, и цель в воде достать до его пятки рукой. Цель противника – достать до твоей пятки. Завязывается бой, иногда очень напряженный, с подныриваниями и прочим.

Девочки с нами поиграли. Валя очень много раз побеждала. А Фира, когда вылезла на берег, вдруг расплакалась из-за того, что теперь точно не расчешет свои волосы. Они и правда совсем запутались, ее красивые, густые волосы, а еще они такие черные, что после моря, мне показалось, покрылись белесой соляной пленкой.

Я оказался в пяточной игре неплох, потому что я довольно терпеливый и умею выжидать. Еще я могу надолго задерживать дыхание и оставаться под водой, а также я сильный. Один раз я перевернул под водой Володю.

Максим Сергеевич с нами в море не ходил, он оставался на лежаке и читал книжку, только иногда поглядывал, всё ли в порядке. Я такого не одобряю, ведь всегда (особенно во время игры в пятку) может произойти несчастный случай. С другой стороны, человек должен быть самостоятельным, чтобы соответствовать высоким идеалам, заданным справедливым обществом.

У Максима Сергеевича теперь появился еще красивый серебристый свисток, на солнце он все время блестит, даже ярче, чем Борин пистолет для забоя скота (он его спрятал где-то в номере, я уверен). Максим Сергеевич в этот свисток свистнул, когда нам пришла пора выходить из моря. Я, конечно, сразу вышел и Андрюшу с собой захватил, потому что Андрюша легко простужается. Девочки вышли чуть погодя, а Боря и Володя до сих пор в воде, они играют.

Безответственное поведение.

Максим Сергеевич так и отдыхал на лежаке. Мы с Андрюшей расстелили полотенца рядом с ним.

Я спросил:

– Сходить за ними?

Максим Сергеевич пожал плечами и сказал:

– Человек свободен в главном, даже в условиях тотальной несвободы, он может делать выбор между наказанием и его отсутствием.

Я сказал:

– Хорошо.

Андрюша рисовал на песке. Он очень хорошо рисует, и сейчас у него получались ладные девочки, мальчики и виселицы.

Я сказал:

– Ты хочешь поиграть в казни?

Так мы с ним однажды подружились, я играл в казни, а Андрюша меня спросил, можно ли ему присоединиться. Мы стали уничтожать вредителей.

– Да, – сказал Андрюша. – Хочу.

У Максима Сергеевича в первые же полчаса весь нос обгорел, теперь он отчаянно прикрывал его от солнца. Я вдруг посмотрел на свои руки и понял, что скучаю по этому ощущению: собирать и разбирать оружие.

Максим Сергеевич сказал:

– Жданов, ты же хочешь хорошую характеристику?

– Да, – сказал я. – Я готов трудиться на благо нашей великой Родины, чтобы ее заработать.

– Особо трудиться не надо, – сказал Максим Сергеевич, почесал нос и поморщился. – Послушай, ты ведь ребенок, так?

– Я будущий солдат.

– Но образно-то выражаясь, ты ребенок. Вернее нет, не образно – физиологически ты ребенок.

Андрюша поднял голову, посмотрел на Максима Сергеевича и сказал с неожиданным участием:

– Да, мы дети.

Светило яркое солнце, песок поблескивал.