Лавочка мадам Фуфур

– Конечно, понимаю, – кивнул я. Конечно, прекрасно понимаю: она хочет со мной встретится, но неловко вот так сразу в лоб. Веник всё-таки мой напарник. Хоть и почти бывший.

Что-то не то сконтачило в мозгу. Что-то завистливое, горделивое и злое. Как будто в микросхеме спаяли проводки, которые не должны быть спаяны. Я посмотрел ей в глаза и повторил:

– Конечно, понимаю. Давайте встретимся. У вас есть на примете какое-то кафе или библиотека? Погода не очень располагает к прогулкам…

Катарина-Женевьева улыбнулась. Оказалось, глаза у неё не просто синие. Они как вечернее небо в снежную бурую: с примесью ночной тени и снежного серебра.

…Некоторое время после разговора с ней я сидел перед приёмником и молча смотрел в остывший экран. Снаружи всё было спокойно, но внутри… Кажется, проводки? всё-таки спаяли не намертво, и во мне полыхал гремучий коктейль: предвкушение, адреналин, страх и – кровавая борьба. Борьба порядочности и новой влюблённости.

Глава 15

Дурак дурака не видит издалека (Вениамин)

Этим вечером я призывал на лифты и все мысленные кары. С тридцатого этажа высотки Поисковой службы сначала доехал до восемнадцатого, потом остановился на одиннадцатом, затем – на шестом. Выйдя за ограду башни, горько махнул мигнувшему на прощанье скоростному маршрутному составу. Придётся ехать обычным.

…В вестибюль монорельса я вбежал, растолкав каких-то туристов. Спрыгивал по ступеням, думая, что ощущаю не романтический подъём диггера, а сплошную злость. На самой нижней ступени подвернул ногу. Ну что тут скажешь…

Доковыляв до поезда, я уселся, отдышался и наконец задумался. Я каждой клеточкой чувствовал наивную злость Антона и злился сам – за то, что не могу, ну не могу объяснить, почему на самом деле перехожу на новую службу! И что поросячий восторг от профессии конструктора сейчас вовсе не на первом месте.

Другой (более приятной) думой была Катарина. Такая интересная и необычная, такая миниатюрная и весёлая, серьёзная и красивая. Но… Я вздохнул и с сожалением направил мысли в другое русло, ближе к делу и пропавшему ракушонку. Достал книгу, чтобы привычно отгородиться ею от остальных пассажиров. Итак, маленький дракон… Теперь я знал – между прочим, только благодаря будущим коллегам из КИЦа! – куда он пропал. Меня отделял от ракушонка только вопрос проникновения в подземную систему. Звать Антона я не собирался, нужно было как следует обмозговать всё поисковое предприятие.

Поезд тряхнуло, и небритый сосед, который то и дело скашивал глаза в мою книгу, едва не впечатался в меня своим обширным торсом.

– Может, вы перестанете пялиться, а? – гавкнул я.

Тот выпучил глаза, что-то пробормотал и завозился со своими сумками. Я гневно втянул воздух и перевёл взгляд на попутчика напротив. Широкий расстёгнутый плащ цвета хаки, выбившиеся из-под шапки волосы, рюкзак защитной расцветки и высокие ботинки на шнурках и пуговичках. Свитер с высоким горлом и бусины в волосах. В руках толстенная книга блокнотного формата. На указательном пальце – кольцо с рунным узором. Я пригляделся. «Иляна», было выведено там аккуратной вязью.

***

В тоннелях, вопреки ожиданиям, было сухо. Редкие капли звонко разбивались о ржавые рельсы, шуршал под подошвами гравий. По стенам плясала моя сгорбленная тень.

Не было страшно.

Двумя часами ранее, не задавая лишних вопросов, мои будущие коллеги из Поисковой службы конструкторского центра взяли в работу засохшую чешую, которая осталась на рукаве с тех пор, как мы забирали ракушонка из леса в военном мире. Поисковики быстро сняли с чешуек тепловой индекс излучения – у молоденьких драконов он особенно отчётлив, – а затем определили свежий след. Увы, он оказался довольно слабым, кто-то из ребят даже пошутил, что дракончик провалился сквозь землю.

Шутка стала ключевой гипотезой, и через сорок минут поисков стало ясно, что ракушонок бродит под Полисом. Наверняка случайно нашёл коммуникационный ход или угодил в лаз, ведущий к подземным техническим помещениям. Мне указали приблизительную точку, я поблагодарил ребят и ушёл, «позабыв» поделиться своей основной версией: ракушонок попал в D6, или, в простонародье, в систему «Моно-2» – подземный тоннельный город, точно повторяющий карту монорельса. О нём слышали многие, но всегда – на уровне баек. Это считалось выдумкой времён образования Полиса. Раньше и я считал так же – до тех пор, пока не начал готовиться к собеседованию в КИЦ.

Я ведь так и не рассказал Антону, что буду работать не просто конструктором-чипидейлом (в смысле, чиподелом). Моя новая должность – с филигранным уклоном в сторону изучения законсервированных объектов научных групп. На первом собеседовании намекнули, что во время технической проверки поспрашивают о гипотезах построения коммуникаций D6. Тогда я и не подозревал, что это второе название «Моно-2». Но, разумеется, начал копать – под посапывание Ракушки и шуршание Антона, на которого напал ночной дожор.

Тогда-то, бессонной ночью (и позже, после второго технического собеседования), я убедился: «Моно-2» – вовсе не россказни. Теперь я был уверен, что ракушонок не просто забрался в техпомещения под станцией «Самурайский глаз». Он провалился гораздо глубже. Он в D6.

***

Я миновал полузнакомые станции сепаратной ветки – «Кукушкина Слобода», «Степной дуб», «Трёшка», «Эф-Универсум», – вышел, пересёк по эстакадам два квартала и наконец перешёл на центральную линию. Слез с поезда на станции «Самурайский глаз» и незаметно просочился в коридор техпомещений. Оттуда, пользуясь ещё не аннулированным рабочим пропуском технаря-колдуна, двинулся в ответвление с вентиляционными киосками и проходами к шахтам. Через несколько десятков шагов пришлось включить мощный фонарь: такая наступила темнота.

Наконец дорога, круто шедшая вниз, оборвалась. Я посветил под ноги: узкая труба, поручни-ступени… Взял фонарь в зубы, вздохнул и полез внутрь. Примерно на середине лестницы на локоть капнула гранула подземного конденсата. Я вздрогнул, выругался сквозь зубы и случайно укусил кнопку включения. Всё вокруг проглотила тьма. Я побоялся отрывать руки от перекладин и зажигать фонарь на ощупь. Включить обратно зубами не получилось – пришлось ползти дальше в темноте. Я сосредоточился на перебирании руками и, по ощущениям находясь уже у самого дна, слишком поздно услышал возню снизу. Неловкий шаг, вскрик, короткое падение, резкий выплеск адреналина и…

– Дебил! Ты мне прямо на лицо наступил!

– Ан… тон?..

– Он самый, зараза! Что ты тут делаешь, Вентяй?!

***

Конечно, я был ему жутко рад – несмотря на неожиданность, обиду, недоговорки и молчаливую ссору.

– Так что ты тут делаешь, Веник?

– Что делаю? То же, что и ты, – моргая в свете зажжённого фонаря, ответил я. – Ищу ракушонка… Ты чего без света сидел?

– Придурок ты… И я придурок… Идиоты… – как-то совсем немужественно вздохнул Тони, подошёл и крепко, нервно сжал мои плечи. – Веник.

– Не дрейфь. Найдём.

– Веник, ты настоящий дурак. Хоть и не позвал меня.

– И ты такой же дурак… – растроганно ответил я.

– Да уж… Вень. Только я ведь не только ракушонка ищу.

– В смысле?!

– Ракушка пропала.

Глава 16

Решительная Ракушка

Я не зажигал фонарь не потому, что у меня его не было, а потому, что не хотел привлечь лишнюю нечисть – мало ли кто бродит в здешних подземельях. Но теперь, вдвоём, было не страшно. К тому же свет моего карманного фонаря умел быть далеко не карманным: мощный, тёплый, жёлтый, он бил метров на двадцать в глубину тоннеля и словно вытягивал из темноты блестящие верёвки рельсов.

Но в результате свет не особо-то помог. Помог бутер.

Я свесил рюкзак на одно плечо и достал контейнер с бутербродами. Жрать под землёй хотелось ужасно. Взглядом спросил у Веника: будешь? Друг кивнул и протянул руку. Я вложил в его ладонь бутерброд, и в следующий миг меня спас только мягкий, быстро сомнувшийся в пальцах кусок хлеба и реакция Вениамина: пол под ногами провис, словно скис, и обвалился неаппетитными белыми хлопьями прямо в бездну.

Напарник крякнул – скорее от неожиданности, чем от страха. Растерялся на долю секунды, зависнув на краю и ухватив мою ладонь. Но тут же, не успев подумать головой, сработав на инстинктах, вытянул меня на край облома и, волоча за собой, осторожно отполз подальше. Контейнер с бутербродами ухнул в бездну, не издав ни звука.

– Остался чай, – констатировал я и, побледнев лицом, сжался у дальней стеночки.

– Спокуха, – велел Вениамин, хлопая по заднему карману брюк. – Есть ещё галеты. Драконьи, – уточнил он. – Вставай. Надо идти дальше.

Я и сам понимал, но противная дрожь прожорливо накинулась на все поджилки.

– Вставай! – заорал вдруг Веник. И, не дожидаясь, пока я приду в себя, схватил меня за плечи и поволок в глубину тоннеля.

– Ты чего, Веня… – блеял я, волоча ноги. Он молча, не прекращая меня тащить, ткнул рукой во тьму куда-то позади.

Я оглянулся.