Куклолов

А может, так просто показалось. Увещевания разума о том, что на тысячу можно набрать продуктов на неделю, пошли прахом, Олег сорвался и пошёл кутить. Накидал в корзину йогуртов, тостового хлеба, кетчупа, сосисок, элитной колбасы в золотой обёртке. Положил огромную шоколадку с орехами и мармеладом и некий ветчинный хлеб. Про нормальные продукты вспомнил только у полки с крупами. Подумав, решил взять гречку и надолго застрял, медитируя над ценами. Брать элитную? Ядрицу? Высший сорт или первый? С нижней полки или с верхней? В прозрачном пакете или в красивой яркой упаковке? Какую брала мама – Олег, хоть убей, не вспомнил. В итоге выбрал плотный пакетик по средней цене.

Выйдя из магазина, выдохнул, перехватил пакеты и задумался, куда бы пойти ещё. Это отсутствие планов, отсутствие контроля, полная пустота оглушали, делали бестолковым. Чем заняться? Редька его знает. Олег усмехнулся сам себе – вот надо же: мамы рядом нет, а всё равно матерщинный фильтр настороже.

Так куда бы пойти?.. Он наметил себе пунктир, чтобы не затеряться в этой белой пустоте: общага, занести продукты. Кухня, приготовить обед. Институт, заглянуть ещё раз, расспросить про видом абитуриента про факультеты. Вот и готов план. План – половина победы, как говорил отец.

С гречкой Олег поступил дальновидно: прочитал в интернете, как её варить, промыл, поставил на огонь в маленькой синей кастрюльке, найденной на подоконнике. Вот чем хороша общага – всегда найдётся и кастрюля, и мыло.

Пока каша варилась (пришлось ставить на воде, молока купить он не догадался), Олег с телефона зашёл на сайт института и почитал, на кого там учат. Больше всего ему приглянулся факультет МНТиПС, под загадочной аббревиатурой которого скрывалось международное научно-технологическое и промышленное сотрудничество. Сдавать туда, несмотря на технический вуз, нужно было русский, историю и английский. С русским у Олега по наследству всегда было хорошо, история не казалась чем-то особо сложным, а английский… Ну, он учился в английской гимназии, так что проблем возникнуть не должно…

Школа. Чёрт, школа! За все эти дни он ни разу не вспомнил о школе, не подумал, что там надо появиться, как-то утрясти дела. В конце концов, как сдавать ЕГЭ, если бросишь школу? Да и какой институт возьмёт без аттестата?

Он застонал сквозь зубы. Это надо быть таким остолопом! Мощно же его вышибло из колеи… А ведь прогулял-то уже почти месяц, и за всё это время ни разу не дал о себе знать. Классная звонила поначалу, но когда мама лежала в больнице, было не до того, а потом завертелось, забылось… Чё-орт… Надо же было дать такого маху!

Булькнула и побежала через борт гречка. Кое-как ухватившись за горячие ручки натянутыми рукавами, Олег стащил кастрюлю с конфорки и принялся судорожно искать в телефоне номер классной. О том, что сейчас идёт урок и лучше выбрать время перемены, подумал, уже когда пошли гудки. Чтобы не струсить, сбрасывать не стал – тем более трубку сняли почти сразу.

– Алло, Алла Геннадьевна, это Олег Крылов. Извините, что так долго не давал о себе знать…

– Олег! – обалдела классная, будто услышала призрака. – Ты откуда? Жив? Цел?

«Жив? Цел?» Это прозвучало так комично, что у него вырвался смешок. Олег поскорей превратил его в кашель и пробормотал:

– Алла Геннадьевна, я… по семейным обстоятельствам пропускал. Не знаю, как поступить…

– А в чём дело? Я не о маме, Олежек, – тут же спохватилась классная. От этого «Олежек» – не насмешливого отцова, а сочувственного, встревоженного – защекотало в носу. – Ты как? Ты где сейчас?

– Я могу… вернуться в школу?

– Конечно! Мы всё с тобой уладим, не переживай. Приходи, конечно! Олег, ты дома?

– Нет, – резко, чтобы не сорвался голос, ответил он. – Я… Я приду завтра.

Не дослушав, что говорит классная, он нажал отбой. Несколько секунд стоял, сжимая телефон вспотевшими пальцами. Это всё было как привет из прежней жизни. Оказывается, порвались не все ниточки… Он глубоко, судорожно вдохнул, зажмурился, прижал кулаки к вискам.

– Ладно. Ладно…

Забыв обо всём, рванул в комнату, отпер чемодан с куклами, схватил Изольду и зарылся лицом в её воздушные волосы. От прядей пахло пудрой, ванилином и слабо-слабо – отцовой туалетной водой.

Чтобы успокоиться, хватило минуты. Олег устыдился слёз; кроме того – испугался, что замочит, испортит дорогущую куклу. Осторожно положил Изольду обратно в бархатное гнездо, защёлкнул замок и вернулся в кухню за гречей.

* * *

– Что ж, вот и нашлось дело.

В какой-то момент он пожалел, что позвонил Алле Геннадьевне. Можно же и без школы прожить. Пойти грузчиком. Да зачем грузчиком, когда квартира сдаётся, деньги капают?

Но, видимо, слишком въелось мамино воспитание. Шока хватило, только чтобы забыть про школу на несколько дней; ладно, недель; ну хорошо, почти месяц.

Но теперь хотелось вернуться.

* * *

За партой сиделось тяжело. Олег чувствовал себя пришельцем из другого мира, сознание двоилось: временами он забывался, смеялся, но потом – вспоминал. И хотелось уйти с головой в омут жалости, тоски и горя, нырнуть и забыться, про всё забыть…

Давали себя знать и пропущенные занятия. Мутно и муторно пришлось объяснять библиотекарше, зачем ему ещё один комплект учебников. Прежний – он вспомнил – остался на этажерке дома. Но после вмешательства Аллы Геннадьевны ему всё-таки дали новый.

Ещё хуже было от того, что за партой пришлось маяться в одиночестве. Народ, видимо, предупреждённый классной, ни о чём не спрашивал. Но относился к нему, как к чумному: разговаривали издалека, осторожно. А ему и не хотелось ни с кем разговаривать. Хотелось только чувствовать чужое присутствие рядом; и просто молчать. Не думать. Чтобы не трогали.

К счастью, не трогали. Только на физре ни с того ни с сего закружилась голова, и он чуть не грохнулся на маты. Физрук отрядил Егора Кузнецова отвести его к медсестре.

С Егоркой Олег всегда общался неплохо, можно сказать – почти дружил. А теперь сжался, боясь, что тот попытается что-то разузнать. Но Егор молча довёл его до медкабинета; только у дверей взял за запястье и хмуро проговорил:

– Если чем могу помочь – скажи.

Борясь с дурнотой, Олег помотал головой и вошёл в стерильный, пропахший лекарствами кабинет.

Когда к четырём, после уроков, он добрался на другой конец города в общагу и рухнул на кровать, то долго не мог понять, состыковать в голове, как так получилось, как так в один день уместилось два разных мира. Кусочки не сшивались, и от этого снова начала болеть голова.

Олег достал из рюкзака таблетку, про запас выданную медсестрой, сунул под язык. Поглядел в сетку над головой, потом повернулся и принялся смотреть в потолок. Комнату уже заволокли сумерки, по потолку пролетали бледно-золотистые и синие пятна от проезжающих вдалеке машин. Из коридора доносился шум, но невнятный; кажется, возвращалась с пар основная масса жильцов. Перед глазами, поверх реальности, мелькали класс, Егор, Таня Волжанина, географичка, переполненная столовая…

Олег закрыл глаза, мельком подумав, что, кажется, понял, как это – веки, налитые свинцом. Полная мелких звуков, шаркающих шагов, далёких гудков тишина баюкала.

Уснул.

Глава 10. Английский театр

За стеной кричала мама – этот звук вырвал из сна, подбросил на кровати. Пока я бежал к дверям, путаясь, не находя на привычном месте тапок, к визгливому женскому голосу добавился мужской – батин бас. Визг перешёл во всхлипы, что-то треснуло, зазвенело стекло. Я ударил дверь одновременно ногой и локтем, выскочил в коридор и только тогда понял, что я не дома. Кричали не родители. Просто кто-то ругался за стеной.

Но шум стоял нешуточный, из-за соседней двери слышались мат и грохот. Рядом никого не наблюдалось, и я постучал. Потом постучал громче. Стукнул кулаком. Звуки с той стороны стихли, приблизились шаги. Дверь приоткрылась, и высунулся небритый, худой, длинный как палка парень.

– Чё?

– Чё орёте? Спать мешаете!

– Простите-простите, – раскланялся дрыщ. – Будем потише.

Я косо посмотрел на него, подвинул плечом – на такую былинку сил хватило и со сна, – оглядел комнату. Тихий скулящий плач был слишком знаком; я знал, когда так скулят.

– Ты чего терпишь, дура?

Может быть, оттого, что я ещё не проснулся толком, может, потому что снился скандал дома, пахну?ло родным, – я сказал это резко, почти крикнул, чувствуя, как в горле клокочет злоба. Девушка сидела на кровати, съёжившись, вытирая глаза – классическая будущая жена, которую будет тиранить алкаш-муж.

Чувствуя, как захлёстывает ярость, я схватил её за локоть и вздёрнул на ноги:

– Чего ты терпишь? Вали от него! Нашла, кого терпеть!

Оглянулся на парня; со второго взгляда он уже не казался молоденьким студентом. Не дрыщ, а плющ: худой, иссохший, явно уже взрослый. Да и девушка – тоже не девушка, просто маленькая женщина, мышка с жидкими волосами. Точно не студенты. Ну и личности в этой общаге.

Плющ меж тем пошёл на меня, нагнув голову, как бык. Замычал: