Невинная вишня

А вот Иза все не бросала попыток снова затащить меня в свою койку, хотя, ее, наверное, мог устроить и стол. Но после того, как мне стало известно о ее связи с Широ, ─ и причем, достаточно постоянной, ─ даже без учета их официальных отношений и заявлений, я отбросил эту идею ─ трахать Изабеллу.

Она мне не принадлежала, а была лишь сексом, когда мне хотелось выплеснуть пар, поэтому, когда до меня дошла информация о ней с Широ, то все остались живы.

28.12.2019г

Кенфорд. Сант-Хилл.

Телефон завибрировал в кармане пиджака, и, оставив одну руку на руле, я достал его и ответил на звонок:

─ Только не говори, что у нас проблемы. ─ устало выдыхаю.

Я ехал с очередной встречи с Валерио Агостини, где он постарался трахнуть мой мозг, как это собирались сделать сегодня приезжие друзья-крупные-бизнесмены нашего Дона в моем клубе с нашими шлюхами. Понятия не имею, какие там будут успехи у этих «друзей», но Консильере Кенфорда справился на славу. И мне совершенно не хотелось услышать еще одну хреновую новость.

─ Не скажу, что удивлен, но думаю, тебе стоит взглянуть на это дерьмо. ─ сказал в трубку Энрике.

Потираю переносицу:

─ Ты где?

─ На границе с Клофордом. Оставляю это «чудо» с Уго, а то я уже должен быть в «Некси».

Мой мозг уже успел догадаться, о ком шла речь.

─ Еду.

Со свистом шин развернул машину, направляясь прямиком на границу и стараясь не думать о том, как придушил бы этим вечером Витале.

Остановившись, вышел из машины, и снег захрустел под подошвой моих оксфордов.

Передо мной открылась интересная картина: Уго возвышался над младшим братом, скрестив руки на груди, а из-за повязки на глазу он всегда казался еще суровее и серьезнее, чем был на самом деле. Витале же сидел на заснеженной земле, прикладывая к голове комок снега, скрывая от моего взора свое лицо.

Я уже чувствовал, что оно помято. Как обычно.

А за его спиной стоял автомобиль, и вот он, ─ не надо быть экстрасенсом, ─ был помятый, и это очень мягко сказано. Разбитое лобовое стекло, фары, капот почти всмятку, с пассажирской стороны нет зеркала и выбиты стекла у дверей.

Остановился у ног младшего брата и мысленно посчитал до десяти, чтобы успокоиться, не сорваться и не снести ему голову, как футбольный мяч.

─ Что произошло? ─ выдавил сквозь зубы. Мне всегда было проще смотреть в такие моменты на спокойное выражение лица Уго, ─ оно успокаивало. Будто не происходило чего-то такого, о чем вообще стоило переживать.

Уго же мне не ответил, лишь посмотрел на Витале. Это вынудило меня присесть перед ним на корточки.

─ Посмотри на меня. ─ брат неловко, почти незаметно, замотал головой. ─ Я сказал, подними голову, Витале.

У меня не оставалось терпения, чтобы сюсюкаться с ним, и, благо, он понял со второго раза и посмотрел на меня.

Его темные кудри, обычно пышные, теперь лежали беспорядочно, местами прямые и грязные. Лицо было покрыто ссадинами и синяками. Одна сторона особенно повреждена: длинная царапина пересекает щеку, оставляя за собой след, а синяк под глазом казался больше синим, чем фиолетовым. Глубокий порез ─ видимо, также от осколка ─ на лбу, сильно кровоточил. На правой руке виднелась еще одна глубокая рана, из которой сочилась кровь. Левое же предплечье, судя по виду, было сильно ушиблено, его пальцы опухли, и от каждого движения рукой, он стискивал зубы от боли.

Колено левой ноги содрано до крови вместе со штаниной, и синяк уже начал проявляться, распространяясь по коже.

─ Сколько пальцев показываю? ─ выставил перед ним два пальца, и Витале начал щуриться.

─ Два? ─ больше спросил, чем ответил брат.

─ Тошнит?

─ Немного.

─ Голова кружится?

─ Немного, ─ выдохнул он. ─ До сих пор вспышки какие-то перед глазами.

─ Ясно.

Поднялся на ноги:

─ Кто его привез и на чем?

Уго сунул руки в карманы куртки, а после протянул мне какую-то визитку.

«Деббора. Стриптиз-клуб»

─ Это что? ─ нахмурился я, подняв глаза на брата.

─ Ты спросил, кто его привез, ─ кивнул на визитку. ─ Как я понял, кто-то из людей Клофордского борделя присутствовал на «Вираже», где Витале и расхлестался. А они просто помогли ему добраться до границы.

─ А тачка?

─ Прицепом. Она сама не едет.

Раз-два-три-четыре-пять… он твой брат. Твой брат, Рик, успокойся.

─ «Вираж», значит. ─ мой взгляд упал на затылок Витале. ─ Так, ладно. Сажай его ко мне в машину, я пока позвоню Ёрки.

Уго кивнул, помог подняться Витале и увел к моей машине. Я же отошел и набрал нашему врачу:

─ Да, Рик. ─ парень ответил на втором гудке.

─ Выезжай в особняк сейчас же, или я убью сегодня кого-нибудь быстрее, чем Витале блеванет в моей машине.

─ Достаточно доходчиво. Выезжаю.

Доминика

Кенфорд. Клофорд

Быть единственной девушкой в семье, ─ не считая, конечно же, Амбры, которая появлялась раз в несколько недель, ─ значило уживаться с четырьмя мужчинами в одном доме и учитывать, что у каждого из них свой характер.

Похожи были лишь Руджеро и Джан, но, если с первым я еще могла нормально поговорить, то ко второму и на пушечный выстрел сама не хотела подходить, особенно, если у него не было настроения. А у Джана всегда непредсказуемо менялось настроение, поэтому лишний раз рисковать я не собиралась. К тому же, младший брат тоже не горел желанием со мной общаться. Мы, как два отрешенных незнакомца, совсем не собирающихся знакомиться друг с другом, даже учитывая факт того, что жили под одной крышей уже семнадцать лет.

─ Ты так и не спросила у Анри про рисование этих портретов. ─ напомнил Эмилио, сидя на диване, пока я, свесив ноги с подоконника, вырисовывала карандашом черты его лица на плотной белой бумаге в своем блокноте.

Пожав плечами, улыбнулась:

─ Будет поводом заглянуть к нему на днях.

Эмилио чуть наклонил голову, и небольшие кудряшки перекатились в другую сторону.

─ Если я идеально помню твое лицо, еще не значит, что тебе позволено двигаться. ─ ехидно щурюсь, и он сел ровно.

─ Ты помнишь мое лицо «идеально»? ─ недоверчиво протянул друг.

─ Конечно. ─ не отрываю взгляда от блокнота. ─ Ты же выглядишь, как герой романтической повести.

─ В каком это смысле?

Я лишь на секунду подняла глаза на Эмилио, который стал чуть краснее. Не одному ему нравилось наблюдать за смущением других людей. И хоть стеснялась говорить такое Эмилио, и очень надеялась, что он не собирался подумать ничего… такого, я не могла не сказать этой правды.

─ У тебя серо-голубые глаза, и они словно отражают небо перед грозой. ─ вывожу линию у глаз. ─ Длинные черные ресницы добавляют глубины в каждый твой взгляд, а темные брови подчеркивают выразительность лица.

Добавляю густоту ресницам на бумаге легкими штрихами.

─ А еще, когда ты хотя бы немного смущаешься, то на твоей светлой коже, щеках, прямом носу, ушах появляется милый румянец.

Подняла глаза:

─ Прямо, как сейчас.

Я соврала. Эмилио был не просто румяный, а красный, как карандаш в моем пенале, и у меня не вышло сдержать улыбки.

Он прочистил горло и сел ровнее, уводя глаза.

─ Я все время хотела у тебя спросить. ─ вернула взгляд в блокнот, чтобы еще больше не смущать его.

─ Спрашивай. ─ прохрипел тот и снова прокашлялся.

─ Почему ты не женишься на какой-нибудь девушке?

─ Потому, что я дал клятву перед твоим братом. ─ вдруг признался Эмилио, и карандаш в моей руке замер над листом.

─ Я думала, вы даете клятву только перед Доном. ─ хмурюсь.

─ Мы действительно даем клятву перед Доном, когда нам исполняется четырнадцать, но я говорю не о ней. Те солдаты, которые становятся на охрану территории дома Капо, и те, которых прикрепляют к женщинам и детям, дают еще одну клятву.

Мне пришлось сесть немного удобнее на подоконнике и отложить блокнот.

─ И в чем она заключается?

─ Ты заметила, что все, кто охраняют дом и вашу семью, не имеют своей собственной? Это потому, что если она появляется, то ты больше не сможешь оставаться здесь. Тебя мгновенно заменяют, и ты уходишь в отряд простых солдат.

Что-то внутри меня очень неприятно сжалось, и я сглотнула.

─ Почему?

─ Приоритеты меняются. Если произойдет непредвиденная опасная ситуация, где выбор нужно будет сделать за секунду, то человек, связанный чувствами или семейными узами, без раздумий спасет того, кто ему дорог, а не того, кого необходимо защищать из-за обязанностей. И как бы ты не пытался доказать обратное, это все равно остается фактом. Ни один человек не позволит умереть тому, кого он любит, ни один не поставит жизнь чужого человека выше той, что ему действительно дорога.

Неприятный привкус появился во рту от тех слов, что только что произнес Эмилио. Возможно, друг не имел в виду кого-то конкретного, а просто приводил пример, чтобы я лучше поняла его, но… чувство, что я для него не важный человек в жизни, а лишь обязанность, легло тяжелым грузом в груди.

─ Всё хорошо? ─ осторожно спросил он.

Натягиваю неловкую улыбку:

─ Да. Не переживай. ─ взяла обратно в руки блокнот. ─ Садись ровнее, мне немного осталось дописать.

ВИШНЯ ЧЕТВЕРТАЯ

Доминика

31.12.2019г. 19:45

Кенфорд. Клофорд. Особняк Аллегро

Ноги, одетые в высокие красные гетры с пушистыми белыми помпонами и зелеными елочками, быстро несли мое тело по ступенькам светлой лестницы вниз, на которой чуть не поскользнулась. Новогоднее настроение так и пульсировало в каждой клеточке моего тела, и я уже не могла дождаться вечера, чтобы загадать желание на горящей бумажке. (Я такое видела во многих фильмах).

Уговорив братьев купить елку, пускай и небольшую, сама ее нарядила и развешала по дому гирлянды, украшения и новогодние игрушки еще перед Рождеством.

На самом деле, меня очень расстраивало то, как к этому празднику, да и вообще к любому празднику, относились братья. Им абсолютно все равно. Итало всегда слишком занят, чтобы в принципе общаться со всеми нами. Ренато следовал везде за ним по пятам, выполняя свою работу Советника. Руджеро же постоянно пропадал вне дома, чтобы выполнить очередное поручение Итало, а Джан, пользуясь случаем, стал слишком часто покидать стены особняка, никого об этом не предупреждая. Да и когда он все же дома, мы никогда не проводили время вместе, не говоря уже о том, что я не очень помню, когда с младшим братом в последний раз вообще разговаривала. И это делало мне больно, хоть и старалась этого не показывать.

Смотря на елку с меня ростом в гостиной, обняла себя за плечи. У меня никогда не было настоящего Нового года, чтобы мое праздничное настроение длилось гораздо дольше, чем несколько мгновений. Конечно, они происходили пару раз в день, но потом, так же как и сейчас, пропадали, стоило мне лишь вспомнить, что сегодня новогодний стол будет пуст. Как и в прошлые года.

─ Ангел, ─ я обернулась.

Руди спускался по лестнице вниз со второго этажа, неся в руке какую-то непримечательную коробочку. Брат подошел ближе с довольной улыбкой.

Он был одет в черную рубашку, кислотно-зеленый классический костюм и такой же галстук, а в другой руке держал темное пальто, как свидетельство того, что Руди сейчас должен уехать. Снова.

─ Знаю, тебе зачем-то нужен весь этот праздник, поэтому вот, возьми. ─ брат протянул мне ту самую коробочку.

Открыв ее, увидела брелок в виде ангелочка из белого золота.

─ Ты почти всегда берешь с собой ту маленькую сумку, поэтому я подумал, почему бы тебе не прицепить эту безделушку на нее?

Тепло растеклось в моей груди, глядя на милую вещицу, а сердце приятно расцвело от этого подарка от старшего брата.

Встав на носочки, обняла Руджеро, прошептав тихое: «спасибо».

И хоть мне и было приятно от осознания, что Руди постарался и отнесся чуть серьезнее к моей любви к этому волшебному празднику, но… захлопнувшаяся за ним дверь и короткое «Не грусти, Ангел», развеяли всё возникшее хорошее настроение.

Я смотрела на ангелочка в моей ладони и не понимала, что мне делать. Как превратить этот вечер в настоящий семейный праздник?

Услышав безэмоциональный голос второго близнеца, подняла на него глаза, но он лишь быстрыми шагами преодолел гостиную и вышел за пределы дома, монотонно разговаривая с кем-то по телефону. Итало же вышел за ним следом.

И если бы дверь этого дома снова хлопнула из-за того, что кто-то вышел на улицу и уехал, мое сердце точно раскрошилось бы на мелкие кусочки…

Слезы начали собираться в уголках глаз, замыливая вид украшенной гостиной.

Я чувствовала себя маленькой девочкой, которую все бросили, и которая была готова даже пойти на отчаянный шаг.

Вытерев рукавом свитера мокрые глаза, не спеша пошла к лестнице, а поднявшись на второй этаж, мои шаги стали тихими и осторожными. Кажется, я боялась даже ступить громче необходимого.

Сжав руки в кулаки, постаралась начать хотя бы дышать – от страха, я забыла делать даже это.

Приглушенный свет в этой части особняка наводил ужас под моей кожей, и кажется, у меня даже шевелились волосы на шее.

Подходя ближе к комнате, слышала доносящиеся из нее звуки – они чем-то похожи на те, которые я слышала, когда Руджеро смотрел бои без правил по телевизору в гостиной в те дни, когда бывал дома.

Потянувшись к ручке двери, только хотела взяться за нее дрожащей рукой и с замеревшим сердцем в груди, как ощутила дыхание за своей спиной.

– Ты никогда не приходишь сюда, Доминика. – сказал он, продолжая стоять за моей спиной.

Тело сковал страх, хоть я прекрасно осознавала, что он ничего мне не сделает и никогда бы не сделал.

Я не слышала, как он подошел сейчас. И никогда не слышала, как он передвигался по дому. Брат был словно призрак. Призрак, которого слышал и чувствовал только один из близнецов.

Его перекинувшаяся через меня рука оттолкнула дверь спальни, где горел экран плазмы на телевизоре. На нем шел ужасающий и мерзкий бой между двумя крупными мужчинами в железной клетке. Они дрались, как настоящие звери, не жалея и не щадя друг друга. Кровь была повсюду, и их лица также ею были залиты.

Джан обошел меня и плюхнулся в кресло-мешок, подобрав к себе на колени миску с рисовыми хлебцами со вкусом паприки и чили – иногда мне казалось, что он только ими и питался.

– Чего хотела? – буркнул он, откусив хлебец, не отрывая взгляда от экрана, где один из бойцов только что снова сильно врезал другому, что у него вылетел зуб. Меня передернуло и чуть не стошнило в эту же секунду.

– Спросить. – я ещё ни разу не была в спальне младшего брата, после смерти обоих родителей, поэтому замялась. – Хотела у тебя спросить.

Нервно натягивала на пальцы рукава свитера, стараясь унять дрожь, но это не помогало.

– Если хотела, то спрашивай реще, Доминика. – немного раздраженнее бросил он. – Харе трепаться на входе просто так.

Я сглотнула, а сердце стучало где-то в ушах.

Для Джана этот разговор ничего не значил. И была уверена, что он бы даже не придал значения моим стараниям, чтобы найти в себе силы попросить его о том, что хочу озвучить.

– Ты можешь… можешь отпраздновать со мной… Новый год? – я запиналась, пытаясь найти силы говорить дальше.

И поняла, как абсурдно и глупо прозвучала моя просьба, когда открыла зажмуренные глаза, – я даже не заметила, как их закрыла, – и посмотрела в лицо брату.

Джан смотрел на меня, как на умалишенную идиотку. В его глазах четко читался вопрос: «Ты совсем дура, Доминика?»

Мои щеки вспыхнули, а в груди появилось мерзкое чувство стыда, обиды и жалости. Жалости к себе.

– Хотя знаешь…

– Рад, что до тебя так быстро дошло то, что ты только что выдала. А теперь, я могу посмотреть бой? Один. – он хрустнул хлебцем и отвел от меня глаза, будто меня никогда и не было в его спальне.

Я выбежала оттуда так быстро, стараясь не упасть на ватных ногах, а глаза жгло от бесконечных слез, стекающих по горящим щекам.

Забежав в свою комнату и упав на кровать, чувствовала, как сердце сжималось, а грудь становилась тяжелой. Внутри все кипело, словно буря, готовая вырваться наружу. Мысли так запутались, что у меня не получалось сосредоточиться ни на чем другом, кроме этой боли внутри. Казалось, что весь мир вокруг меня замер, и только эта буря продолжала пульсировать в груди.

Риккардо

20:10

Кенфорд. Срэндо.

– Ты точно не забыл про имбирь?

Наезды с вопросами младшей сестры по телефону атаковывали мою голову целый день.

Вот уже четыре года подряд Инес вызывалась накрывать стол на любой праздник, будь это Рождество, Новый год, день рождения, Пасха, Эпифания или День всех Святых. Сама занималась подготовкой списка продуктов, готовкой, раздачей указаний и профессиональным выносом мозгов всем вокруг в радиусе одного километра.

Энрике и Уго вторую неделю, все свободное время от своей работы, украшали полностью весь дом, развешивая гирлянды, мишуру, ленты, новогодние игрушки, огромные праздничные носки, расставляя рождественские и новогодние статуэтки во всех уголках особняка.

Неделю назад я, Инес и Энрике поставили огромную елку в центре гостиной и потратили целый вечер на то, чтобы ее украсить. Мы с братом были заранее предупреждены, что если сделаем хотя бы шаг из гостиной в сторону кабинета или выхода из дома, чтобы уехать по работе, то сестренка мило улыбнется и переломает нам ноги.

Черт, я Капо Сант-Хилла, под моим подчинением находились десятки солдат, но злить свою сестру не был намерен. Мне эти проблемы совсем не нужны.

Сегодня же Инес полностью погружена в готовку, и Уго остался ей помогать. Витале и Энрике два часа назад уехали на окраину Мафорда, чтобы купить говяжьи голени у Полла Раппо, который держал свою ферму, – официальным сотрудничеством он с нашей организацией не занимался, но этого и не нужно.

А меня час назад Инес отправила на поиски имбиря для любимой закуски Витале: «Стаканчики с сыром и апельсином», без которых он не сядет за стол. Так что, можно считать, что это он меня отправил за имбирем. А также, мне нужно было купить грейпфрут для салата и белое вино для «Оссобуко».

Почему никто не позаботился об этих ингредиентах заранее, вопрос точно не ко мне, хоть Инес и считала, что я должен был также все проконтролировать, – но откуда мне было знать, что Витале съест весь грейпфрут вчера вечером, а вино, оставленное на эту ночь, выхлебает Энрике еще за неделю до этого дня?

Напротив магазина, в городском парке, возвышалась огромная новогодняя елка, украшенная гирляндами и блестящими шарами. Ее верхушка тряслась в темноте зимнего неба, а огни мерцали, создавая праздничную атмосферу. Легкий морозец покалывал щеки, и я глубоко вдохнул свежий воздух, поставив пакет со всем купленным в багажник своего матового черного «БМВ».

– Да, Инес, я уже все купил и ни про что не забыл, будь спокойна. – ответил в трубку телефона.

Захлопнув багажник, мой взгляд зацепился за того, кто сидит в парке на лавочке, напротив той самой елки, в полном одиночестве.

Учитывая, что время приближалось к двенадцати ночи, когда будут бить куранты на часах, большинство жителей города уже суетились в своих домах в предвкушении приближающегося праздника.

– А грейпфрут? – спросила Инес, а после рявкнула куда-то мимо микрофона: – Поставь на место, Витале. Уго сам унесет его. И вообще, ты уже сменил бинты, после того, как приехал? Иди живо меняй.

Вздыхаю:

– Инес, я же сказал. Скоро приеду.

Сунув телефон в карман зимнего пальто, рукой поправил темный шарф на шее, и, помедлив несколько секунд, ноги сами зашагали через парковку магазина в сторону парка.

Белые волосы девушки развивались на легком ветерке, а пушистая белая шубка создавала ей сходство с зимней королевой. Мороз окрашивал ее пальцы, щеки и нос в нежно-розовый цвет, придавая облику девушки трогательную уязвимость. Большие голубые глаза, обрамленные длинными черными ресницами, смотрели на эту светящуюся елку перед собой так, словно находились в поисках чего-то недосягаемого.

Я знал, кто она. Доминика Аллегро являлась сестрой Капо из вражеского района, и мне, как Капо Сант-Хилла, было строго запрещено к ней приближаться – это могло развязать последние хрупкие узлы примирения сторон.

Наши семьи начали эту вражду еще задолго до нашего рождения, и любое нарушение этих негласных правил могло привести к новым конфликтам и кровопролитиям.

Но, несмотря на это, у меня не получалось оторвать от нее взгляда.

Ее чистая красота и хрупкость притягивали, как магнит.

Я стоял в тени деревьев, наблюдая за ней издалека. Внезапное желание подойти к ней и согреть замерзшие пальцы вдруг кольнуло в груди, но одернул себя, оставаясь в тени еще несколько минут.

А где ее телохранитель?

Почему она совсем одна в чужом районе?

Тяжело вздохнул, потерев переносицу двумя пальцами. О чем ты думаешь, Рик?

Зашагав прочь, резко обернулся – громкий лай собаки за спиной привлек мое внимание. Крупный короткошерстный пес, внешне похожий на американского бандога, неожиданно оказался перед Доминикой, агрессивно на нее настроенный. Она вздрогнула от его лая, глаза расширились от страха, а пальцы крепко сжали край шубки.

Попытавшись встать, у нее не получилось – ноги отказывались слушаться, парализованные ужасом.

Я замер, хотя мои инстинкты кричали мне действовать, но разум удерживал на месте. Одно неверное движение могло спровоцировать еще больший хаос.

Бандог продолжал наступать, его злобный лай эхом отзывался в моей голове. Рукой я потянулся к кобуре, висевшей у меня на поясе, но осознавал, что это может только усугубить ситуацию.

Поднявшаяся на ноги Доминика начала пятиться назад, ее дыхание стало частым и прерывистым. Я увидел, как она метнула глаза в мою сторону, словно ища хоть чьей-нибудь помощи, но блондинка не могла разглядеть меня в темноте.

Сердце билось в груди так громко, что казалось, его удары эхом разносились по всему парку. Мысли в голове метались от «Соблюдай закон, Риккардо!» к «Помоги ей, черт тебя подери, почему ты все еще стоишь?!».

– Твою ж мать… – вырвалось у меня шепотом.

И в этот момент, несмотря на все запреты и риски, я вышел из тени. Мои шаги были твердыми и уверенными, голос громкий и властный. Я крикнул на пса, и он остановился, обернувшись в мою сторону. Пес рыкнул, но почувствовал мою решимость и отступил, поняв, что я не собираюсь отступать.

Глаза Доминики встретились с моими, и я увидел в них благодарность и облегчение – совсем не те эмоции, которые она должна была испытать при встрече с Капо вражеского района.

Сделал шаг вперед, готовый защитить ее. Мы стояли так несколько мгновений, пока пес не скрылся из виду. Затем, повернулся к девушке:

– Все хорошо?

Она кивнула.

– Спасибо большое, – ответила мелодичным и слегка тихим голосом. – Вообще-то, обычно всегда собаки хорошо ко мне относятся.

Доминика закусила губу.

– Почти всегда, как выяснилось только что.

Я не понял, почему она вдруг решила оправдаться передо мной, но, выслушав, кивнул.

– Почему ты одна?

Мой тон оказался грубее, чем я собирался задать этот вопрос, но меня действительно возмущал этот факт, что девушка передвигалась без телохранителя.

Округлив глаза, Доминика на мгновение опустила взгляд, будто в поиске ответа на мой вопрос.

– Это не ваше дело. – она посмотрела мне в глаза. В ее же отражались огни елочной гирлянды и уличных фонарей, словно звезды рассеялись по небу.

– Телохранитель обязан везде тебя сопровождать. – твердо произнес я, нахмурив брови. – С тобой могло что-то случиться, и он будет отвечать за это своей головой.

– Эмилио не виноват, да и со мной ничего не случилось.

Слишком наивно. Слишком. До раздражения.

– А про злого пса уже успела забыть?

Она смутилась, а ее щеки вспыхнули еще большим румянцем.

– Могу спросить?

Я не отреагировал, продолжая смотреть на нее, но девушка молчала, ожидая моего словесного ответа. Достаточно правильное воспитание, учитывая, в каких условиях мы рождаемся и живем.

– Можешь.

– Почему вы здесь?

– В каком смысле? – не понял.

Она заправила прядь своих белоснежных волос за покрасневшее ухо.

И почему она не носит шапку в такую погоду? Разве на улице весна?

И какое тебе вообще дело до отсутствия ее шапки?

– Скоро Новый год, почему вы не дома с семьей?

Честно признаться, я думал, что ее первый вопрос будет из серии: «Почему вы помогли мне?» или что-то в этом духе. Но ее действительно интересовало, почему я был здесь, а не почему не остался в стороне, учитывая обстоятельства наших семей?