Все про живот. Комплексный подход к улучшению внешнего вида и здоровья самой проблемной части тела

Говорят, аппетит приходит во время еды. Так и есть! И это не более чем химия нашего тела.

Так что же происходит с кусочком хлеба и с маслом в желудке? Полноценным перевариванием процесс, происходящий здесь, назвать невозможно. Но железами желудка выделяются составные части соляной кислоты, которые объединяются в соляную кислоту уже в самом желудке: пепсин А – фермент, который расщепляет белки на более мелкие части; уже знакомый тебе гастрин и вещество с длинным названием – гастромукопротеин. Последний является захватчиком и внутренним перевозчиком витамина В

– того, с которым у старшего поколения людей чаще всего бывают проблемы. Так, эпидемиологами выведено, что среди пожилых россиян 75+ частота встречаемости недостаточности/дефицита В

составляет 93 %!

А что соляная кислота? Против нее фармакология придумала настоящее оружие – ингибиторы протонной помпы – таблетки, которые у всех на слуху (как правило, их можно узнать по окончанию – празол). Однако ничего, что присутствует в природе, не является бесполезным, и ничто из того, что составляет нас, не является пустым и бессмысленным. Соляная кислота обеззараживает поступающую пищу и активирует пепсин А, который работает только в кислотности (то есть рН) 1,5–2. Без него белки, поступающие с пищей, будут плохо расщепляться, плохо усваиваться и подвергаться не процессу ферментации, а процессу гниения на уровень ниже – в кишечнике.

Но неужели медицина по западному образцу совсем обезумела и предлагает то, что не работает? Чаще всего ингибиторы протонной помпы назначаются в случае диагностированного гастрита по гиперацидному типу, то есть когда установлено, что кислотность желудочного сока повышена, и на основании жалоб пациента. Сейчас я не буду углубляться в эту тему. Скажу лишь, что к вопросу о соляной кислоте (и о бактерии хеликобактер пилори) мы еще вернемся и, более того, я объясню, почему часто это первый пусковой механизм проблем с постоянным метеоризмом и наличием выпавшего (особенно к вечеру) живота.

Вообразим, что ты никогда не принимала празолы и твой желудочный сок выделяется здоровыми железами желудка в полость со здоровой слизистой (что, как ты узнаешь позже, бывает крайне редко). Тогда в твоем кусочке ржаного хлеба пепсин А обнаружит около 2 % белка и начнет расщеплять его до более коротких цепочек, чтобы затем тонкая кишка разбила их на еще более мелкие составляющие – пептиды, а запасы твоего организма пополнились строительным материалом для мышц, суставов, связок и не только.

А вот со сливочным маслом несколько иная история. Здесь тоже есть ничтожное количество белка, но большую часть все-таки составляют жиры. Эти жиры, в свою очередь, влияют на страшно длинное и научное образование – холецистокинин-панкреозимин-продуцирующие клетки. Последние дают сигнал желудку: остановить моторику и секрецию желудочного сока.

И это не совет, а СЕКРЕТ, которым я готова поделиться

Во-первых, сторонники высокожирового питания ратуют за него с позиции – это надолго насыщает. Да, большое количество растительного или животного жира, принятого вместе с пищей, задерживает еду в желудке дольше обычного, поэтому время сытости удлиняется. Но хорошо ли это с точки зрения самого органа? Увы. Это нагружает его и актуально только в случае, если приемов пищи в день не более двух, а также нет перекусов. Во-вторых, исходя из такой физиологии, становится понятен совет пить ложку растительного масла натощак: пустой желудок оно проходит быстро и не способствует повышению кислотности, а вот желчный здорово сокращает.

НО! Будь аккуратна с этим способом!

Предостережение: он может стать фатальным для людей со спазмом желчного протока и сфинктеров – пузырь сократится, но желчь не выйдет, и это вызовет резкий приступ боли в правом подреберье. А люди с воспаленной слизистой кишечника и с синдромом интенсивного бактериального роста в тонком кишечнике могут получить изжогу, горечь во рту и ухудшение основного заболевания.

Но ни в коем случае нельзя отказываться от полезных жиров в питании, так как они являются основным строительным материалом для гормонов, а значит, служат залогом благополучия в гормональной сфере.

Просто нужно во всем знать меру. Классическая диетология рекомендует ежедневно потреблять не более двух столовых ложек нерафинированного растительного масла, небольшой горсти орехов, одной чайной ложки семян и около 100 граммов творога нормальной жирности, если ты хорошо переносишь молоко. Но вот от чего уж точно стоит отказаться, так это:

• рафинированные растительные масла, в том числе популярное подсолнечное (чем заменить? Старайся не искать ему замены, просто научись готовить на воде или на пару, при не слишком высоких температурах – в тушении – успешно применяется оливковое масло);

• жирное мясо, типа свинины;

• авокадо и кокосовое масло в большом количестве (в одном авокадо примерно 18–24 грамма жира, что перекрывает почти половину дневной нормы, но половинка авокадо на завтрак – залог сытости до обеда);

• магазинные кондитерские изделия (это верный путь к сердечно-сосудистым заболеваниям);

• фастфуд (как правило, это источник очень вредных трансжиров, которые не только негативно влияют на желудок и поджелудочную железу, но и засоряют сосуды нашего тела).

Это лишь неполный список откровенно вредных продуктов (или вредных в определенном количестве), которые противоречат не только принципам ЗОЖ, но и физиологии и здравому смыслу.

Итак, где среди всех этих академических знаний затерялся наш с тобой кусочек хлеба с маслом? Да он уже сам не свой! При длительном и вдумчивом пережевывании амилаза обработала цепочки сахаров из хлеба до более коротких, пепсин А расщепил белок, соляная кислота убила бактерии (ты же торопилась и не совсем тщательно промыла руки перед едой), сливочное масло простимулировало к работе желчный пузырь и немного замедлило процесс обработки в желудке, но все же перед нами уже не пищевой комок, а химус – смесь измельченной еды и желудочного сока с примесью слущенных эпителиальных клеток (да, слизистые тоже обновляются).

Теперь складки сфинктера между желудком и первым отделом тонкого кишечника – двенадцатиперстной кишкой – расправляются, и химус спускается ниже.

Кишечник – это очень длинная трубка, уложенная петлями. В среднем две высоты нашего собственного роста приходится на тонкий кишечник и одна высота – на толстую кишку. Мне петли кишечника напоминают кору головного мозга. И кстати, есть основания полагать, что иногда мы действительно думаем не головой. Но о жителях живота, которые нередко руководят нашим пищевым поведением, я расскажу в следующей главе.

По обе стороны от двенадцатиперстной кишки располагаются желчный пузырь и поджелудочная железа, которые имеют протоки, соединяющиеся в ампулу и открывающиеся в дуоденальный сосочек с целью забросить в кишку ферменты, бикарбонаты и желчь для продолжения (или начала истинного) пищеварения.

Итак, двенадцатиперстная кишка – это королева пищеварения. Здесь кислый и липкий комок, в который превратился хлеб с маслом в желудке, обрабатывается водой с раствором бикарбонатов из поджелудочной железы, чтобы кислота не обжигала стенки тонкой кишки, а также подвергается ферментации. Как в химической лаборатории, жиры, белки и углеводы здесь разбиваются до мельчайших единиц. А жиры еще и становятся толерантными к воде, то есть эмульгируются желчью.

И тут мы встречаемся С ЗАМЕЧАНИЕМ

Если твой стул (уж прости за столь интимные подробности) липнет к стенкам унитаза и выглядит жирным и темным, то это верный признак проблем с отделением желчи. Скорее всего, желчный проток или сфинктер (пропускные ворота в кишку) находятся в спазме.

Друг кишечника – все тот же вагус, то есть блуждающий нерв. Он же, кстати, отвечает за дыхание. Когда ты спокойна, вагус стимулирует выработку пищеварительных соков, когда напряжена в моменте, съеденное стоит в желудке колом, а вот при хроническом стрессе ты можешь есть, но ощущение сытости никак не появляется. И все это эффекты вагуса.

СОВЕТ, который особенно приятно взять на вооружение

Попробуй сесть и некоторое время помурлыкать перед едой, максимально расслабившись телом. Это один из так называемых блуждающих маневров, которые стимулируют афферентные ветви блуждающего нерва и переключают тебя на полный дзен и релакс. Из других подобных: сильно прижать язык к небу несколько раз и сглотнуть (только не толкать кончиком языка зубы); задержать дыхание на 20–60 секунд; погрузить лицо в холодную воду; посокращать мышцы передней брюшной стенки.

В этой книге я дам много дыхательных практик от метеоризма и тяжести в животе. Теперь ты понимаешь их первоочередную цель – простимулировать блуждающий нерв, чтобы замедлиться и сосредоточиться на усвоении пищи.

Твой кусочек хлеба уже значительно продвинулся, но с точки зрения длины пути это ничтожно мало в сравнении с тем, сколько ему еще предстоит пройти. Однако у него уже могло возникнуть множество препятствий, которые мы обсудили: недостаточно разыгравшийся голод, слишком быстрое жевание, напряженная диафрагма, сжатые протоки желчного пузыря или спазмированный сфинктер Одди (пропускной пункт от протоков желчного пузыря и поджелудочной к двенадцатиперстной кишке). То есть еду в данном случае можно сравнить с качественной резиной на башмачной фабрике. Итоговый продукт будет плохой, если на фабрике проблемы и работники делают все абы как, или хороший, если заводчане работают слаженно.

От количества соляной кислоты, пепсина А, ферментов поджелудочной и желчи зависит судьба кусочка хлеба с маслом: или он расщепился до мельчайших единиц и накормил клетки организма, или распался в процессе гниения, отравил организм и накормил голодные рты, которые уже поджидают его в следующем отделе тракта – толстом кишечнике.

Кто они такие? Узнаем в третьей главе. А пока про Везалия, если ты еще помнишь того молодого человека, который бросил вызов Галену и на анатомировании трупов начал строить свою громкую славу. Завистников у Андреаса было немало. Кому нравится, когда кто-то выбивается из толпы?

В очередной раз поссорившись с коллегами, Везалий уехал из Брюсселя в город близ Венеции, который называется Падуя. Тут в 23 года он получил признание своего таланта, стал личным врачом епископа Падуанского, профессором хирургии и преподавателем анатомии. Здесь Андреас также получил беспрепятственный доступ к препарированию трупов и создал для своих студентов «Анатомические таблицы» – сначала на дереве, потом на бумаге, а потом труд перерос в прекрасно иллюстрированное учебное пособие «О строении человеческого тела».

ИНТЕРЕСНЫЙ ФАКТ

В Браунском университете – частном высшем заведении США – хранится экземпляр «Строения» в переплете из человеческой кожи. Переплет отполирован до светло-коричневого цвета с золотым оттенком и кажется лучшим образцом этого материала… (информация взята из открытого источника в интернете, сам автор не видел данный экземпляр и не может подтвердить достоверность).

Итальянский врач Сильвия, прежний учитель Везалия, был возмущен учебником, в котором Андреас открыто опровергал многие догмы, устоявшиеся со времен Галена. Он написал памфлет (статья резко обличительного содержания. – Прим. авт.) «Опровержение клеветы некоего безумца на анатомические работы Гиппократа и Галена». Именно это произведение стало смертным приговором для Везалия. Ему пришлось бежать из Падуи, а от виселицы спасла только служба у короля Карла V и затем его сына (что совсем не делало счастливым пламенного оратора и увлеченного ученого).

Но когда Везалию было около 50 лет, испанская инквизиция таки нашла способ обвинить гения – в обществе распространились слухи о препарировании Везалием живого человека (предположительно – находившегося в летаргическом сне). Смертная казнь была заменена на другой приговор – паломничество к Гробу Господню. И это тяжелое путешествие почти увенчалось успехом. Однако на подходе к родным берегам корабль с Везалием на борту потерпел крушение, и Андреас, выброшенный на берег острова Занте (ныне – Закинф, Греция), умер от истощения и болезней. Согласно историческим запискам, у Везалия остались жена и дочь, но последняя умерла, а информации о том, что у нее были дети, в открытых источниках нет. Так что говорить о потомках великого анатома не приходится. Зато его главное наследие – знания о строении человеческого тела – доступно нам и по сей день. А завистники и недоброжелатели, как это водится, канули в лету. Куда им и дорога.

Что ж, поговорим о существах более мелких, чем мы, двуногие. Приглашаю в следующую главу про наших друзей – бактерий.

Глава 3,

в которой в нашем животе обнаруживается новый орган…

Француз Луи Пастер и немец Роберт Кох виделись мельком два раза в жизни, но более чем за 20 лет испытали друг к другу всю гамму чувств – от межнациональной неприязни и ожесточенного соперничества до уважения и горечи утраты. А объект, вокруг которого велись их дебаты, был настолько же силен, насколько мал.

Конец XIX века. В кварталах европейских городов до сих пор косят людей смертельные заболевания: холера, бешенство, чахотка, попадаются локальные чумные очаги, а на столах медиков и химиков уже красуются оптические микроскопы. Однако Пастер, которому на момент нашей с ним встречи уже 50 лет, не интересуется людьми. Он исследует брожение винограда, изобретает способ обеззараживания вина путем нагрева – пастеризацию, лечит шелкопрядов, разрабатывает вакцину от куриной холеры и идет к открытию вакцины против сибирской язвы. Потому что Луи Пастер – химик и биолог. А вот Роберт Кох, которому в это время 30 лет – сельский врач, и жена совсем недавно подарила ему дорогой на тот момент исследовательский прибор – микроскоп. Прошу прощения за спойлер, но, не сделай она этого, возможно, их супружеская жизнь была бы счастливей, но и человечество осталось бы без реакции Манту.

Итак, Кох в Германии тоже интересуется сибирской язвой. Его пациенты жалуются: скот погибает десятками и сотнями, хозяйства разоряются. После приемов больных Кох надолго запирается в своем кабинете и ставит опыты в пробирках и на кроликах. В какой-то момент ему удается вывести чистую культуру микроба, вызывавшего мор скота.

А тем временем Пастер во Франции, прознав про то, что у него появился конкурент, устраивает на одной из ферм показательную вакцинацию баранов от сибирской язвы и имеет ошеломительный успех. О чем заявляет на научной конференции, упоминая о Кохе лишь вскользь. Уязвленный немецкий оппонент инициирует публичную переписку в медицинской литературе, чем открывает противостояние века – бактериология против микробиологии.

Но вот парадокс – именно жажда всемирной славы двух этих человек привела мир к осознанию: большинство эпидемий не божья кара, а проделки мутировавших микроорганизмов. Как Луи Пастер спас укушенного бешеной собакой мальчика, а Кох поторопился с выпуском вакцины и убил больше 20 человек, я расскажу в конце этой главы, а пока…

Поговорим о микрофлоре. Это понятие знакомо большинству людей, но вот-вот оно канет в лету. Уже сейчас понятно, что бактерии – это не растения. Теперь говорят: микробиом. Но, кроме понятийного ряда, в этой теме стремительно меняется вообще все. Раньше считали, что желудок стерилен (в советских учебниках медицинских вузов до сих пор содержится эта информация), теперь мир узнал о как минимум одной бактерии желудка – хеликобактер пилори. Раньше думали, что младенец получает свои бактерии только в момент появления на свет, а теперь есть предположения, что плод внутри утробы матери уже обсеменен некоторыми ее микроорганизмами.

Я к тому, что писать в книге о том, сколько на самом деле живет бактерий в нашем кишечнике, было бы не самым благоразумным решением. Ведь человеческое тело – еще менее изученный предмет, чем космос. Будут новые исследования – появятся новые данные. Да и вряд ли ты осознаешь эту цифру с огромным количеством нулей, как не осознаю ее и я. Проще сказать так: в нашем желудке, а затем в кишечнике существует целая планета, населенная множеством микросуществ. Причем чем ниже мы будем спускаться, тем с более многочисленными колониями встретимся. При этом стиль жизни бактерий внутри нас ничем не отличается от нашего – они трудятся, едят, регулярно ходят в туалет и стабильно размножаются. С одним значимым отличием: в геноме всех микробов твоего организма (если их сложить вместе) в 360 раз больше генов, чем твоих собственных. То есть функционал наших симбиотов (дружественных бактерий) огромен.

Есть ли у бактерий ретрит-центры, ищут ли они смысл жизни и пр. – об этом ни мне, ни ученым пока не известно. Но то, что ты носишь в своем животе около 2,5 кг постоянно трудящегося микромира – абсолютный факт. Причем это количество не зависит от твоего веса. А вот вес зачастую зависит от состава микробиоты. Так, ученые пронаблюдали, что при ожирении возрастает число фурмикутов, а вот бактероиды сдают позиции. То есть количественно ничего не меняется, но разнообразие микроорганизмов утрачивается. На этом я еще остановлюсь подробнее, а сейчас хочу рассказать о том, почему от деятельности микробиоты на фоне неправильного питания чаще всего вздувается именно низ живота.