Я тебя присвою

Валерия

Сижу на паре у Климова и первый раз за всё время, отсчитываю каждую минуту до окончания.

Мне плохо. Очень плохо.

Дышу через раз. Каждый новый вдох отдаёт новой болью внутри.

Что происходит?

С утра же всё было норм.

Просто слегка тянул живот.

Меня то кидает в жар и пот катится градом по спине, то начинает трясти так, будто в аудитории температура меньше ноля.

Пять минут…

Осталось потерпеть пять минут.

Ещё в начале пары я хотя бы слушала Илью Юрьевича в пол уха… Сейчас же, всё моё внимание акцентируется на тянущей боли в боку.

Приложив ладони тыльной стороной к щекам, тут же отдёргиваю их.

У меня жар.

В горле резко пересыхает.

Слюны во рту становится так много, что сглатываю её и чуть не давлюсь. Слишком вязкая.

Ко всему этому ужаснейшему состоянию примешивается тошнота.

На глаза наволакивает пелена.

Я как в тумане. Все чувства притупляются. Мне кажется, я сейчас слышу все звуки из-под купола. Как будто меня в раз отгородили от внешнего мира. Я сейчас в вакууме.

Только чувство боли и я. Больше ничего вокруг нет.

Наконец звенит звонок, призывая к окончанию занятия.

Резко пытаюсь встать и сгибаюсь пополам от пронзающей, как острый кинжал, боли.

Климов что-то рассматривает на экране своего мобильника.

Обидно.

Даже в такой ситуации ноль внимания. А если я сейчас здесь умру?

Боль немного притупляется, и я хотя бы могу идти.

Выйдя из кабинета на летаю на Дементора.

– Марковская, я конечно понимаю, что хорош, но в обморок при мне раньше не падали, – откровенно смеётся мне в лицо, удерживая за плечи, что бы я реально не свалилась к его ногам.

__________________

Александр

Когда Лера начинает терять сознание, я, кретин, принимаю эту реакцию на свой счёт. Поэтому несу сейчас эту чушь.

Инстинктивно вцепляюсь в её плечи, что бы девчонка не рухнула на пол.

И только взглянув на неё, понимаю, что она белая как мел. Губы потрескались и очень сухие.

Прислонив свои губы к её лбу, резко отстраняюсь.

Да у неё жар!

Она просто пылает.

Сердце пропускает удар и принимается колотить по рёбрам с такой силой, что я отчётливо слышу этот стук в ушах. Меня самого сейчас за пару секунд бросает в пот и в дрожь.

Твою мать, Саня, прекращай тупить!

Вернув себе самообладание, подхватываю Леру на руки, на её лице появляется гримаса боли. Тихо стонет.

На мгновение приоткрыв глаза пытается что-то сказать. Из-за шума в ушах не могу разобрать, только вижу, как медленно шевелятся её бледные губы.

– Са…с…саш, бо…ли…т…

Твою мать.

Как же херово, когда не знаешь, как помочь человеку, которому плохо.

Бегу по коридору до медпункта.

Пиздец… Кто придумал размещать кабинет медпункта на третьем этаже.

Взлетаю по лестнице так быстро, что не помню, как оказываюсь у медпункта.

Кое как открыв дверь, врываюсь в кабинет без стука.

Хорошо, что медработник на месте. Поднимает на меня глазища, и тут же переводит взгляд на Леру. Без слов указывает на кушетку, стоящую у стены. Подскакивая со своего места, и быстро направляется к нам.

– Что с ней? – взволнованно и громко произношу я.

Елена Сергеевна, принимается быстро осматривать Леру.

Как только Марковская оказывается лежащей на кушетки, сознание возвращается к ней.