Всегда твой, но сегодня чуть меньше

– Мне работать надо. Придёшь на Новый год – обсудим.

Меня не устраивал такой ответ, будто меня снова водят за нос дураком. Я подбежал к матери, равняясь с ней, шёл молча, пытаясь собрать паззл в нужный вопрос.– Такое ведь не может быть, – всё ещё не сообразив, что именно делать с такой информацией, я просто вытаскивал из себя все пришедшие на ум слова.

– Думал, бабушка всегда была морщинистой и старой? Да что мы о твоей бабке постоянно?

Мы уже дошли до остановки, встали параллельно друг другу. Мать не смотрела на меня, а дальше разглядывала нужный транспорт до работы.

– Помнишь, я говорил о деревне? – внезапно я громко гоготнул, разбудив маму до конца, но быстро вошёл в форму. – Это просто не вяжется. Помнишь, я говорил, что мне снится такая… София? Белые волосы, ещё что. Ну?

– София, – повторила за мной мама.

– Вот она, – я простукивал костяшками по фотокарточке, пытаясь объясниться крайне эмоционально. – София. Такая же, как на фото. Из деревни. Папиной.

Мама сначала скептически отнеслась к моему яростному поведению, вспоминая номер психиатрической больнице, но после, будто её неожиданно кольнули, скомкалась в каком-то страхе.

– Та, что звала тебя пойти с ней? – вдруг она, боясь своих же слов, обратилась ко мне.

– Да, – с лёгкой душой, я сказал ей, радуясь, что меня наконец поняли. Но после радость улетучилась. – Подожди. А как звали твою маму?

Мама в растерянности улыбнулась, но всё считалось предельно ясно.

– Может пока переедешь к нам? – отрезала мама.

Нужная ей маршрутка уже проехала мимо нас, а мы, решив большую и невыполнимую задачу, стояли в полном ступоре. По кадыку прошёлся ком. Я только обернулся от матери, наблюдая, какая следующая маршрутка прибудет. Благо та же, что нужна и маме. Я снова повернулся к ней, мило улыбнулся, передал тяжеленную сумку и похлопал её по плечу, уже прощаясь.

– Недавно видел Лену, кстати, – решил я поделиться новостью с матерью.

– Это хорошо, – будто пытаясь проигнорировать весь предыдущий разговор, утешалась мать, – она хорошая девочка. Всегда мне нравилась.

Я отходил от матери, махал ей рукой, а она мне. Только спрятавшись за угол, я нервно, дрожащими руками прикурил сигарету. Фотография, казалось, обжигала руку, оставляя горелые следы на куртке. Дьявольская фотография. Чистого рода дьявольщина, проклятие – никак более я не мог себе объяснить происходящее.

«С этим надо кончать», – разъярённо я, чуть ли не срывая с петель дверь.

Заходил в квартиру, скидывал куртку, обувь, громогласными шагами протаптывал всю квартиру и тушей впечатывался в кровать, чтобы быстрее уснуть и быстрее расставить точки, решить уже опухшие и фонящие тухлятиной проблемы. Так не могло продолжаться, и я вызывал на битву свой собственный разум. Я не верил в духов, магическое мышление было совершенно не близко ко мне, а Бог, если и есть, то давно покинул нас.

А уж тем более не верил в сонники и что мертвецы могут забрать тебя с собой, пока ты спишь, но сейчас я готов на любые меры, чтобы зажить свободной жизнью, с чистого листа. А мешала мне сделать это именно София, моя бабушка, давно усопшая. Заговорила бы она со мной месяцев шесть назад, я бы без зазрения совести подал ей руку и отправился в вечное путешествие. Но не сейчас. Нет.

Уснуть не получалось, что бесило ещё больше. Я не находил себе места, в психах пытался найти себе удобное место, но мышцы забивались при любом из выбранных. Прорычав в сердцах, я уставился в потолок. Я помнил один из методов, чтобы быстрее уснуть: напрягаешь всё тело, вплоть до пальцев ног, а после расслабляешь, пытаясь думать только о них и ни о чём больше. Только о них. Темнота сменялась полусветом, мозг гудел, будто его кто-то тряс без моего ведома.

Я помню только последний вдох. И как снова провалился внутрь кровати, под неё, ещё ниже. Я будто был в свободном падении, а рефлексы, которые пробуждают в такие моменты, устало зевали и не собирались реагировать. Я падал ниже и ниже, снижая скорость.

В конце концов я уже падал, словно пушинка, легко, непринуждённо, качаясь по ветру. Пока не приземлился в сумраке, еле освещаемом не пойми откуда. Я приподнялся на локтях, оглядываясь, чтобы зацепиться за что-нибудь, но по углам была тягучая пустота. Вдруг эхом послышались тяжёлые ботинки, топающие ко мне. Я выглядывал тьму, из которой вышел Дед Мороз. Как только он приметил моё присутствие, остановился в паре шагов от меня.

– Месье, – акцентом дворецкого проговорил он мне.

– Ты-то что тут делаешь? – всем тоном я указывал, что ему я тут не рад.

– Такая моя доля. Или Вы считали, что я являюсь только детям? – протирая сухие ладони, говорил он мне издалека. – Что ж, это ошибочное суждение.

– Где София? – сдерживая крик, я вопрошал Мороза. – Где шалаш? Озеро?

– Имею ли я право поднять Вас? – в привычной манере игнорировал он мои слова.

– Сам, – разгоняя рукой воздух, я отказывался от его помощи и поднимался сам, отряхиваясь, хоть здесь не было пыли и, казалось, заканчивался воздух. – Господи, что вообще происходит?

– Я не могу сообщить Вам с точностью, но предполагаю, мы находимся в Вас.

– Хоть что-то понятно, – осматривая «меня», полушёпотом говорил я ему. – Куда мне нужно идти?

– Ох, – еле сдерживая улыбку удивился Мороз, – Вы всё же решились. Это отличная новость.