Полигон

– Денег на корабль у нас нет. Эти горы я никогда в жизни не видел, и не знаю, можно ли там вообще пройти, не говоря уже о том, что это будет долго и не все его осилят. Империя… имперцы всегда говорят с позиции силы, этот случай не будет исключением. Может быть есть другой путь?

На этих словах Тит изрядно закашлял, Айварес один раз хлопнул его по спине и тот прекратил. Он благодарно кивнув Айви и сел на кресло, улыбаясь и затягиваясь.

– У меня есть отличная идея. Что вы знаете о Джоне Чёрной душе?

– О ком? – прищурившись, спросил Август.

– Кажется наш престарелый контрабандист хочет нам рассказать о самом мерзком ублюдке во всей Долине, – Айварес сморщился, услышав про Джона и налил себе вина до краёв.

– Только не называй его так – сильно уж обрадуется. Итак, самый отъявленный злодей, личный враг Короля Бренея за то он пробрался к нему во дворец и украл вино. Да, из всего дворца он украл только вино. И это – Командор Джон Чёрная душа: алкоголик, бабник, и сорвиголова каких стоит поискать. Он мог бы нас транспортировать прямиком в Разлом, если хорошо его попросить.

– Хорошо попросить? Что это значит? – заинтересовался Ганс.

– Всего лишь сказать, что мы едем к Белой башне. Старина Джон любит самоубийственные вещи.

– Так просто? – спросил Ганс.

– Так просто, – ответил ему Тит.

– Хм, – Ганс призадумался о абсурдности ситуации: кто в здравом уме согласится плыть на край мира, но слишком многое итак выходило за рамки разумного, а вариантов было не слишком много, – если это сработает, то так и поступим.

– Хорошо. Завтра с утра отправимся в Тригум, город трёх царств. Полагаю, старина Джонни сейчас развлекается в каком–нибудь борделе с бутылкой в руках.

– О, кстати о борделях, – Август стал из–за стола, и откланявшись, ненадолго покинул празднество.

Ганс достал свою маленькую потёртую карту Долины и стал вглядываться в неё: им предстоит добраться до Тригума и заручиться поддержкой пирата, чтобы морем пройти до самого Разлома, минуя дикие земли Долины. Звучит дико, но Ганс стал привыкать к нестандартным решениям, да и сами факты того, что у него в команде есть старик–контрабандист и бывалый наёмник, его уже успокаивали, ведь найти общий язык с пиратом не составит труда. Ах, если бы ещё с ними был Сайлес: его лучший друг и самый опытный следопыт некогда славного Ангейта. И как это порой бывает, судьба сама даёт в руки того, кто нужен больше всего. Где–то из–за спины послышалась едва различимая в шуме и гаме таверны дружеская речь, что несомненно его радовало.

– Ганс, слушай, расскажи заново про события той ночи. Может быть мы что–то упустили? – сказал кто–то из друзей, но Ганс проигнорировал.

– Я, в общем–то тоже в бордель. Скоро вернусь, не скучайте! – он допил стакан вина и удалился.

Сначала он встал из–за стола и повернулся спиной к ним, товарищи молча смотрели на него в ожидании. Ганс вертел головой из стороны в сторону, тщательно присматриваясь ко всем людям и наконец, целенаправленно пошёл к барной стойке, хлопнув по спине одного мужчину. Глядя на это, Тит изрядно захохотал.

– Мать вашу, да наш король скорее не король, а королева!

– Ха–ха–ха!

После тяжёлого трудового дня, бравый вояка решил освежить горло, ведь целый день под палящим солнцем ходить за своим бароном в кольчуге было не только тяжко, но и невыносимо однообразно и скучно. Он точно хотел не этого. Он взял себе бутылку вина за тридцать серебряников и сразу её откупорил и разлил в чашу, неспешно отпил и погрузился в свои мысли. Налил заново и стал думать. Мысли прервались хлопком по плечу, он обернулся через правое плечо и увидел перед собой небритое, заросшее, но знакомое лицо.

– Добрый вечер! Слушай, меня тут из ада выгнали. Сайлес, старина, не поможешь?

От удивления, Сайлес прокашлялся, едва удержав в себе только отпитое вино.

– Какого чёрта? Ты ведь… – Сайлес закрыл глаза и тяжело вздохнул, – я думал ты погиб, как и все. Понтифики объявили уничтожение Ангейта волею Богов, а путники болтают всякое: будто бы великаны спустились с гор, Имперцы перешли в наступление, крепость сама по себе упала и прочий бред. Что произошло? Что ты здесь делаешь? Мать твою… – Сайлес слез со стула и сильно обнял своего друга. Казалось, будто на глазах его проявились маленькие слезы.

– Тебя ищу. Давай–ка отойдём на улицу. И прошу тебя: будь потише.

Сайлес прихватил бутылку вина, и они вышли на улицу. Ганс достал самокрутку и черканув огнивом не без труда, изворачиваясь от ветра, закурил её. Солнце уже село, но большой город по–прежнему не спал. Таверна стояла на небольшом возвышении и Ганс подозвал Сайлеса в сторону от лестницы. И вот Сайлес закурил самокрутку и отпив из бутылки, спросил у него:

– Ты может объяснишь, что тут происходит?

– Даже не знаю с чего сказать, дорогой друг, – Ганс тяжело затянулся и задрав голову выдохнул табачный дым на луну, – помнишь ли ты тот день, когда мы лишились всего? Когда небо разверзлось огненным дождём и…

– Ракеты… конечно же я помню, – Сайлес отпил вина и тоже затянулся.

– Считай, что этот день повторился. В ту ночь огненные стрелы одна за другой вонзались в Ангейт. Я слышал их крики, я… я ничего не мог сделать. Я думал… я не знаю, на что я надеялся, выбежав на улицу через чёрный ход, я не знаю, о чём я думал… Возможно, тогда стоило погибнуть вместе со всеми, как и подобает воину. А теперь… теперь я совсем один.

– У тебя всё ещё есть я.

– Именно поэтому я здесь, – он повернул голову на Сайлеса и посмотрел в его голубые глаза, преисполняясь надеждой и огромным уважением, – я не знаю кому можно верить. Я ту ночь я отправился к Пэйру, узнать причины солнечных бликов, я нашёл человека, у него была карта и «Глаза Богов», что позволяют видеть в темноте. После этого Ангейт снесло. На этой карте была отметина, и я отправился сюда, мы нашли вот это… это Хукоммельсе – память богов. Ты только посмотри на это! Как будто… взгляд человека обратился на бумагу. Просто фантастика!

Сайлес взял в руки Хукоммельсе и присмотрелся к ней.

–… Потом мы прошли с ней к историкам с целью узнать, что это и что Боги запомнили здесь.

– Даже несмотря на то, что ты избежал смерть, топографический кретинизм тебя всё же настиг. Это же разлом! Что тут думать?

– Что? А, да… Разлом. И мы идём туда. Мне нужна помощь, Сайлес.

– Ганс, я несу службу. Не то чтобы я не был удивлён: глядя на всё, что происходит в Долине…да, сплошной бред. Недавно был я на одном приёме у Герцога, где демонстрировали оружие Богов. Впечатляет. Даже не знаешь, что и думать.

– Поэтому мне нужен ты. Плевать на этих зажравшихся ублюдков, Сайлес! Я не знаю, кому можно доверять. С помощью «Глаз богов» в подземельях Елисейта мы обнаружили нечто, что говорит о том, что за нами наблюдают, Август, бывший заключенный Ангейта, говорил, что группу сбежавших заключенных кто–то натравил на меня, но никто не знал, где я, и что я жив, твою мать! А сам командир… когда он вытолкнул меня в черных ход, прокричал мне что–то вроде «не будь их игрушкой!» Прошу тебя, Сайлес, мне нужна помощь. У меня не хватит сил дойти туда, даже с моими друзьями, какими бы они ни были.

– Старина Ганс, и что же ты хочешь противопоставить такой мощи? Послушай, раз ты в столице, ты должен сообщить о произошедшем, и жить дальше.

– Меня повесят. И ты это знаешь лучше меня, знаток военного кодекса. Мать твою. Да как ты не понимаешь, они убили наших родителей, это наш шанс отомстить, слышишь?! Впервые за десять лет мы так близки к этому! Да как ты не понимаешь?! – он произнёс это так громко, что выходящие из таверны люди, укоризненно на них глянули, на что Сайлес кротко улыбнулся – мол, всё нормально.

– Ганс, мы никогда не доберемся до Разлома: Великий лес кишит варварами, или ещё чем похуже… А если и не они, то Имперские легионы не сегодня так завтра займут его! Мы должны быть здесь, должны укреплять страну. Как говорилось в откровении семнадцать точка два Пророка, мы должны…

– Имел я твоего пророка, короля и самого императора Траяна. Так им и передай. Да что с тобой стало?! Когда тебе успели промыть мозги?

– Это богохульство! Ты ещё можешь…

– Хватит. Не знаю о чём с тобой говорить, если ты и сам потерял себя, – Ганс бросил самокрутку и пошёл прочь. Сделав всего один шаг, он остановился и тяжело вдохнул, – если вдруг в тебе проснётся человек и добрый друг, мы выезжаем на рассвете, через восточные ворота. Желаю хорошо упиться, – Ганс ушёл прочь, войдя в таверну, его сразу же его объяла духота и задымленность помещения, он прошёл через расставленные в ряды столы, и пару раз задев отдыхавших, даже не посмотрев на них, вернулся к своим друзьям.

– Ну и как мужские посиделки?

– В итоге едем данным составом, – сказал он сухо, – не хватает только Августа. Кстати, где он?

– Пойдя к проституткам, я бы мог предположить, что он будет использовать их, кхм, по назначению, но зная его – скорее всего агитирует за Империю, – Тошлер посмеялся и смачно затянулся травой Тита.

Ганс налил себе полный стакан вина и встал из–за стола.

– Я поднимаю этот стакан за вас – за тех, кто осмелился бросить вызов этому маразму, этим ублюдкам на небесах, не считающими нас за людей, за тех, кто захотел положить конец всему этому безумию! За вас, друзья!

***

Утренние сборы были ничем не примечательны, за исключением дикого похмелья: Ганс имел глупость пристраститься вчерашним вечером к приоратскому вину в огромных количествах, отчего теперь и страдал.

Солнце чуть взошло, когда они выехали через Западные ворота. Сонные стражники сменялись только что проснувшимися. Они стали подниматься вверх по холму, бросая огромные тени на ещё мокрую землю и влажную брусчатку. Они поднялись на самый верх и Ганс приказал остановиться.

– Проблемы? – сказал Айви, вопросительно взглянув на него.

Ганс обскакал колонну и встал позади. Рассвет слепил его, и он прикрыл глаза рукой. Он осмотрел город и уставился на ворота, ожидая увидеть там резво скачущего на встречу Сайлеса. Секунды момента длились, казалось, часами. Его охватила грусть.

– Может, привал устроим? Виды живописные, а проделали мы долгий путь, да–а… – съязвил Тит, подгоняя нерадивого командира.

Ганс махнул рукой и приказал двигаться дальше. Друзья познаются в беде – подумал он, и как всегда, отпрянул от себя эту мысль, и молча поскакал уже во главе колонны таких разных, но всё же преданных идее людей, их было восемь человек: Тит, Айварес, Йослихт, Тошлер, Болдер и Долдер, Август, и Ганс Все они – его друзья, и больше всего на свете в эту минуту, он как никто желал, чтобы они не сложили головы за него. Это было бы страшнее смерти, и куда страшнее жизни. ибо жизнь куда страшнее смерти, ибо первая кончается, уступив место пустоте, что неспособно познать сознание, а жизнь всё идёт, снова и снова нанося новые удары.

Ганс зевнул и не с первой попытки достал с пояса флягу с водой и отпил.

– Ну и на кой хрен ты так нажрался вчера? – Айварес усмехнулся, – ты ведь знал, что мы выступаем на рассвете. Собственно, ты и сам это придумал.

– Чёртов Сайлес. Я был уверен, что он не бросит меня.

– Ну и пошёл он нахрен. Не стоит себя ослаблять. Неизвестно, куда нас приведет дорога, нужно быть готовыми ко всему.

Ганс промолчал. В голове до сих пор гудело. Из–за спины прокашлялся Август, Ганс обернулся и тот почесывал свою щетину, очень и очень призадумавшись.

– Может зрение и меня почти что покинуло, но слух только обострился, – и посмеялся.

Ганс обернулся: по дороге уже скакал один всадник. И как только можно было услышать скачущего коня на таком расстоянии, да ещё и с дикой попойки?

В всаднике Ганс узнал Сайлеса, очевидно, как и он, спросонья и с попойки. Сайлес подскакал прямо к ним и отбросив свои длинные спадающие волосы назад, с лёгкой одышкой и некоторым чувством вины произнёс:

– Я в общем–то подумал… в пекло Богов и всю нашу знать. В пекло их законы, что они там подумают, друзья – важнее.

– Сайлес, как я рад тебя видеть!

– Сука, да вы издеваетесь… ещё потрахайтесь тут – пробурчал Айварес, – вставай в строй, добро пожаловать в наш отряд самоубийств!

– Он? Что он здесь делает? – Сайлес изменился в лице, завидев бывшего заключенного Ангейта. к ним он никогда не питал ни малейшей симпатии, в своём мнении относительно их, полностью полагаясь на закон.

– То же что и ты, позволь представиться, я… – Август снял капюшон, до этого заслонявший его от лучей утреннего солнца.

– Преступник, осуждённый на пожизненное заключение в Ангейте! Тебе здесь не место!

– А передо мной дезертир, которого осудят на казнь. Приятно познакомиться, – Август лукаво улыбнулся, он подмигнул Гансу и продолжил, – полагаю вам есть, о чем поговорить.

После бурного вечера отряд не был в состоянии вести беседу, даже Тит с Айваресом, любящие травить свои байки утихли. Первым молчание нарушил Август.

– Раз уж мы блуждаем в поисках неведомых историй, так позвольте мне внести свою лепту. Кто здесь был в Либертании? Совсем никто? Даже братья–эми? Чудно! Расскажу я Вам свою историю знакомства с сим чудным краем! Пять лет назад, как только я вступил в железные ряды Легионов Императора, только пройдя обучение, нас отправили за Альденгорское нагорье. Тогда уж два года как окончилась вторая пустынная война, её итогом стало создание независимого от Эмирата вассального государства Империи – Либертании. Легион встал на границе, неподалёку от Пальмиры и охранял покой теперь уже свободных от предрассудков и тирании властей Эмирата. Наиинтереснейшее место, я вам скажу! После холодных земель севера, приятно было увидеть радикальное отличающиеся от нас общество. Деревьев в пустыне нет, за исключением пальм, растущих только вблизи водоёмов, поэтому эми строят свои дома из глины. Маленькие скудные домики, но по–своему привлекательные, где прячутся местные жители от сурового западного солнца. Население то, скрепленное узами религии поражает своей сплоченностью и гостеприимством, и уж не знаю, связано ли это с орлами Легиона и как там дела в Эмирате. Люди суеверные и по–своему глупые: законы их – это законы треклятых Богов, меняться им не позволено. Мы, конечно, искореняли это мракобесие, но тут люди проявили небывалую изобретательность и в тайне от властей стали проводить свои несуразные обряды. Конечно, это плохо, но… но я кое–что понял: несмотря на имперскую пропаганду, что несёт в себе только благие цели, люди там не были похожими на пустоголовых обезьян, коим стоит нести свет, хотят они того или нет. Они такие же как мы, только со своими странностями: одежду носят до пола, плотские утехи только после свадьбы, Боги всё видят и так далее, так далее. Но в основном, все они, как и мы, хотят блага для себя и своей семьи. Если бы мы могли вбить им в голову истину, и отринуть их от тьмы мракобесия, эх.

– Да у меня оставшиеся волосы на голове зашевелились! Сидеть бы тебе дальше в Ангейте и читать Божественные постулаты, тьфу! – Тит выругался и уставился на Августа, – молодой ты ещё, многого не понимаешь. Ну а я объясню: многое было утеряно, понятия не имею сколько времени прошло со времен основания мира, достоверно точно мы знаем, что жил на небесах один народ – Боги, чей разум чья и благодетель превосходят наше скудное понимание действительности. Однажды часть народа от своего богатства и вседозволенности сошла с ума, упиваясь свободой. Часть народа эта была преисполнена ненавистью, алчностью, похотью и жестокость. В наказание мы были изгнаны с небес в Долину, лишенные звания Богов и отброшенные в каменный век, разделенные на народы и оставленные наедине со своими пороками. Но Боги милостивы: нам позволено искупить свою вину здесь и однажды вернуться домой. Для этого была создан Культ вознесения в Норанейте, и каждый год, на арене Норанейта мы взываем к Богам, дабы они обратили свой взор на нас и сказали, достойны ли мы вознесения.

– И именно поэтому мы должны убивать друг друга?

– Это часть наказания. Милостивое лишение страданий тех, кого спасти уже нельзя. Иногда Боги видят наше стремление и посылают праведное оружие, нужное для очищения.

– Вот только используют его для личного обогащения.

– Вот именно поэтому и нужна просветительская деятельность! В каждой стране Долины фламины культа вознесения и несут свет учения Богов, за исключением Империи, разумеется. В Эмирате с еретиками борются одним способом, а в Южном союзе по–другому. Если же они убивают беспричинно, то гореть им в этой жизни, и в следующей. От гнева Богов не уйти.

– Мать вашу. Ну и загнал ты, Тит! Лучше дай своей травы, и то полезнее будет! Голова до сих пор болит, пожалуйста, давайте соблюдать тишину.

Солнце встало высоко, Ганс приказал скакать галопом. Они проскакали так часа два, минуя поля юга Елисейта. Они говорили о всех мыслимых и немыслимых байках Долины.

По плану, наскоро составленным вчера вечером, Титу нужно было решить свои «контрабандистские» вопросы и узнать, чего слышно о передвижениях Легионов по правому берегу Долины. Ведь с ними лучше не встречаться. Несмотря на многочисленные протесты со стороны всей Долины, имперские войска даже в мирное время, и даже на чужой земле, агрессивно навязывали идеи имперского мира – законности, чести и безопасности, не спрашивая об этом никого. И всех, кто не угодил имперской власти, если рядом были легионы – судили именно по имперским законам. Ибо в отсутствии силы, что могла бы призвать этих людей к ответу, безнаказанность и породила беззаконие. Сама же Империя считает, что Империя находится там, где она может физически обеспечить исполнение своих законов, а потому максима «коли ты в Империи – веди себя как Имперец» с периодическим успехом применялась в разных точках Долины, где появлялись золотые орлы Легионов Императора. И даже на землях Южного союза, где Имперские войска не появлялись уже четверть века, вблизи посольств и представительств крупных торговых корпораций были введены особые меры по охране безопасности – количество патрулей вблизи любого места скопления Имперских подданных было таким же, как и при охране Королевских особ. Ибо никто не хотел навлечь себя гнев Империи, которая пользовалась абсолютно любым поводом для начала войны.

– Что же, а сейчас я расскажу одну очень интересную историю. Когда я служил на флоте…

– Ну, сука, началось, – посмеялся Ганс, и отряд продолжили в свой путь.