Таракан

А история, кстати, очень занятная. Этот мужик… Он ведь неизвестный долго был, писал всякие каракули, которыми никто не интересовался. И вечно страдал от безденежья. Но в какой-то момент его вдруг накрыло и пошла работа. Но сам он уже перестал получать от этого удовольствие. Душевный человек, мол, так и так, все не то, все ради денег. Так и скатился к изящному полету из окна, после которого его нежно соскребли с асфальта и доставили к нам. Где Иван, кудесник, собиратель и также творец заново слепил из него тело. Только вот с глазами несколько перестарался.

Картины, кстати, очень хорошие были. Я видел. Людей рисовал. В основном богатых, известных. Ой, вспомнил, талант у него пропал, с его слов, вышел весь. Даже поговаривали, это было что-то вроде сделки с нечистым. Смешно, право. Но о чем ещё тут болтать, кроме как не о нечисти? Это же кладбище. Тут люди мертвые лежат.

Но это первый день. Суетились тогда, звезда как-никак. Репортеры приехали, что-то говорили. Много всех было. Поначалу ещё вроде как старались держать марку, но потом привычно по кучкам разошлись и стали тереть за жизнь. Вообще я такое не очень люблю. Не люблю много шума. Но делать нечего. Работа такая. Приходится мириться. И опять же – деньги. Где ещё мне, простому копателю, точнее, закапывателю, будут столько платить? Закапыватель. Неплохо, да?

Кстати, нам тогда ещё вискарь неплохой подогнали. Четкий такой. Я давно ничего подобного не пил. С барского плеча, режиссёр какой-то. Художник ему портрет не успел дорисовать, так он больше всех страдал, напился и вот, по доброте душевной сделал мне подарок. Мне и Ивану. Только вот Иван не пьет.

Я тогда и увидел-то её впервые. Подумал – морок, галлюцинация, что спьяну, показаться не может. Вся в черном. Хрупкая, красивая, изящная. Между плиток шла. Но это уже ближе к вечеру, когда все разъехались, и я один добивал бутылку. Помню, заорал, чтобы уходила. Не люблю, когда по ночам посторонние шляются.

Вторник. Тут история победнее. Сын отца хоронил. А точнее – мент отца. И вот это уже попахивает правильным кладбищенским колоритом. Уж грустить – так грустить. Все по-правильному.

История тут такая. Сын у папани следаком был. Очень, знаете ли, правильным следаком, все вёл как надо. Улики собирал, взятки, видимо, не брал, если похороны такие дешевые вышли. И я думаю, ему с местом тут начальство помогло. Может, он на хорошем счету у них был, как-никак, на это кладбище всех подряд не пускают. В общем, не суть. Не знаю, как он сюда попал, но по виду очень даже честный. И почему я заостряю на этом внимание? Папашка у него оказался на редкость сластолюбивым малым и немного повадился по девочкам ходить. Причем так, что больше они домой не возвращались. А когда поймали, то через пару дней умер. Вроде как от сердца. Все тут сделали тихо. Даже сверху указание дали, мол, всё аккуратно. Быстро. Как только я умею.

И мне это нравится. Разве что денег маловато. Зато, опять же, правильно как-то. Пришел в своем сереньком пальтишке, постоял, погрустил. Посмотрел в яму, пробормотал что-то и все. Отпет горемычный. Проводили, так сказать.

Разве что потом опять же пить хороший виски не стоит, иначе как бы я узнал, что батьку-то он сам туда отправил. Просто сверху вроде как замять решили. Я, между прочим, тогда ещё подумал, как бы под вечер ещё одного хоронить не пришлось, очень уж взгляд у него недобрый был. Вроде как и сам почти одной ногой в яме. Странная история, если честно. Никогда бы не подумал, что когда-нибудь увижу честного следака. Причем знаете, все у него как по эталону: бедный, в пальтишке, худой и съёжившийся. Да ещё над трупом папаши-извращенца. Все как по написанному.

Среда попроще вышла. Трое. Одна от рака умерла, девочка совсем, второй – здоровяк мясник, третий – богатенький наркоман.

С девочкой все правильно получилось. Мама и папа постояли, посмотрели, поплакали. Кстати, девочка красивая была. Действительно жаль, что умерла. Ещё чуть-чуть и такая, знаете, зачетная девушка. Люблю таких, поднимают общий генофонд. Жаль, что рак, правда.

С мясником история похуже, так как его собаку погонять пришлось, очень уж скулила яростно, все хотела к нам пробраться. Вообще я не очень люблю животных. От них работы прибавляется. Ведь кроме меня никто это (их) дерьмо не убирает. И ладно ещё кошки, вроде и не заметно. А собаки такую кучу могут навалить, что захочешь – не промажешь, наступишь.

Здоровяк, кстати, непростой. Любимую бабу прирезал. Точнее, бабу и хахаля. И вообще, его должны были в другое место отправить. Но что-то там напуталось, что-то там не срослось, это опять же со слов вечно врущего начальства, и попал он к нам. И вроде как все по-правильному, тихо, спокойно, беспроблемно, разве что гроб большой был, а в остальном норма.

И теперь самое вкусное. Наркоман. Здесь хохма та еще. Парень не то чтобы правильный, но исхитрился влюбиться в простушку, подобрал её где-то. И так вышло, что у них обнаружили СПИД. И детишки до того расшалились, что решили и смерть принять одновременно. Опять же, не совсем без мозгов, сделали передоз и отошли вместе. Только вся ирония в том, что, увы, после смерти их решили разделить, паренька к нам определили, а вот девку его нищую – туда, за МКАД, к деревням поближе. Гроб очень красивый у молодого был, говорили – ручной работы. Но по нем и видно, даже жалко такое чудо закапывать, с таким-то сморчком. Не мужик, а скелет, мерзость прям. Не первый день, видать, на наркоте сидел. Интересно было бы на девку его посмотреть, такие мудаки обычно красивых с собой забирают.

И, кстати, в среду я увидел снова ту девушку, что в понедельник мне спьяну померещилась. Возле одной из свежих могилок. Память-то у меня фотографическая, я её сразу вспомнил. А ещё вспомнил, когда ребенка хоронили, то её не было среди присутствующих. Ни среди гостей, ни среди родни, нигде её не было, а, стало быть, пришла она потом, когда все рассосались. Может, именно в понедельник и пришла, и вот теперь снова. А это патология, никто сразу после смерти каждый день не ходит, не принято это у нас. Поэтому я и насторожился. Странно как-то было это.

В четверг был закрытый гроб. Хоронили какого-то нефтяника, которого то ли медведь, то ли рысь задрала. У этих-то деньги всегда есть. Потому и место на нашем кладбище найдётся. Жаль лишь, посмотреть не получилось. Иван, кстати, тоже расстроился, обычно на таких сложных заказах он мог поднять неплохую сумму, ведь ничто так не трудоемко, как рваные раны. Но ничего, виски у нас ещё осталось, так что мы спокойно доработали день. Разве что дети плакали сильно и отца хотели увидеть, но не судьба. Хотя, опять же повторюсь, наш Иван реально умеет творить чудеса.

Закончилась неделя снова девочкой. О ней ещё в газетах писали. Родители умерли, отчим подобрал, изнасиловал, затем она пошла по наклонной. В общем, сложная судьба и как закономерность – смерть. Если бы не газеты, её бы тоже не к нам определи, уж больно она натворила много. Кажется, три или четыре нападения, но, слава богу, выжили все. И как социальная жертва она получила посмертный приз в виде небольшого местечка у нас. Как раз для маленькой могилки у нас кусок земли был. Ну, ни туда его, ни сюда, а тут раз и подошло.

Прессы в пятницу было много, мой босс тоже приехал. Все говорил о том, что земля отдана безвозмездно, в дар, а по сути, просто забил остаток земли, который и так разве что под клумбу годился. Но если людям стало лучше, то зачем его судить.

Но это всё рабочая неделя. Как видите, она прошла хорошо. Все немножко заработали. И, кажется, вот, надо бы отдохнуть. Что я, собственно, и сделал. И был, поверьте, неправ. Именно в выходные случилось несчастье. Я бы даже сказал – горе. И не у других, а у меня. И все по недосмотру, по невнимательности. Будь я трижды неладен!

Помните ту бабу, которая столь часто посещала наше кладбище на этой неделе? Я еще позволил пройтись по ней эпитетами в виде «ой, какая красивая», «ой, какая таинственная». Представляете, эта стерва повесилась прямо над могилой своего ребенка. Нет, ну не стерва? А? Жил не тужил, деньги зарабатывал, а теперь из-за этой дуры я иду в полицейский участок и вообще смутно представляю свое светлое будущее. Нет, ну вот как? Чем надо было думать, чтобы исхитриться повеситься на суку прямо над старательно и грамотно выкопанной могилой, да ещё именно на моем кладбище? И теперь всё под вопросом. Ведь этой мой недосмотр. Босс так и сказал, отрабатывай последние дни и все, ты больше не работаешь.

Что делать – непонятно, даже если всё пройдет хорошо, то я ведь безработный. И что делать? Тоже рядом на суку повеситься назло начальству? Хотя есть, конечно, небольшая альтернатива, ведь пишу-то я неплохо, с выражением. Буду, например, писателем. Слава богу, у меня их, этих историй, вагон и маленькая тележка. Вот, к примеру, про эту бабу, чей ребенок у нас похоронен. История, между прочим, необычная, неприятно пугающая. Я бы даже сказал – мерзковатая.

Комедия

***

Сидя здесь, на этом упавшем и прогнившем дереве, невольно начинаешь думать, что жизнь выдает крайне странные узоры или, правильней сказать, сплетения. Вот ты недавно пил чай у костра, а вот уже рассматриваешь полную луну, сидя среди мха, елок и наваленного наспех снега. Уже январь, а снег выпал только вчера. Нет, поймите правильно, я не против спонтанных трудностей. Я лишь хочу сказать, что всё это как-то странно.

Впрочем, к черту длинные вступления, поговорить можно и во время работы. Да, да, увы, но мне пора браться за лопату. Земля ведь сама не сделает яму. Её нужно рыть, причем крайне яростно, чтобы спустя час у вас был метр вырытой промерзлой земли. Это при хорошем результате. А тем временем вы поймете, что я абсолютно ни в чем не виноват. Разве что в любопытстве. Но кому оно не чуждо.

***

Люблю смотреть на огонь. Особенно как небольшие огоньки отрываются от большого пламени и исчезают во тьме. А ещё от него идет тепло и можно выставить ладони, согреваясь холодными ночами. Такими, как, например, эта, когда наш небольшой отряд сидит возле этого большого костра и понемногу травит различные байки.

О да, все обожают рассказывать страшные истории, когда вокруг темнота, лес, где то и дело раздаются различные шумы. То ли от дерева, качнувшегося от резкого порыва ветра, то ли от севшей на ветку совы, то ли от белки, прыгающей к себе в дупло. Что же касательно более крупных зверей, то тут их почти нет. Всех давно перестреляли.

И все же это не мешает нам, десяти полноценным путешественникам, нагнетать атмосферу, по очереди рассказывая жуткие истории этих мест. Особенно это касается Вадима, кто, собственно, и выбрал этот маршрут для наилучшего нашего времяпрепровождения. И оказался прав. Здесь действительно очень хорошо. Только вот непривычно тихо, так как обычно птиц куда больше в таких лесах.

Я снова смотрю на огонь. Как бы ни старался Вадим, но лично на меня ничто не производит особого впечатления. Как-никак я тут самый старый и слабо верю во все эти сказки, лесные легенды. Но больше всего раздражает не это.

Понимаете, не то, чтобы я совсем плох, но в последнее время мне крайне не везет с девушками. И потому любую значительную возможность познакомиться, как, например, совместный поход на десять дней, я воспринимаю как нечто крайне важное. Особенно если в нашем отряде есть высокая, красивая и, как выяснилось, одинокая девушка, к сожалению, поглядывающая теперь только на Вадима.

Изольда, Немезида, вот как надо было назвать её, может, даже Анжелика, но никак не Оля. Это имя ей совсем не идёт, она ведь не блондинка, а очаровательная брюнетка в спортивной форме. Ее выносливости могли бы позавидовать многие мужчины.

Три дня Ольга никого к себе не подпускала, держась в дружественной дистанции. И вот у костра она впервые поддалась. И кому? Этому хвастуну и лжецу? Липовому герою? Боже, как же всё-таки девушки легковерны. Ведь на то и расчет у этого хвастуна с картой маршрута в руках. Выцепить красавицу и затащить её к себе в палатку, которую он наверняка взял в прокат.

Я подкинул еловую ветку, и она затрещала. Этого даже хватило на то, чтобы на меня все отвлеклись, наконец осознав, что помимо Вадима здесь есть ещё мужчины. Выпрямившись, я улыбнулся. Пора уже им показать, на что способен Алексей Владимирович Протопенко.

* * *

Но для начала немного о самой легенде. Вадим уже намекал, что на одной из остановок нашего маршрута нас будет ждать небольшой сюрприз. Сделал он это, конечно, таинственно, но я-то сразу понял, что ничего особенного тут нет. И я оказался прав. Всё, что он предоставил, это небольшая избушка с ужасным запахом, наваленными сверху деревьями и кучей колючего кустарника вокруг. Причем запах был настолько мерзкий, что кроме Вадима, подошедшего к самой двери, никто даже не подошёл и на десять метров.

Казалось бы, ярчайший пример идиотизма, вот так стоять возле вонючих заброшенных брёвен. Но нет, Ольга скользнула по идиоту взглядом, и вот он уже ворочает дверь, всматриваясь темноту маленького помещения.

Простите, я что-то отвлекся. Итак, избушка. Именно в ней, по его словам, обитала местная нечисть, приходившая туда ровно в двенадцать часов ночи. Причем, видимо, это было единственное расписание, так как днем или, например, в семь часов, туда никто не ходил. Ровно двенадцать и не часом ранее или позже.

Боже, какой же идиотизм. Я вот думаю об этом и понимаю, что это просто кошмарный идиотизм. Мужику двадцать восемь лет, а он травит такие байки. И, что ещё хуже, это у него работает, увлекая Ольгу всё больше и больше. Смотреть противно. Но мы дошли до самого главного. Итак, дождавшись вечера и запасшись этой историей для вечернего куража, Вадим забыл самое главное. Что среди нас остались славные парни, которые не боятся ни темноты, ни избушек, ни, тем более, всякой нечисти, там обитающей. И которой, конечно же, на самом деле не существует.

А потому я и вызвался пойти туда. Ну как же удержаться и не сломать всю эту хлипкую систему Вадимкиного самоутверждения. Бац, кинул еловую веточку в огонь. Воспользовался вниманием и выдал марш-бросок до избушки за ящик шампанского, соответственно, который Вадим обязательно купит по приезду в Ленинград. Только вот шельмец несколько усложнил задачу и попросил провести там ночь.

Ужасно, конечно, как-никак вонь там невероятная , но в тот момент я был слишком заведен, чтобы думать об этом. Самое главное было не дать слабину, а бодро идти вперед, наступая на все преграды, которые он мог передо мной расставить. Эх, характер, отчаянный вы наш Алексей Владимирович, не умеете вы его прятать.

* * *

Ну вот, снова угодил в какую-то вонючую лужу. Уже третью по счету. Хорошо ещё ботинки иностранные. Две тысячи пятьсот, это со скидкой. В таких обычно армейские подразделения ходят. ГРУ или Моссад. В них ещё стальная пластина от гвоздей и в носке наконечник из металла. Изначально, конечно, круто было, но теперь нога побаливает.

Да и ветки эти. Раз пять чуть глаза не лишился. Хорошо, что фонарик взял. Только вот его беречь надо. Ведь ещё в этой избе сидеть. Хотя меня уже посещала мысль, что можно и около побродить. До рассвета часов семь, стало быть, перебродить можно. Только вот не совсем понятно, будет ли за мной присматривать Вадим, чтобы потом всем рассказать, насколько я храбр. Если это так, то получится, что и ночь зря на холоде провел, и всяким лесным дерьмом все ботинки протер. И это не считая позора и ящика шампанского, который, как мы условились, будет обязательно дорогим. И вот тут уж Вадима заслуга, я хотел советское шампанское поставить.

Ох и угораздило же меня в кашу влезть. Как же всё это неверно, а ведь я и в поход-то этот идти, собственно, не собирался. Так, случайно с другом встретился. И все, понеслась душа инженера по полям, лесам, ухабам и кустарникам. А потом ещё и в вонючую избу среди ночи заглянула, в которой, между прочим, даже нечисть ночевать бы не стала, настолько тут всё лесные звери засрали.

Но вот я уже дошёл, значит, что-то явно стало лучше. Ведь, как-никак, а времени до рассвета стало явно меньше. И это очень большой плюс. Боже, всё равно, как же тут воняет! Эх, если бы не ваша гордость, Алексей Владимирович, если бы не она. С бабой-то этой ясно всё, типичная вертихвостка, но вот гордость, её сдавать нельзя.

Хотя, конечно, обидно всё-таки было. Особенно, когда Ольга обняла Вадима и с улыбкой посмотрела мне вслед.

***

Господи Иисусе. Опять. Вот, снова. Шаги. Это точно они. Кругом ходят. Вадим? Шутят? Издеваться, видимо, решили. Надо мной, ведущим инженером. И как? Беганием вокруг этого пропахшего звериным пометом домика? Да вам же уже по тридцать лет, люди.

Или нет? Не Вадим. Тогда кто? Зверь? Учуял? Решил поесть, но войти боится? Точно. Не знает, кто здесь. Или знает? Чуял запах. Боже, а что, если медведь? Впрочем, их убили, но мало ли, один выжил. Мне-то и его вполне хватит, даже небольшого. Боже мой, как же так всё вышло-то? И, главное, сперва тихо ходил, а вот уже минут десять как слон топает, охает.